«Мигранты-штрейкбрехеры» и Компартия США.
Содержание
В 1917 г. в США бастовало 1 млн. 227 тыс., в 1918 – 1 млн. 240 тыс., а в 1919 – 4 млн. 160 тыс. рабочих. Число членов профсоюзов с 1918 по 1920 год выросло с 3,5 до5,1 млн. и прежде всего за счёт полуквалифицированных рабочих. Среди них были и чёрные американцы, давно жившие на Севере. Однако подавляющее большинство тёмнокожих рабочих составляли недавние переселенцы с Юга, не состоявшие в профсоюзах. Хотя на съездах АФТ в 1920 и 1921 гг. по настоянию темнокожих делегатов принимались резолюции о вовлечении негритянских рабочих в профсоюзы, лидеры АФТ по-прежнему не допускали их туда. В Виргинии в 1919 году 2000 белых рабочих вышли из союза только потому, что в числе делегатов от него на съезде АФТ оказался тёмнокожий. Один из делегатов сообщил на съезде, что 43000 негритянских рабочих в этом штате вступили в независимый союз, ибо местные союзы, входящие в АФТ, их не принимают.
В связи с этим группой левых социалистов, сплотившихся вокруг журнала «Мессенджер» и стремившихся организовать тёмнокожих, были основаны Объединённое братство лифтёров, братство проводников спальных вагонов, Братство официантов вагонов-ресторанов, а также Национальная ассоциация содействия развитию профсоюзного движения среди негров.
Шовинистическая позиция группы С.Гомерса, захватившей руководство в АФТ, вынуждала тысячи безработных, стоявших вне профсоюзов темнокожих американцев, особенно переселенцев с юга, браться за любую работу и на любых условиях, становиться штрейкбрехерами. Более того, некоторые тёмнокожие лидеры стали смотреть на штрейкбрехерство как на законное и целесообразное средство улучшения жизни темнокожих, как на единственную возможность проникнуть в те отрасли промышленности, которые ранее были для них закрыты. Тем самым расистская политика профбюрократов в огромной мере способствовала усилению искусственно созданного антагонизма между белыми и чёрными рабочими, срыву большинства забастовок и волне кровавых расовых беспорядков, прокатившейся по стране в первые послевоенные годы.
Так, во время крупнейшей забастовки металлургов в декабре 1919-январе 1920 года, охватившей 365 тыс.рабочих в 10 штатах, Стальной трест без особого труда завербовал в качестве штрейкбрехеров более 30 тыс. «цветных» американцев и, в конечном счёте, поставил бастующих на колени. Спустя 15 лет, в 1934 году, представитель «Карнеги стил компании» открыто признал, что «именно негры были спасителями. Когда у нас возникали конфликты с рабочими или когда нам была нужна дополнительная рабочая сила для расширения производства, мы отправлялись на Юг и привозили тысячи негров. Просто не представляю себе, что делала бы эта компания без негров».
Некоторые из этих темнокожих штрейкбрехеров, по свидетельству У.Форстера, были набраны в северных штатах, но большинство доставлено с Юга. Их труд применяли во всех крупных районах, и они послужили сильным фактором в подавлении стачки. На заводе компании «Хомстед стил уоркс», например, из 14,7 тыс. рабочих 1.7 тыс. были чёрными, но только 8 из них вступили в профсоюз металлургов, и лишь 1 из 8 участвовал в стачке»[1].
«В 1923 г. Компартия получила возможность выйти из подполья и приняла название Рабочей (коммунистической) партии Америки, а на своём 7-м съезде в июле 1930 г. была переименована в Коммунистическую партию США. В январе 1924 г. вышел первый номер её еженедельной газеты «Дейли уоркер», которая стала регулярно публиковать сообщения, связанные с жизнью и борьбой темнокожих американцев, до того помещавшихся только в негритянской прессе. А в феврале и марте 1924 г. в журнале негритянских коммунистов «Либерейтор» были опубликованы статьи члена руководства Компартии США (с 1928 г. – редактора «Дейли Уоркер») Р.Майнора под названием «Десять миллионов». Они были затем перепечатаны одной из крупнейших негритянских газет, «Амстердам ньюс». Это придало позиции коммунистов по негритянскому вопросу широкую гласность.
Майнор, в частности, писал, что негры стали неотъемлемой частью североамериканской нации и внесли неотъемлемый вклад во все сферы жизни американского народа, что необходима организация чёрных рабочих в единые с белыми рабочими профсоюзы. По существу Р.Майнор вместе с Д.Ридом могут считаться первыми американскими коммунистами, поднявшими вопрос об этническом аспекте негритянской проблемы в США <социалисты, начиная с Де Лиона и Беса, читали негритянский вопрос чисто классовым и растворяли его сначала в фермерской, а позднее в пролетарской проблеме.>. В 1926 г. была опубликована брошюра Генерального секретаря партии Ч.Pутенберга, где говорилось: «Негры не только принадлежат к наиболее ожесточённо эксплуатируемой части рабочего класса, но кроме того подвергаются расовому угнетению. Коммунистическая партия Америки поддерживает организацию негров в их борьбе против эксплуатации как части рабочего класса и против особой дискриминации, которой они подвергаются. Она требует для негров полного социального равенства.
Таким образом, в американском рабочем движении впервые возникла политическая партия, важной целью которой стала борьба за равноправие негритянского населения США во всех сферах жизни, против любых форм расистской практики и идеологии.
В 1925 г. по инициативе коммунистов в Чикаго в присутствии около 40 делегатов от негритянских и смешанных рабочих и фермерских организаций был основан Американский негритянский рабочий конгресс. В него вошли как черные, так и белые трудящиеся. Программа Конгресса предусматривала руководство борьбой негритянских рабочих и фермеров против всех форм дискриминации сегрегации, расистского террора, линчеваний и полицейских жестокостей, за равную плату и улучшение условий труда чернокожих, за вовлечение их в профсоюзы. В 1930 году Американский национальный рабочий конгресс влился в Лигу борьбы за права негров. К этому времени возникшая ранее в рамках АФТ Лига профсоюзной пропаганды, развернувшая борьбу за перестройку цеховых профсоюзов в производственные и вербовку в союзы неорганизованных рабочих, сумела привлечь в свои ряды несколько тысяч темнокожих американцев. А когда ряд входящих в АФТ профсоюзов поддержал программу Лиги профсоюзной пропаганды, их исключили из АФТ. В 1929 г. они вместе с союзами, не входившими в АФТ, объединились, создав Лигу профсоюзного единства, которая одновременно вела работу и среди старых профсоюзов. Определённых успехов в преодолении барьера между рабочим движением и негритянскими организациями добилась основанная в 1925 г. организация «Международная защита рабочих». Руководил ею негритянский юрист и журналист У.Паттерсон.
