Женщины и математика

Всё начинается в раннем возрасте…

«Канадские психологи протестировали зависимость математических способностей женщин от внешних стереотипов. После прочтения статьи, в которой доказывалось, что различия математических способностей между мужчинами и женщинами предопределены генетически, женщины хуже справлялись с задачами, чем в том случае, когда их убеждали, что никаких различий нет.

Профессор психологии Илан Дар-Нимрод и его коллега Стивен Хайн из Университета Британской Колумбии в Ванкувере   показали, что стереотипное отношение общества к определенным группам людей ведет к снижению самооценки и влияет на самореализацию.

Профессор со своим коллегой подвергли математическому тестированию 225 канадских женщин в возрасте от 17 до 48 лет, имеющих образование не ниже среднего. Целью эксперимента было выявление того, насколько характер стереотипа может влиять на математические способности у женщин.

Участницам эксперимента давали прочесть статью о связи математических способностей с полом, а затем предлагали решить несколько математических задач. Оказалось, что содержание статьи сильно влияет на успешность решения задач. Если в статье говорилось, что различия по математическим способностям между мужчинами и женщинами предопределены генетически, женщины справлялись с заданием хуже. Если же в статье утверждалось, что между мужчинами и женщинами нет различий по математическим способностям, женщины решали задачи намного успешнее». (Оригинал статьи в Science ).

Одним из поводов для проведения этого эксперимента стал случай, произошедший с президентом Гарвардского университета, который недавно заявил, что врожденные половые различия могут частично объяснять малое количество женщин в руководстве университета за всю его историю.

Это высказывание стоило ему высокого поста. И поделом! Нельзя доверять человеческие судьбы стороннику этого самого стереотипного отношения к определённым группам людей.

Понятно, что если общество культивирует национальные, классовые или гендерные предрассудки о неспособности женщин, бедных, и цветных к … (нужное вставить), то эти предрассудки действуют намного сильней и убойней, чем формальная законодательная дискриминация, ведь они бьют по самым талантливым представителям меньшинств, кто в условиях отсутствия предрассудка мог бы подняться, реализоваться свой талант и т.п.  Среди факторов, снижающих успешность представителей меньшинств при распространении в обществе предрассудков, наиболее существенны два: самоподтверждающийся прогноз и страх подтверждения стереотипа.

Но вернёмся к женщинам и математике.

«При сравнении общих результатов мальчиков и девочек по IQ-тестам существенные различия не выявляются. Паттерны половых различий появляются только тогда, когда мы делим общий результат на показатели по отдельным навыкам. В среднем девочки в начальной школе несколько успешней  справляются с вербальными заданиями и с математическим счётом. Поскольку в первые годы обучения задания на математический счёт составляют существенную часть тестов достижений по математике, девочки обычно получают более высокие результаты по тестам достижений в начальной школе, и более высокие оценки. С другой стороны, мальчики успешнее в тех заданиях, где требуется логическое мышление. Это различие становится более заметным при сравнении тестов, проводимых в средней школе, где задания на мышление составляют наибольшую часть экзамена по математике.

Соответственно, по математическим заданиям Теста школьной успеваемости результаты мальчиков существенно сильней, чем девочек, и это различие сохраняется устойчивым на протяжении последних трёх десятилетий  в США.

Кроме того, регулярно подтверждаются 2 других различия. Во-первых, среди детей, способных к математике, основной процент составляют мальчики.

Во-вторых, мальчики в среднем достигают более высоких результатов в тестах на пространственные представления. Скажем, есть листок бумаги, сложенный пополам, через все слои бумаги проделано отверстие. Если листок разогнуть, как будут располагаться дырки (и несколько вариантов разного взаимного расположения дырок друг относительно друга). Или куб с расставленными буквами на гранях повёрнут, и нужно его опознать в повёрнутом виде среди нескольких разных кубов с по-разному нанесёнными буквами. Ещё вариант – опыты на мысленную ротацию трёхмерных фигур вроде этих вот: нужно сказать, конгруэнтны ли фигуры после ротации.

В выполнении таких заданий на мысленную ротацию, отмечены существенные половые различия, которые с возрастом становятся более выраженными (хотя перекрывание обоих колоколов мужских и женских результатов около 50%). Понятно, что это создаёт «общее мнение» о меньшей способности женщин к математике, а страх подтверждения стереотипа сильно снижает результаты даже у способных.