Начало экономического кризиса 1929 – 1933 г. застало негритянские организации врасплох. На съезде, созванном осенью 1929 г. в Кливленде, была образована Лига профсоюзного единства, 690 делегатов съезда, в том числе 64 чернокожих (неслыханно много для профсоюзных съездов прошлом) приняли ряд важных политических и экономических решений, в частности о полном социальном и политическом равенстве темнокожих американцев. Лига профсоюзного единства стала координационным центром борьбы за объединение темнокожих рабочих в производственные союзы и сыграла важную роль в ней в первой половине 30-х годов.
В годы экономического кризиса на Юге, в Чёрном поясе (Алабама, Канзас и другие), где на территории в 1300 миль в долину и 300 миль в ширину, охватывающей в 1930 году почти 190 графств, темнокожие американцы составляли большинство населения, были созданы союзы фермеров, арендаторов и с/х рабочих, куда входили и белые, и чёрные. Эти союзы не только выстояли в обстановке расистского террора, но и сумели отстоять интересы своих членов. Удалось также организовать чёрных рабочих в текстильной, горнорудной, металлургической и некоторых других отраслях промышленности на юге и провести ряд успешных стачечных выступлений. На Севере Лига профсоюзного единства организовала профсоюзы, куда входили и чёрные рабочие, в сталелитейной, автомобильной, швейной промышленности; руководила многими стачками. На Севере и на Юге коммунисты сыграли важную роль в движении безработных – создавали на месте советы безработных, участвовали в митингах, съездах, походах белых и чёрных безработных. В 1935 г. с целью укрепления единства американского профессионального движения и перестройки профсоюзов по производственному принципу было при6ято решение о роспуске Лиги профсоюзного единства.
В 1930 году была создана Лига борьбы за права негров, куда вступили многие члены таких существовавших ранее организаций и групп, как Американский национальный рабочий конгресс, Африканское братство по крови, Лига равных прав и т.д. Президентом Лиги борьбы за прав негров стал поэт Л.Хьюз, а генеральным секретарём – негритянский общественный деятель Р.Мур. Лига издавала еженедельник «Либерейтор» и сыграла большую роль на Юге в борьбе против сегрегации и расистского террора. На её конференции в Балтиморе в ноябре 1933 г. присутствовали 783 чёрных и белых делегатов из многих штатов. Они представляли организации, охватывающие 250 тыс. человек. В 1936 г. Лига борьбы за права негров влилась в Национальный негритянский конгресс.
Вырос в эти годы интерес к рабочему движению и у негритянской интеллигенции. В организованном в начале 1932 г. У.Дюбуа симпозиуме «Коммунизм и негры», где участвовали редакторы некоторых наиболее влиятельных негритянских газет, один из них, редактор балтиморской «Афро-Америкен», К.Мерфи, заявил: «Коммунистическая партия является единственной, которая шагает вместе с нами. Она так же радикальна, как 20 лет назад НАСПЦН [2].
С тех пор, как аболиционисты сошли с арены, ни одна влиятельная группа белых сограждан открыто не защищала идеи экономического, политического и социального равенства негритянского народа». А редактор филадельфийской «Трибюн» сказал, что идеи Советской России привлекают американских негров потому, что они дают им луч надежды на равенство возможностей, чего современная Америка не даёт им. Правда, нашлись среди участников симпозиума и считавшие, что в Америке коммунизм может оказаться вредным для негров, а многие «негритянские братья» идут к коммунистам только для того, чтобы «иметь возможность свободно флиртовать с белыми женщинами»
Ведя упорную борьбу за единство белых и чёрных трудящихся, коммунисты боролись и против любых проявлений белого шовинизма в своих рядах. Когда выяснилось, что член клуба финских рабочих А.Йокинен участвовал в изгнании трёх пожелавших туда войти чёрных рабочих, в Гарлеме, в марте 1931 г., в присутствии 1,5 тыс.человек, включая 211 делегатов 113 организаций, состоялся партийный суд над ним. Жюри из 14 человек признало Йокинена виновным в белом шовинизме, и он был исключён из Компартии. Финская социалистическая газета в США «Ravuaaja» была возмущена этим. В их передовой статье говорилось: «Коммунистическая партия заставляет финнов лизать башмаки гарлемских негров.. Социалистическая антирасовая теория и идеал не требуют общения между представителями различных рас… Финн и негр – это день и ночь. Нельзя требовать от них взаимного понимания в повседневной общественной жизни[3]». Однако на негритянское население Нью-Йорка и других северных городов это событие произвело немалое впечатление. Благодаря газете «Южный рабочий» и специальной брошюре «Под судом расовая ненависть», изданной Компартией, о ней стало известно и среди темнокожих американцев на Юге.
В 30-х годах широкую огласку среди негритянского населения страны получило так называемое дело узников Скоттсборо. Это была классическая для американского Юга попытка «законного линчевания» в 1931 г. девяти чёрных юношей по обвинению в изнасиловании оказавшихся с ними в одном вагоне товарного поезда двух белых молодых- женщин. Одному из обвиняемых было 13 лет, двум – по 14 лет, самому старшему – 21 год. Дело было в Алабаме, и белый суд быстро приговорил всех обвиняемых, кроме самого младшего, к казни на электрическом стуле. Поняв, к чему привело их ложное обвинение, одна из женщин отреклась от него. В то же время грязная погромная кампания, развязанная расистами в связи с делом «девяти», вызвала среди темнокожих бурю протестов. НАСПЦН и Национальная городская лига заявили о намерении намять дорогих «белых» адвокатов и потребовала пересмотра дела. Однако Верховный суд Алабамы подтвердил приговор. Время не ждало – обвиняемым грозила смерть, и коммунисты развернули широкую кампанию в защиту «девятки из Скоттсборо». Волна демонстраций белых и чёрных рабочих, прокатившаяся по всей стране, заставила Верховный суд США пересмотреть дело. Тем временем была организована не только юридическая защита «девятки», но и поездка матери двух обвиняемых по 16 странам Европы.
О расистских порядках на юге США узнал весь мир, поднявший голос протеста…»[4]
«…Между тем некоторые из руководителей НАСПЦН потребовали от родителей обвиняемых отказа от помощи коммунистов. «Если обвиняемые по делу Скоттсборо нуждаются в справедливом суде, — заявили они, — то им следует ожидать его от тех негров, которые почитают законность, и от тех белых, которые справедливы и имеют влияние, но ни в коем случае не от революционных организаций». Со своей стороны, коммунисты вначале отказались сотрудничать с НАСПЦН. Лишь в 1934 г. они договорились о сотрудничестве, создав Объединённый комитет защиты узников Скоттсборо, куда вошли представители многих белых (в том числе церковных) и негритянских организаций. Благодаря общественной поддержке жизнь невинно осуждённых удалось спасти, но они получили разнгые спроки тюремного заключения. Даже «Нью Йорк Таймс» признала роль коммунистов в таком исходе судебного процесса. Журнал «Крайсиз» в редакционной статье в декабре 1935 г. также вынужден был признать это: «Вот уже почти пять лет как не смолкает шум, — говорилось в ней. – Эксплуатация негров на Юге беспощадно разоблачена перед лицом всего мира. Одержана важная юридическая победа над системой белой, как лилия, коллегии присяжных. Что же касается пропаганды, то вся негритянская раса добилась гораздо больше того, чего она добилась бы, если бы коммунисты не вели в связи с этим делом такой борьбы, которую они вели в действительности».
Ещё успешней закончился тянувшийся с 1935 г. процесс молодого темнокожего коммуниста Анджело Хэридона, обвинённого в призывах к восстанию во время избирательной кампании в Атланте (Джорджия) за кандидатов Компартии на пост президента США – У.Форстера, и вице-президента – Д.Форда. Хэридону грозила смертная казнь, но благодаря организованной массовой кампании протеста это затянувшееся на 5 лет «дело» закончилось в 1937 г. освобождением Хэридона.
Однако крупнейшие негритянские организации – НАСПЦН и Национальная городская лига – и в годы экономического кризиса, как правило, предпочитали оставаться в стороне от массовой борьбы темнокожих американцев за свои права и за организацию в профсоюзы. Отмечая, что НАСПЦН была чрезвычайно осторожна в отношении юридической и законодательной деятельности в пользу чернокожих, а лига сыграла сомнительную роль в ряде крупных стачечных выступлений в промышленности, У.Рикорд в написанной им с антикоммунистических позиций монографии свидетельствует: «Лишь позднее, только после того, как коммунисты и другие показали, что негров можно организовать на более широкой основе, чем пыталась НАСПЦН, руководство последней оказалось в состоянии ухватиться за новую идею». И далее он цитирует книгу С.Дрейка и О.Кейтона, в которой авторы тоже свидетельствуют, что в те годы «красные заслужили восхищение масс… Они были единственными белыми людьми, которые, по-видимому, действительно были озабочены судьбой негров». Не мог не признать этого и директор отдела информации самой НСПЦН – Г.Л.Мун. «Остаётся фактом, что коммунисты всегда боролись за полное признание прав негров и вели эту борьбу с помощью своих собственных и других организаций, в которых они пользовались влиянием, — писал он. – В партийной работе коммунисты поставили негритянский вопрос на первый план. Они последовательно выдвигали негров кандидатами на выборах в списках своей партии. Они драматизировали негритянскую проблему. Ради негров они подвергались риску социального остракизма и физического насилия. Они бросали вызов лицемерию американцев с рвением …аболиционистов. Во всех этих случаях они выполняли жизненно важную роль, воздействуя на совесть американцев».
Лишь постепенно негритянские демократические организации убеждались в необходимости более тесных связей с рабочим движением. «Растущую связь между НАСПЦН и рабочим движением, — признает тот же У.Рикорд, — возникновение которой относилось к началу тридцатых годов, отчасти можно рассматривать как результат давления со стороны коммунистов». Это же можно сказать относительно того, что Национальная городская лига стала «больше интересоваться вопросом о членстве негритянских рабочих в профсоюзах». И далее: «рост внутренней демократии в НАСПЦН косвенно был вызван коммунистической угрозой… Эта угроза способствовала тому, что руководство НАСПЦН стало больше считаться с волей её рядовых членов».
В ноябре 1938 г. был создан Комитет производственных профсоюзов, куда вошло более 1,8 тыс. местных производственных союзов, насчитывавших 1.5 млн. человек. Его президентом был избран лидер вышедшего из рядов АФТ крупнейшего в США объединённого профсоюза горняков – Д.Льюис.
Производственные профсоюзы, членами которых были главным образом квалифицированные и неквалифицированные рабочие, создавали прежде всего в отраслях, где занято было много чёрных американцев, а именно: в автомобильной, сталелитейной, резиновой, электротехнической, добывающей промышленности. Комитет производственных профсоюзов, в образовании и деятельности которого приняли самое активное участие коммунисты, социалисты и другие левые круги, с самого начала выступил против расовой дискриминации в рабочем движении и в защиту не только чёрных рабочих, но и негритянской интеллигенции, мелкой буржуазии, церкви. Была разработана специальная программа помощи негритянским организациям. Это дало свои плоды: чернокожие десятками тысяч вступали в производственные профсоюзы, причём больше всего в союзы, где сильным влиянием пользовались левые элементы (союзы докеров, моряков, сталелитейщиков, автостроителей и пр.). В 1936 г. на своей конференции в Балтиморе, НАСПЦН призвала темнокожих рабочих вступать в профсоюзы Комитета. В свою очередь его лидеры Д.Льюис и У.Рейтер вошли в руководство НАСПЦН.