Однако в отношении математики мы располагаем вескими доказательствами того, что эти различия девочек и мальчиков формируются под влиянием ряда внешних факторов, характеризующих культуру Соединённых Штатов:

— Мальчики посещают больше занятий по математике по сравнению с девочками не потому, что мальчики обладают лучшими способностями к математике, но вследствие более позитивного отношения к этому предмету, большей уверенности в своих силах и т.п.  Если количество занятий математикой у девочек и мальчиков одинаково, то результаты математических текстов не отличаются даже в старших классах (Eccles, Jacobs, 1996).

— Более чем существенно разнится отношение родителей девочек и мальчиков к занятиям математикой. Родители чаще приписывают успехи дочери по математике её усидчивости или стараниям учителя, а вот неудачи – врождённой неспособности. С успехами мальчиков наоборот – по мнению родителей, они обусловлены его (врождёнными) способностями, а вот неудачи – нехваткой усидчивости (Halloway & Hess, 1985; Parsons et al., 1982).

— На уроках математики мальчики и девочки получают разный опыт. В начальной школе учителя уделяют намного  больше внимания мальчикам  в самом процессе выполнения задания, а вот девочкам – только при объяснении «парадных примеров» задач. Эти различия достигают максимума именно в старших классах: учителя математики адресуют мальчикам больше вопросов и пояснений, даже когда у доски отвечает девочка.

Кумулятивный эффект всех этих (средовых) факторов как раз и проявляется в старших классах»[1].

Так что данные социальной психологии легко обнаруживают те средовые факторы, которые обуславливают неуспешность Ж. по сравнению с М. в США. Вообще, говорить о каком-то влиянии биолого-генетических факторов на различия в достижениях между представителями меньшинств и представителями (бывшей) господствующей группы можно только после того, как в обществе исчезнут дискринирующие стереотипы в отношении меньшинств. Скажем, ликвидируется gender gap, цветных или «чёрных» станут оценивать не как представителей своей расы/нации, а как индивидуальностей и т.д. Существование предрассудков, направленных против меньшинств, легко обнаруживается психологами, также как и количественное измерение их силы (или ущерба, которые дискриминируемые от этих предрассудков несут).

Так, Ян Айерс и его коллеги посетили 90 автомобильных магазинов в районе Чикаго и при помощи хорошо отработанной одинаковой  стратегии  пытались выторговать у продавца авто по самой низкой цене (машины стоили дилеру примерно $11000). Как выяснилось в ходе эксперимента, средняя окончательная  цена для белых мужчин составляла примерно $11362, для белым женщинам удавалось договориться о цене $11504, афроамериканцы выторговывали машину  за 11873 доллара, а вот негритянкам в среднем пришлось платить $12237. Таким образом, при покупке машины в США быть негром или женщиной довольно невыгодно.

Другой пример — предрассудки легко обнаруживаются в ответах на вопросы, касающиеся интимных контактов между представителями различных рас. Высказывание «Вероятно, я буду чувствовать себя неловко, если придется танцевать с чернокожим» отражает более сильное расовое чувство, чем слова «Вероятно, я буду чувствовать себя неловко, если придется ехать в одном автобусе с чернокожим». Это помогает объяснить, почему при опросе студентов из 390 колледжей и университетов 53 % чернокожих студентов чувствовали себя исключенными из сферы общественной деятельности (Hurtado et al., 1994). О сходных чувствах сообщили 24 % американцев азиатского происхождения, 16 % — мексиканского и 6 % — европейского. И наоборот – в  баскетбольных командах NBA меньшинство игроков (в данном случае белых) чувствуют похожую отстраненность от групповой социализации (Schoenfeld, 1995).