В ноябре 1938 г. производственные профсоюзы конституировались в Конгресс производственных профсоюзов, в котором насчитывалось 4370 тыс. человек, в том числе 400000 чернокожих. В числе организаций, приветствовавших его 1й съезд, был негритянский национальный конгресс. Это было важнейшим достижением рабочего и негритянского движения того времени. Впервые была организована такая категория трудящихся, как с/х рабочие. Их профсоюз в 1938 году насчитывал 125000 человек. Хотя лидеры конгресса производственных профсоюзов (Д.Льюис, Ф.Меррей, У.Рейтер и другие) в политическом отношении не выходили за рамки буржуазной идеологии, они выступили более активными сторонниками прогрессивного законодательства, в том числе и в сфере расовых отношений. В резолюции, единогласно принятой на его съезде в 1939 г., говорится, что Конгресс производственных профсоюзов решительно и бескомпромиссно отвергает любую форму дискриминации, будь то политическая, экономическая, либо основанная на принципе расы, цвета, убеждений или национальности. Юридический советнике НАСПЦН Т.Маршалл (будущий член Верховного Суда США) отметил: «Программа Конгресса производственных профсоюзов стала биллем о правах негритянских трудящихся в Америке». Всё это в значительной мере облегчало левым силам работу внутри конгресса производственных профсоюзов, обусловило успехи по вовлечению туда чёрных рабочих, сплочение чёрных и белых американцев, помогло тем самым нанести первый серьёзный удар по расизму в рабочем движении и остракизму, которому подвергались чернокожие. Руководство АФТ в такой обстановке вынуждено было пойти на ликвидацию наиболее вопиющих расовых барьеров, и к ё1945 г. в ней насчитывалось296,5 тыс. чернокожих американцев».
Нитобург Э.Л., 2009. Афроамериканцы в США. ХХ век. М.: Наука. С.22-23, 158-161».
От волны национализма к погромам
Что актуально с учётом событий последних месяцев, когда, ради отвлечения людей от ударившего кризиса, начавшегося «сбрасывания» социалки, других неолиберальных реформ [7], власть и «демократическая оппозиция» (единые в отношении оных реформ) стали играть на струне межнациональной ненависти, всё больше подливая масса в огонь.
Сперва в рамках одобренной властью мэрской кампании г.Навального эксгумировали миф об «этнической преступности». Затем – погром в Бирюлёве, толчок к которому дало сомнительное видео, вовремя показанное на рептильном НТВ[8]. И одновременно пас приняли либеральные медиа:
« — Как часто в Москве происходят убийства?
— Какой процент этих убийств раскрывается и находятся виновные?
— Какой процент дел закрывается и таким образом виновные не находятся никогда?
Вот три вопроса, которые каждая газета должна была вчера задавать, а не перечислять все произошедшие за 10 лет акции на национальной почве и брать комментарии у экспертов и умников о том, как понимать произошедшее.
Вот ответы на эти вопросы по данным за 2012 год.
В 2012 году в Москве были убиты 447 человек. Лишь 299 дел были предварительно расследованы (что это значит?), из которых 283 направлены в суд (а что с остальными 16-ю?). 127 дел были закрыты (если из 447 вычесть 299 получится 148, почему же закрыто 127 дел?).
Еще пара важных фактов:
— Российские прокуроры ежегодно выявляют по 3 миллиона неучтенных преступлений[9], так что, возможно, убийств было не 447, а больше, и раскрыто дел меньше.
— Во всей России в 2012 году было совершенно 13 265 убийств. Если говорить про Москву, то получается, что каждый день кого-то убивают. Одного, а иногда двух человек.
Прошу все издания, которые вчера так активно освещали происходящее в Бирюлево, а это были Lenta.Ru, Коммерсантъ, Журнал «Большой город» и прочие, теперь сообщать на своих страницах о каждом произошедшем в Москве убийстве.
Возможно, если бы все жители города каждый день читали об очередном убийстве, то объектом недовольства граждан были бы не лица кавказской внешности, а следственный комитет, МВД и мэрия. Возможно, тогда бы люди требовали найти каждого убийцу, а не только убийцу кавказской внешности.
Возможно тогда бы власти всегда (а не только при погромах) старались за сутки найти его и к концу вечера сообщить о том, что они уже смогли обозначить предполагаемый круг подозреваемых, возможно, закрытых дел было бы меньше, возможно было бы найдено больше убийц, и главное, возможно совершалось бы меньше убийств. Возможно, что-то бы тогда изменилось».
Случившиеся в те же дни классовые конфликты на овощебазе в Отрадном и на «Аэрофлоте» предсказуемо не получили внимания что тех, что других. Или хуже – они ретранслировали дезинформацию от хозяев.
Затем как-то вовремя грянул взрыв в Волгограде, где сразу нашёлся удобный «паспорт смертницы» (показанный этим же НТВ) — а как оказался неубедительным, его заменили другим…
Миф об этнической преступности
И чтоб два раза не вставать. Идея «этнической преступности», «этнических мафий» и пр. – чистое следствие иллюзорных корреляций, когда наличное небольшое предубеждение к «чужакам» само себя подтверждает, бо смотрят именно и только в эту сторону, почему и усиливается. Особенно когда определённые господа начинают на этих предубеждениях играть, распространять, усиливать и пр. – в «эпоху пропаганды» давление СМИ настолько велико, что сравнялось с собственно госнасилием, а то и превзошло его.
Из диалога:
— масса умных людей в комментах, а мне все равно непонятно, зачем отрицать очевидное почему считается чем-то экстремистским оглашать статистику типа «хотя представители народа ХХХ составляют 2% от населения, их доля в убийствах 50%», или в изнасилованиях — 30%, или в карманных кражах 80%.?
— тут есть один важный момент. Доля не в убийствах, кражах, и пр. — а среди заподозренных как потенциальные воры, потом задержанных, потом засуженных. Как Вы понимаете, на каждой из этих стадий у представителя закона (и помогающей публики) может включаться и включается bias, увеличивающий вероятность ложного обвинения для условно «чёрных» и вероятность отмазаться для условно «белых». Ну или чужих и своих.
Исследование этой темы в США начато классической работой 1964 г. «Полиция встречается с молодёжью» (когда нечто криминальное произошло и среди «молодёжи» ищут виновного). Так последствия «встречи» оказываются очень разные для белых бедняков, негров, латиносов, или для «приличных мальчиков из среднего класса». Что сохраняется по сей день.
Я видел недавно работу по одному из новозеландских городов, там большую часть преступлений по прежней судстатистике давали маори, которых совсем немного (по сравнению с белыми того же соцстатуса и доходов). И тогда сделали так, что в суде участники прений и присяжные не видели подсудимого, только слышали его ответы. И криминальность маори сразу снизилась».
То есть концепт «этнической преступности» сегодня соответствует кровавому навету и другим криминальным обвинениям в адрес евреев конца 19-начала 20 века, когда европейцам удобно было видеть в них опасных чужаков. Среднему классу в первую очередь[10]. Это не говоря о его тотальной нелогичности: как учит криминология, главное для успеха преступления – чтобы потенциальные жертвы не видели в нём «типа преступника», а считали «своим», «близким».
Именно «ближние», не «бандиты на улице» совершают львиную долю насильственных преступлений, что в США, что у нас. Если же некая общность под сильным подозрением в преступных наклонностях, то у неё посягательств на совершение преступлений будет существенно меньше – и меньше возможностей, и чтобы как-то самим себе доказать ложность таких обвинений. А если они ещё заняты тяжелым трудом и жёстко контролируются работодателями, то на преступность обычно нет сил и времени, это в среднем удел нетрудящихся. И действительно, даже с учётом описанного bias’а представления об особой криминальности мигрантов не подтверждаются судебной статистикой, то есть реально она значимо ниже, чем у резидентов.
Поэтому все конфликты, они классовые. «Национальное» — это форма, мираж, чтобы сделать низовой гнев безопасным для системы. Пора перестать поддаваться на миражи, радуя тем самым реальных (классовых) врагов. Отсюда нельзя доверять буржуазным СМИ, «их» перьям и камерам, неважно, провластные они, «оппозиционные» или «национальные»[11]. Ради сохранения существующего в РФ строя (в том числе исключительного положения Москвы[12]) они перенацеливают «гроздья гнева», зреющие от социального неблагополучия, бедности и бесправия на фоне чудовищного классового расслоения и гнёта, в удобную для системы сторону, на врага–инородца.
Легче всего, по понятным причинам, этот сбой происходит у молодёжи, в силу особенностей социализации «первого свободного поколения», отличающегося от нас, более или менее советских. Что умно и убедительно выразил г-н Кох; вообще, что он видит со своей позиции, он видит и формулирует чётко. Видно, что красным здесь есть и поприще, и возможности для работы – если успеют и смогут.
Разного рода агрессия в массовых настроениях современной России
«В книге Института социологии РАН «Социокультурные факторы консолидации российского общества» (Москва, 2013) приводятся данные психо-физиологического состояния россиян.
Для изучения агрессии в российском обществе социологи задавали простой вопрос: как часто человек испытывает желание перестрелять всех, из-за кого жизнь в стране стала такой, какова она сейчас? См.ответы.
Исследователи делают подводку к результатам опроса:
«В российском обществе в последние годы нарастает распространённость негативно окрашенных социальных чувств – ощущения несправедливости происходящего, стыда за нынешнее состояние страны, невозможности продолжать жить по-прежнему, ощущение собственной беспомощности повлиять на происходящее. При этом меняется локализация этих чувств, которые начинают всё более равномерно распределяться по всем группам и слоям общества, и они оказываются все теснее связаны друг с другом.
Это свидетельствует о том, что всё большую роль в их распространённости начинают играть факторы макроуровня (неприемлемость сложившихся «правил игры», институциональные ограничения и т. п.). Всё это не может не образовывать поистине «гремучую смесь», чреватую серьезными рисками для консолидации российского общества – ведь относительное ухудшение социально-психологического состояния населения страны в последние годы, по сути дела означающее длительный массовый стресс, автоматически генерирует рост агрессии – как естественную реакцию человеческой психики на невозможность изменить неприемлемые для себя условия жизни. А это, в свою очередь, означает, что социальная напряженность, подспудно тлеющая в обществе, может внезапно выплеснуться на улицы, и при этом отнюдь не только в благопристойных и институционализированных формах митингов и демонстраций (неважно – санкционированных или нет), а в формах националистически окрашенных беспорядков, с которыми Москва столкнулась в декабре 2010 года, а ряд других российских городов – ещё раньше. Во всяком случае, база для такого рода выступлений в обществе практически сложилась и она связана именно с социально-психологическим состоянием граждан».
Никогда еще за весь период наблюдений, даже в середине 1990-х годов, в российском обществе не было такого потенциала агрессии как в настоящее время. Более того – лишь около четверти россиян остались пока не подвержены этому чувству. При этом такого рода насильственные действия (если и станут реальными) скорее всего примут характер националистических выступлений – во всяком случае, наибольшая статистическая связь показателя наличия чувства агрессии прослеживается с согласием респондентов с суждениями о том, что:
1) «люди моей национальности за последние 15–20 лет многое потеряли»,
2) «все средства хороши для защиты интересов моего народа» и
3) с одобрением принудительного выселения представителей определённых национальностей из их населенного пункта.
См.рисунок из работы. Динамика распространённости желания перестрелять тех, из-за кого жизнь стала такой, какая она есть, 1995-2011 гг.
Среди тех, кто часто испытывает желание перестрелять всех, из-за кого жизнь в стране стала такой, какова она сейчас, 74% согласны с тем, что люди их национальности многое потеряли за последние 15–20 лет и свыше половины (53%) считают, что для защиты интересов их народа все средства хороши. Кроме того, 51% в их составе одобрительно относятся к принудительному выселению лиц определённых национальностей из их города или села.
Всё это позволяет предположить, что внезапный всплеск агрессии может принять формы националистических выступлений, хотя в основе его будут лежать совсем иные причины. И не случайно среди тех, кто часто испытывает чувства несправедливости происходящего и стыда за страну, а также ощущает, что дальше так жить нельзя, 64% часто ощущают и желание перестрелять всех, из-за кого жизнь стала такой, какова она сейчас. При этом среди тех, кто практически никогда не ощущает этих чувств, лишь 11% испытывают желание «всех перестрелять» «Учитывая динамику распространённости подобных чувств, можно ожидать дальнейшего быстрого распространения агрессивных умонастроений в российском обществе – а это заведомо несовместимо с задачей его социокультурной консолидации», – пишут социологи.
А вот ответы на вопрос, как изменились человеческие качества за этот период, чётко показывают социальную деградацию – как и предшествующие исследования на сей счёт. Так что, увы, за 23 года без СССР архаизировались и деградировали все, и русские[13], и нерусские. Почему не стоит кивать на «среднеазиатских дикарей» или «кавказских бандитов». Того и другого полно в наших палестинах[14], а мера обоих определяется не нацпринадлежностью, а региональными особенностями «второго издания капитализма» в нашей стране.
Присутствует, хотя и более слабая, чем с националистически окрашенными настроениями, и статистически значимая связь агрессивных чувств с эмоциями, испытываемыми по отношению к людям, разбогатевшим за последние годы. Так, среди тех, кто испытывает желание перестрелять всех тех, из-за кого жизнь в стране стала такой, какова она сейчас, 42% относятся к людям, разбогатевшим за последние годы, с подозрением, неприязнью и презрением, в то время как среди не ощущавших никаких агрессивных чувств их доля намного меньшая – 19%.