Большинству женщин известно о существовании гендерных предрассудков. Они убеждены в том, что дискриминация по полу затрагивает большую часть работающих женщин, что выражается в более низкой заработной плате, а также в более низкой оплате традиционно женского труда — такого, как уход за детьми. Уборщики мусора получают больше, чем воспитатели дошкольных учреждений (по преимуществу женщины). Однако Фей Кросби и ее коллеги (Faaye Crosby & others, 1989) выявили в повторном исследовании интересный факт: большинство женщин отрицают, что чувствуют, будто лично они являются объектами дискриминации, и считают, что дискриминации подвергаются другие женщины. Их работодатель не является нечестным. Дела у них идут лучше, чем у женщин в среднем. Поскольку они не жалуются, руководители учреждений — даже тех, где дискриминация очевидна,— могут уверовать в торжество справедливости. Сходное отрицание личной ущемленности при признании дискриминации по отношению к своей группе выявлено у безработных, открыто заявляющих о себе лесбиянок, афро-американских и канадских меньшинств (Dion & Kawakami, 1996; Taylor & others, 1990)»[2].

Далее, Эдвард И.Джонс и Гарольд  создали остроумное приспособление, чтобы определить подлинные, а не социально приемлемые установки участников. Их аппарат представлял из себя впечатляющего вида машину, про которую психологи сообщали участникам экспериментов,что это разновидность детектора лжи. На деле это было всего лишь «железо», с клавишами которого экспериментатор мог незаметно манипулировать [3]. Аппарат использовали так: участникам предлагали два вида испытаний – отвечать на вопросы анкеты в письменном виде (в этом случае легко дать политкорректный ответ) либо используя аппарат (участники верили, что машина обнаружит истинные установки).

Сигал вместе с Ричардом Пэйджем обнаружили, что когда использовался такой аппарат, то студенты участники – и белые, и негры, — проявили в ответах существенно больше расовых предрассудков [4]. В похожем опыте юноши и девушки, студенты  колледжа, почти одинаково позитивно судили о правах женщин и их роли в обществе, когда отвечали на анкету письменно. А вот как стали использовать аппарат, сразу полезли сексистские предрассудки [5].

Иными словами, пока предрассудок существует, никакие различия в достижениях между неграми и белыми, бедными и богатыми, Ж. и М. не могут служить доказательством «естественности» этих различий – остаётся не отведённой гипотеза, что различия созданы подавляющей силой предрассудков, особенно если наличие последних подтверждается в полевых исследованиях. Когда во всех ситуациях к тебе относятся хуже, чем к равному сопернику другой расы, другого соцпроисхождения или другого пола, тебе всё и везде достаётся дороже, это реально подавляет, опускаются руки и т.д.

Наконец, интересны данные по соотношению частоты встречаемости разных типов проблем у мальчиков и девочек[6].

Психопатология:

1) нарушение поведения, включая делинквентность (5:1),

2) тревожность и депрессия в подростковом возрасте (1:1),

3) синдром дефицита внимания в сочетании с гиперактивностью (3:1-5:1),

4) приблизительно определённая совокупность детей со всеми диагнозами, которые рассматриваются в психиатрических клиниках (2:1).

Нарушения интеллекта:

1) умственная отсталость (3:2), неспособность к обучению (3:1),

Физические проблемы:

1) слепота или существенные проблемы со зрением (1:1), 2) нарушения слуха (5:4)

Следовательно, поскольку разница в IQ у мальчиков/девочек одной общины и статуса до старших классов несущественена, а разного рода «биологические» проблемы мальчиков из седла выбивают чаще (что естественным образом следует из биологических концепций разделения полов, скажем В.А.Геодакяна), то женщин с высокими достижениями типа Нобелевской премии или поста президента Гарварда должно встречаться БОЛЬШЕ, чем мужчин, а не МЕНЬШЕ, как мы видим в американском обществе. А раз их меньше, значит единственно значимая причина — угнетённое и зависимое положение женщины в семье и обществе. А оно воспитывается, и что хуже всего,  к нему сами женщины привыкают и считают естественным.

Социальное влияние на положение женщин

В настоящее время женщины непропорционально слабо представлены в науке: если брать лучшие университеты, они составляют 8,3% профессоров математики, 12,1% — в химии,  6,6%  — в физике, 6,7% — в механике и инженерном деле и пр. (*). При этом женщины составляют всего 19% рабсилы среди научных работников, инженеров и разработчиков технологий. Соответственно, возникает вопрос о природе такой диспропорции: связана ли она с биологической  неспособностью женщин к исследовательской деятельности или же с социальными влияниями, посредством которых дискриминирующее их общество указывает женщинами на место в виде пресловутых «4-х К»: Kirche, Küchen, Kinder, Kaiser. И те, поняв, что уши выше лба не растут, в основной массе смиряются или воспитаны так, что с самого начала не претендуют (причём есть основания считать, что при таком отношении страдают самые талантливые, как говорится «таланту надо помогать, бездарности пробьются сами»).