Особую опасность возможным взрывам агрессии населения придаёт то, что в региональном и поселенческом срезах она распределена неравномерно. Максимальны её показатели в Москве, где почти две трети часто испытывают желание «всех перестрелять» и лишь 17% вообще его не испытывают, а минимальны – в Архангельской области, где эти показатели составили, соответственно, 18% и 36%.
Именно Москва характеризуется и наибольшей распространённостью трех упоминавшихся выше негативных чувств: 64% её населения испытывают их часто и лишь 14% – практически никогда, при том, что в среднем по массиву эти показатели составляют 34% и 28% соответственно. Впрочем, учитывая, что именно в Москве как нигде глубоко социальное неравенство, которое всегда в случае его избыточности, генерирует рост агрессии среди населения, это не удивительно». [15]
Социальная психология протестных выступлений
И at last not et least: про социальную психологию протестных выступлений из «Общественного животного» Эллиота Аронсона, почему в одних случаях происходят массовые беспорядки, в других же — при тех же обстоятельствах и тех же поводах — нет.
Если коротко, теория когнитивного диссонанса Фестингера предсказывает следующее. Когда люди против какого-то мероприятия власти, или возмущены ситуацией, возникшей (как считается) по её попустительству, но в целом идейного неприятия этого типа власти (формы общественного устройства) нет, возникающий когнитивный диссонанс разрешается двумя путями.
Если власть подаёт сигналы, что мера может быть отменена (ситуация изменена), если произойдут беспорядки, они гарантированно произойдут и будут тем сильней/разрушительней, чем чётче сигнал. Если власть непреклонна, полностью готова применить силу, когнитивный диссонанс разрешается в пользу примирения с мерой/событием, поиска в нём положительных сторон и пр. Если массы — идейные противники власти/общественного устройства, то всё, соответственно, наоборот.
«Мортон Дойч и Мэри Эллен Коллинз [81], выступившие в качестве первооткрывателей, изучали аттитьюды белых граждан в отношении чернокожих, проявившиеся в ходе строительства муниципальных домов. При реализации одного из таких проектов белых и чернокожих расселяли раздельно, то есть белые получали жилье в домах для белых, а черные — в домах для черных. В другом проекте расселение было интеграционным: семьи белых и черных граждан помещались в одни и те же дома. Впоследствии белые жители <интеграционного> дома сообщали о большем позитивном сдвиге в своих аттитьюдах в отношении чернокожих жителей, чем жители «сегрегационного» дома.
Эти результаты свидетельствуют о том, что «нормы государственные» все-таки могут изменять «нормы обыденные» и что можно заниматься законотворчеством и в области морали, разумеется, не прямо, не «в лоб», а посредством организации контактов между лицами или группами, имеющими равный статус. Если различные расовые группы могут быть сведены вместе на условиях равного статуса, у них появляется шанс узнать друг друга получше. Это при прочих равных условиях может увеличить взаимопонимание и уменьшить напряженность.
Следует заметить, что исследование, на которое я только что сослался, касалось муниципальных домов, а не обитателей частных домов. Это — существенный фактор, и на нем мы остановимся чуть позже.
Косвенные эффекты десегрегации. Прошло не так уж много времени, и социальные психологи начали задумываться о том, что десегрегация может оказывать воздействие на ценности даже тех людей, которые не имеют возможности прямого контакта с группами меньшинств. Это может происходить с помощью механизмов, которые мы назвали в главе 5 психологией неизбежности.
Говоря конкретно, если я знаю, что нам с вами не избежать близкого контакта, а вы не вызываете у меня симпатии, то я буду испытывать диссонанс. С целью уменьшить его я попытаюсь убедить себя, что вы не так плохи, как я думал до этого. Я начну искать в вас лишь положительные качества и попытаюсь игнорировать отрицательные качества или минимизировать их значимость. Поэтому простой факт знания того, что когда-то мне придется вступить с вами в тесный контакт, заставит меня изменить предубежденные аттитьюды в отношении вас — при прочих равных условиях.
Как вы уже убедились ранее, лабораторные эксперименты подтвердили это предположение. Например, дети, уверовавшие, что им придется с неизбежностью есть в будущем нелюбимое овощное блюдо, начинали убеждать себя в том, что оно не такое уж и плохое, как они думали [82]. Аналогично, студентки, знавшие, что им предстоит провести многие недели, работая вместе с женщиной, обладающей некоторыми положительными и отрицательными качествами, сформировали у себя позитивное отношение к этой женщине еще до того, как встретились с ней; ничего подобного не наблюдалось, когда у испытуемых не создавали ожидания по поводу будущей совместной работы [83].
Совершенно очевидно, что от овощного блюда до взаимоотношений между чернокожими, «латинами» и белыми — дистанция огромного размера. Немногие социальные психологи столь наивны, чтобы поверить, что глубоко укорененная расовая нетерпимость может быть устранена, стоит только людям уменьшить диссонанс, смирившись с тем, что они считают неизбежным. Я бы высказал предположение, что в идеальных условиях подобные неизбежные события могут начать растапливать предубежденные аттитьюды и привести к снижению чувства враждебности у большинства людей.
Я займусь обсуждением того, что понимается под <идеальными условиями>, чуть ниже. Однако прежде позвольте мне нарастить немного <мяса> на этот теоретический скелет и задаться вопросом: каким образом может происходить процесс уменьшения диссонанса?
Переведем наши часы назад — в конец 50-х гг. Вообразите сорокапятилетнего белого мужчину, чья шестнадцатилетняя дочь ходит в сегрегированную школу. Давайте представим себе, что у нашего персонажа — отрицательный аттитьюд в отношении чернокожих, основанный отчасти на его убеждении, что они ленивы и лишены стремления к успеху, и что все чернокожие мужчины помешаны на сексе и являются потенциальными насильниками. Внезапно министерство юстиции выпускает закон: начиная со следующей осени светловолосая дочурка нашего героя должна пойти в <интегрированную> школу. Официальные лица штата и местное начальство, хотя и не особенно симпатизируя нововведению, ясно дают понять, что ничего не поделаешь, — это закон, и его следует выполнять. Конечно, отец может отказать своей дочери в получении образования или послать ее в дорогую частную школу, но все подобные действия либо слишком круты, либо чудовищно дороги.
Поэтому отец решает, что ему придется послать дочь в смешанную школу. Его когниция «моя дочурка должна неизбежно посещать одну школу с чернокожими» вступает в диссонанс с другой когницией – «чернокожие ленивы, лишены стремления к успеху, и они – насильники». Что же ему делать?
Моя догадка состоит в том, что он начнет пересматривать свои убеждения в отношении чернокожих американцев. Действительно ли они так уж ленивы и не стремятся к успеху? Правда ли то, что они рыскают по округе, ища, кого бы изнасиловать? Наш герой может принять иной взгляд на вещи, на сей раз движимый сильнейшей потребностью увидеть в чернокожих людях какие-то положительные черты, вместо того чтобы придумывать небылицы и зацикливаться на дурных, неприемлемых чертах.
Я предполагаю, что к тому времени, когда наступит сентябрь и зазвенит школьный звонок, аттитьюды отца девочки в отношении чернокожих <растопятся> и совершат сдвиг в положительную сторону. Если бы этот сдвиг мог быть подкреплен неким положительным событием после десегрегации, например, если взаимоотношения дочери с чернокожими одноклассниками окажутся приятными и мирными, то в аттитьюдах ее отца с большой вероятностью можно предсказать значительные изменения.
Снова подчеркну: приведенный анализ сознательно упрощен, однако суть процесса передана точно. Обратите внимание, какими преимуществами этот процесс обладает перед информационной кампанией: ведь в данном случае запускается механизм, дающий отцу девочки собственную мотивацию изменения отрицательных стереотипов в отношении чернокожих!
Мой анализ подталкивает к выводу о том, какого рода публичная политика в рассмотренном процессе может оказаться наиболее выигрышной для общества, и эта политика прямо противоположна той, которую обычно рекомендовали.
Как уже отмечалось, после принятия в 1954 г. Верховным судом своего исторического решения общественное мнение было настроено рассматривать расовую интеграцию как процесс, который должен протекать медленно. Большинство официальных лиц и многие ученые — специалисты в социальных науках были убеждены, что ради достижения гармоничных социальных отношений интеграция должна быть отложена до тех пор, пока не удастся переучить людей, сделав их менее предубежденными.
Короче говоря, в 1954 г. общее убеждение было таково, что поведение (интеграция) должно следовать за когнитивным изменением.
Мой же анализ предполагает, что наилучший способ вызвать прочную межрасовую гармонию — начать как раз с изменения поведения. Более того, и это самое важное, чем скорее индивиды поймут, что интеграция неизбежна, тем скорее их предубежденные аттитьюды начнут меняться. В то же время этот процесс может — и так уже случалось — подвергнуться саботажу со стороны чиновников, которые сеют надежды на то, что интеграция может быть обращена вспять или отложена. А это создает иллюзию, что данное событие не неизбежно. В подобных обстоятельствах изменения аттитьюдов не произойдет и результатом станет рост социальных волнений и дисгармонии.
Давайте вернемся к предыдущему примеру. Если отца той самой белокурой дочурки посредством высказываний и действий губернатора штата, мэра города, председателя попечительского совета школы или местного шерифа подвести к убеждению, что существуют пути <свертывания> интеграции, то у нашего гипотетического персонажа не будет потребности пересматривать свои отрицательные взгляды на чернокожих. В результате мы можем получить насильственное противодействие расовой интеграции.
С этими рассуждениями хорошо соотносится тот факт, что по мере все более широкого распространения расовой десегрегации настроения в ее пользу усиливались. В 1942 г. лишь 30% белых американцев поддерживали десегрегацию школ; в 1956 г. цифры выросли до 49%; в 1970 г. — до 75% . Наконец, в 1980 г. по мере того как становилось все более ясно, что школьная десегрегация неизбежна, число поддерживавших ее белых американцев приблизилось к 90% [84]. А изменения на Юге происходили еще более быстрыми темпами. В 1942 г. лишь 2% белых южан поддерживали смешанные школы; в 1956 г., когда большинство южан все еще верили в то, что закон должен быть отменен, только 14% выступало за десегрегацию.
Однако в 1970 г., по мере развития процесса десегрегации, за нее уже выступали чуть менее 50% южан, и цифра продолжала расти в 1980-е гг. Разумеется, приведенные статистические данные не доказывают полностью, что причина, по которой люди меняют свои аттитьюды в отношении школьной десегрегации, состоит в признании ее неизбежности, однако эти данные указывают на то, что это весьма вероятно. Проведя тщательный анализ процесса и эффектов школьной десегрегации, Томас Петтигрю задался вопросом: почему на ранних ее этапах в некоторых районах, например в Литтл-Роке или Клинтоне, были замечены случаи насилия, а в других — Норфолке и Уинстоне-Сейлеме — нет? Его вывод, который дополнительно поддерживает мои рассуждения, состоял в следующем: «Насилие обычно совершалось в тех местностях, где хотя бы некоторые из представителей власти делали веские намеки на то, что они не прочь вернуться к сегрегации, если произойдут какие-либо беспорядки, а мирная интеграция, в основном, следовала за твердыми и решительными действиями местного руководства» [85].
Другими словами, если людям не помогали уменьшить диссонанс (давая им понять, что некое событие неизбежно), то совершалось насилие.
Еще в 1953 г. Кеннет Кларк [86] наблюдал тот же феномен во время десегрегации в ряде пограничных штатов. Исследователь обнаружил, что немедленная расовая десегрегация оказывалась намного более эффективной, чем постепенная. Более того, случаи насилия имели место в тех районах, где местными властями проводилась двусмысленная и непоследовательная политика или где лидеры местных общин проявляли нерешительность. Аналогичная ситуация наблюдалась и во время второй мировой войны, когда десегрегацию начали проводить в подразделениях вооруженных сил: наибольшее число проблем возникало в тех случаях, когда политика армейского руководства была двусмысленной [87].
Но «прочие условия» не всегда равны. В предыдущем разделе я представил заведомо упрощенный взгляд на феномен, который на самом деле чрезвычайно сложен. Сделано это было намеренно с целью продемонстрировать, как может развиваться процесс при наличии идеальных условий. Однако условия редко бывают идеальными — почти всегда находятся какие-то осложняющие ситуацию обстоятельства. Поэтому давайте рассмотрим эти возможные осложнения, а затем перейдем к обсуждению того, каким образом их можно устранить или уменьшить.