Психологические механизмы и поведенческие техники данного подавления хорошо известны и неплохо изучены [7]; более того, показано, что если учитель, дискриминирующий девочек в силу сложившегося стереотипа, увидит это со стороны, и захочет переучиться, то последнее вполне возможно [8]. Правда, надо прямо сказать, что гипотеза социальных влияний имеет преимущество перед биологической просто потому, что неравенство мужчин и женщин до сих пор не устранено, хотя и уменьшалось в ряде стран на протяжении известных исторических периодов.

Исследовать же биологические влияния «в  чистом виде» можно только после устранения социального неравенства, о чём писалось ещё в  «Манифесте генетиков» 1939 года. Иначе силён риск ставить телегу впереди лошади: NN не лучше учится, потому что более способен, чем ХХ, а наоборот, он более способен учиться «завтра», потому что лучше учился «вчера» или больше учился, или среда была более дружественной к учебным занятиям ребёнка. И т.д.

Тем более, что, как мы с marina_fr писали в Мифе о генетической предопределённости и IQ: социальные влияния, обучение и воспитание – это, в общем,  единственное, чем люди в своей социальной жизни умеют управлять, для того, чтобы изменять поведение наших ближних и (особенно) «малых сих» в желаемую сторону. Более того, само появление человека как вида связано с совершенствованием именно способности  к социальному влиянию, установлению и навязыванию определённых идентичностей (или мнений) за его счёт, с тем, чтобы в изменившихся условиях эти «нормы», идентичности и стереотипы переделывать в процессе общественной борьбы. О чём говорит феномен «чрезмерного подражания» у детей и много ещё что.

Поэтому гипотеза социальных влияний будит надежду и толкает к действию, гипотеза «биологически детерминированного» заставляет опустить руки, — мол, если от природы так, то ничего не поделаешь, остаётся лишь как-то компенсировать дефект. Цифры наследуемости, полученные для ряда способностей, с очччень большой натяжкой (наибольшей для т.н. «общего интеллекта») можно интерпретировать как «средний риск по популяции», но их пока не удаётся «перевести» в прогноз развития для конкретного человека. И есть серьёзные основания полагать [9], что для поведенческих признаков и не удастся; по крайней мере до того момента, пока не будут найдены конкретные гены, влияющие на это дело. В отличие, скажем,  от заболеваний с сильным наследственным влиянием на подверженность им и течение болезни, вроде алкоголизма и диабета.

И эта эмоциональная диспропорция работает не на пользу дела, ибо а) исследователь должен быть особо критичен к своей собственной гипотезе, искать по максимуму её возможные опровержения и б) не должен испытывать предпочтительного привязывания или отталкивания к какой-то из сравниваемых гипотез, как врач не должен лучше лечить красивую пациентку. Хотя по жизни социальные и политические эмоции реально влияют не только на рассмотрение гипотез, но и на их продуцирование, а красивые люди (не только женщины, но и, скажем, дети) получают особое к себе отношение окружающих, что познанию, в общем, не идёт на пользу.

Но я отвлёкся от темы «женских способностей» — для того, чтобы сказать, что дискуссии здесь крайне эмоциональны. Известен случай, когда президент Гарвардского университета высказал предположение, что  диспропорция представительства женщин в науке вызвана врождённым различием в способностях, значительная часть аудитории вышла из зала [10].  На настоящий момент в целом обе гипотезы имеют хорошие экспериментальные подтверждения, лишь в гипотезе социальных влияний был существенный изъян, о котором я уже писал.

В развитых странах женщины уступают мужчинам по пространственным способностям (*), и это – одна из немногих умственных способностей, по которым есть чёткое и устойчивое межполовое различие (*). Понятна существенность этих самых способностей для того, чтоб успешно заниматься наукой или инженерией: они оказываются задействованы в большинстве крупнейших открытий в химии и физике, их развитие коррелирует с успеваемостью у тех, кто учится на инженера, они составляют важный компонент «физического мышления», в т.ч. существенны для прохождения оценивающих это тестов – Test of Mechanical Reasoning & Bennett Mechanical Comprehension Test (*).

Что печально для гипотезы социальных влияний, данный разрыв не показывает тенденции к уменьшению по мере того, как на протяжении ХХ века западное общество всё больше двигалось к юридическому равноправию мужчин и женщин. Неравноправие «в жизни» тоже несложно померить, и в ряде стран (ГДР, Швеция, Норвегия и т.п. – см. первую колонку здесь) оно тоже существенно уменьшилось. Однако в соответствующих странах мужчины по-прежнему превосходят женщин в способностях к пространственному мышлению (*), также как и в израильских кибуцах (*), где в 10-60-е годы мальчикам и девочкам давали максимально равное воспитание. Более того, кросс-культурные исследование разных незападных обществ часто показывают влияние «культуры» или «гендера» (взятых как факторы в дисперсионном анализе) на пространственные способности по отдельности, а вот совместное влияние этих факторов – не находится. Единственная исключение – работа, где эскимосов Канады сравнивали с африканским народом Temne, и показали меньшую разницу в пространственных способностях между М. и Ж. (*); но эти культуры – и народы – настолько различаются, что их никак нельзя сравнивать в одном ряду.

С этими возражениями теория социальных влияний, в общем, худо-бедно справляется. Показано, что пространственные способности тренируемы, и развиваются при хорошо поставленном обучении соответствующим предметам (в отличие от плохого, где они подавляются) (*). Показаны социальные факторы, в силу которых мужчины имеют преимущество перед женщинами в получении соответствующего обучения (*), и дискриминирующие стереотипы, в силу которых женщины преимущественно оказываются его лишены (*), причём «лишение» происходит «тихо и незаметно» для учителя и обучающейся. Далее показано, что негативные стереотипы о «женской неспособности» реально ухудшают пространственное мышление, и выявлены психологические механизмы, объясняющие, как и почему это происходит, вроде «страха подтверждения стереотипа» (*). Но надо честно признаться, что это лишь худо-бедно.

«Дело» Khasi и Karbi

И лишь недавно Моше Гофману с соавторами удалось получить интереснейший результат в пользу гипотезы социальных влияний: сравнение пространственных способностей мужчин и женщин двух индийских племён, Khasi и Karbi, показало существенность социальных влияний именно на пространственные способности + совместное влияние культурных различий и гендера. См. их статью в PNAS (2011); мои утверждения, помеченные звёздочкой, основаны на работах из их списка литературы (за наводку на сообщение о ней в научных новостях спасибо croissante).

Эти 2 племени живут на северо-востоке Индии, на холмах в окрестностях г.Шилонг. Они близкородственны в генетическом отношении (как следует из ранее проведённого генетического анализа 5 полиморфных локусов) и практически неотличимы в хозяйственном отношении: живут в одинаковых деревнях, кормятся рисосеянием, и практически неотличимы по богатству и структуре питания.

А вот чем они различаются кардинально, так это культурой – они обладают альтернативными системами исчисления родства и полярны именно в отношении «веса» мужчин и женщин в обществе. Племя Карби патрилинейно, и в его обществе господствуют мужчины – собственность наследует старший сын, женщины не допускаются к владению землёй и получают сильно худшее образование. А вот Хаси матрилинейны и, более того, их общество представляет женщинам ряд явных преимуществ перед мужчинами. Собственность наследуется младшей дочерью, для мужчин исключена возможность владеть землёй, всё свои доходы мужчины передают в распоряжение жены и её сестры. Эконометрические исследования показывают, что Хаси – тот редкий случай, когда женщины присваивают большую долю общественных благ, чем мужчины (*), а у Карби в этом плане всё как обычно в традиционном обществе.

При этом оба племени расселены так, что изменчивость «биологическая» и «культурная» клинальна, и расстояние вдоль некоторого градиента отражает культурные различия.
Другие работы по социализации подростков, взаимоотношениям полов, прочей жизни и обычаям этих народов можно посмотреть тут; они оказались вполне совместимыми с теми кросс-культурными исследованиями, которые на этих племенах проводились и раньше (*).

С жителями разных деревень Хаси и Карби проводили один и тот же полевой эксперимент по сборке 4-х частного паззла (см. рис.1).