Ранее, при обсуждении того факта, что в рамках «смешанного» (интегрированного) проекта строительства жилья уровень предрассудков понизился, я специально оговорил, что речь шла о муниципальном жилье. Ситуация осложняется, если речь идет о частных домах. Это происходит главным образом потому, что среди белых владельцев таких домов бытует сильное убеждение, что стоит поселиться по соседству чернокожим домовладельцам, как цена недвижимости в данном районе упадет. Это поверье запускает в действие механизм экономического конфликта и конкуренции, которые препятствуют уменьшению предубеждений. Действительно, систематические исследования в жилых массивах, состоящих из частных домов, показывают рост предрассудков среди белых жителей после появления в этих районах чернокожих домовладельцев [88].
Более того, как я уже отмечал, эксперименты, посвященные изучению психологии неизбежности, проводились в лаборатории, в которой изучавшиеся антипатии почти наверняка не были столь острыми и глубоко укоренившимися, как расовые предрассудки в реальном мире».
Важно, что это правило действует в любом случае, независимо от того, кто прав — участники беспорядков в своём гневе или власти в стремлении их сдержать.
[1] Здесь хорошо видно, как и почему расизм/национализм в долгосрочном плане рабочим невыгоден, но предпринимателям выгоден везде и всегда – wsf1917
[2] Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения – либерально-эмансипаторская организация среднего класса – wsf1917
[3] Сами финны были признаны белыми в США лишь в 1906 г. Что ещё раз подтверждает общее правило, что в отсутствие антирасистского просвещения наиболее подвержены расистским предрассудкам те, кто больше всего рассчитывает на следующие из них привилегии: «белые бедняки», финны, бывшие цветными ещё вчера, etc. Отсюда такая активность последние 40 лет в защите «белого человечество» евреев западных стран – начиная с детей тех, чьи родители впервые выбились из бедняков в средние слои.
[4] Как отреагировали на помощь компартии организации чёрного среднего класса, вроде помянутых выше? Правильно, были против. Средние слои, он источник национализма[5] и на деле всегда против солидарности трудящихся, даже когда декларирует либеральные лозунги[6]. Даже не потому, что преисполнен пренебрежения-отвержения «чужих», естественным образом следующей из всякого национализма, но поскольку притязает руководить плебсом, как пастух стадом, и даже помыслить не может, что трудящиеся управятся сами, без их идей.
[5] Как архиверно пишет френд в ФБ, «я с каждым годом презираю средние слои en masse все больше.
Несколько сотен гопников приехали в Бирюлева, а тысячи кого за их спинами улюлюкал? Сантехников или, может, строителей? Кто строчит мерзейшие фашистские комменты на «кольту» и репостит СиП? Токари, не отрываясь от станка или трактористы, не слезая с трактора? Кто зачитывается Латыниной и Айн Рэнд? Дворники или работники общепита?
Я не говорю, что все представители средних слоев сплошь быдло и козлы; в конце концов, я сам в офисе работаю и знаю достаточно. Я тем более не говорю, что в среде бюджетников или работников физического труда все сильно лучше, отнюдь. Но, казалось бы, образование, амбиции и всякие там культурные претензии должны предполагать и определенный уровень сознательности. Ан-нет. Пока рабочие «Антолина» договариваются с мигрантами, рекламщики-айтишники-финансисты голосуют за Навального. Вы уж, господа, либо наденьте трусы, признавая свою мерзкую, фашистскую сущность, либо снимите крестик таких всех образованных, культурных и успешных.
Причем ладно бы это была только российская примета. Опора нацизма — это благонравный бюргер, а архитектор этнических гетто и неолиберальной катастрофы — прежде всего владелец домика в пригороде». Отмечу, что данное мнение подтверждается социологией: wolf_kitses
[6] Излишне напоминать, что это в равной мере относится к обоим национализмам, «белому» и «чёрному», угнетателей и угнетённых. Они одинаково против совместных действий работников разных национальностей против нанимателей (у которых вполне себе интернационализм с солидарностью), и вообще против сближения в жизни, общения и взаимодействия с оглядкой на человека, а не на нацию и пр. Поэтому они превосходно индуктируют друг друга.
[7] ПИЭФ-2014, естественные монополии и как это всё отразится на положении трудящихся, Краткое рассмотрение закона о концессионных соглашениях и новых изменениях в нём, Прошел только месяц 2013 года, а бомбы заложенные в 2012 году начали рваться
[8] Одновременно власть открывает ворота особым гастарбайтерам – белым сахибам.
[9] Это не считая проблем с регистрацией причин смерти, где из-за ошибок категоризации (наибольших именно в первичных данных) скрываются смерти насильственные.
[10] Хороший разбор, как работает эта мифологическая математика, дал т.comrade_vader
[11] Про НТВ тут речь вообще не идёт – на данном канале клейма негде ставить. Как учёные бойкотируют РЕН-ТВ за использование фальсифицированных интервью с ними в передачах, пропагандирующих лженауку, обществу следует бойкотировать НТВ примерно за тоже самое + настойчивое внедрение криминальных нравов и норм.
[12] Где – сюрпрайз! – нетерпимость к «чёрным» в разы выше, чем в нищей провинции. Что понятно психологически: большинству москвичей сложившаяся ситуация выгодна, ощущаемую несправедливость надо как-то оправдать, почему возникают концепты об «этнической преступности», «мигрантах-гастарбайтерах», «замене населения» etc. Классический случай когнитивного диссонанса по Леону Фестингеру с его преодолением.
[13] см. пример «подмосковной Кущевки» (или ещё одной). Не говоря уж о том, что в последние годы от бритоголовых погибло существенно больше людей, чем от «агрессивных кавказцев», многие из погибших – русские; футбольные фанаты же представляют собой с первыми сообщающееся сообщество, те и другие для мирных граждан пострашней инородцев. Это не считая бытовых преступлений и собственных гопников, связанных плавными переходами что с фанатами, что с бритоголовыми (одна из опор нашего капитализма, между прочим). Опять же, никто так и не предъявил «руководителей диаспор», направляющих «агрессивных кавказцев» против «русских людей», ультраправые же живут и здравствуют, — и даже объединяются с «белыми ленточками».
[14] Скажем, тульский убийца пяти человек – «из интеллигентной семьи» (ещё до истории с Кабановым). Или казанский убийца-преподаватель ВУЗа, пытавшийся дезориентировать следствие надписью про свободу пуськам. Или спор о существовании бога в Томске, закончившийся двойным убийством. И т.д., и т.п.