Рис.1

Время ожидания до сборки паззла, с одной стороны, отражает пространственные способности индивида, с другой – такая задача им не встречалась ни в школе, ни в практической жизни. Всего обследовали 1279 людей из 4-х деревень Хаси и 4-х – Харби. Чтобы посильней мотивировать участников, решившим задачу менее чем за 30 с платили 2 рупии = ¼ их дневного заработка. Кроме того, участники отвечали на вопросы об уровне образования и своём жизненном обиходе, поскольку из названных «правил» бывают исключения – так, у Карби женщины иногда могут наследовать.

Нуль-гипотезой было, что, хотя культурные различия у обоих племён окажут некоторый эффект на время сборки паззла, они не повлияют на gender gap (по-русски, наверное, лучше всего сказать «межполовые различия») в пространственных способностях. Альтернативная гипотеза состояла в том, что в матрилинейном племени Хаси межполовые различия будут сильно уменьшены или не выражены вовсе, ибо женщины по параметру образования с производственной деятельностью равноправны с мужчинами, по параметру доходов и собственности – даже имеют преимущество. Ну и, соответственно, в дисперсионном анализе результатов опыта будет выявлено значимое влияние совместного действия факторов «пол» и «культура» на отклик (время сборки паззла).

Данные опросов участников показывают что да, оба общества относятся к мужчинам и женщинам сильно по разному, и это основное отличие в их культуре. В матрилинейном племени, по сравнению с патрилинейным, женщины получают значимо лучшее образование, и с большей вероятностью  владеют собственностью, чем в патрилинейном. У Хаси среднее число лет образования мужчин и женщин значимо не отличалось (to-bit, two-sided P=0.159, n=530), тогда как у Карби мужчины имели в среднем на 3,67 лет образования больше, и эти различия значимы (tobit, P<0,0001; n=426). Согласно опросам Карби, в их домохозяйствах собственностью преимущественно владеют мужчины, но в виде исключения могут и женщины (35 из 347 случаев). Напротив, в деревнях Хаси собственностью владеют только женщины. Прочие детали см.тут.

Собственно результаты опытов представлены на рис.2 (Среднее время сборки паззла у мужчин и женщин (ось У) из патри- и матрилинейного общества, как мера межполовых различий в пространственных способностях. Столбики ошибок — ±2 стандартные ошибки) и табл.1.

Рис.2

табл.1

Они позволяют опровергнуть нулевую гипотезу и подтверждают альтернативную ей. В патрилинейном племени мужчины собирают паззл на 36,4% быстрее женщин (ordinary least squares, P < 0.001, n=468). В матрилинейном племени, наоборот, между полами нет разницы (OLS, P =0.252, n =811); причём не только женщины, но и мужчины Хаси  с задачей справляются шибче, чем Карби. Наконец, статистически значимой оказывается взаимодействие факторов «пол испытуемых» и «культурные различия» между племенами (OLS, P < 0.001, n =1,279); оценку статистической устойчивости результатов см. тут.

Образование может быть одним из факторов, включённых во взаимодействие между разницей в культуре, полом и пространственными способностями. Этот вопрос политически значим, поскольку уровень образования разных членов общества – тот фактор, на который проводимая политика влияет, и очень сильно. Поэтому было интересно посмотреть, влияет ли число лет образования у индивида на скорость сборки паззла, и если влияет, то не исчезнет ли совместное влияние пола и культуры, когда влияние уровня образования будет устранено?

Проверка показывает, что уровень образования да, влияет значимо, и каждый дополнительный год образования сокращает время решения задачи в среднем на 4,3% (OLS, P < 0.001, n =956). Эти данные вполне совместимы с данными по африканскому народу Темне и эскимосам, показывающим сходную корреляцию пространственных способностей с уровнем образования (*). Однако даже при учёте этого фактора совместное влияние пола и типа общества по-прежнему остаётся значимым (OLS, P<0.001, n=956).и достаточно сильным, сравнимым с эффектом дополнительных 6 лет образования. Однако он уменьшается по величине примерно на треть, так что исчезновение межполовых различий в пространственных способностях у Хаси по сравнению с Карби частично – но не полностью – зависит от образования.

Дальше смотрели, отличаются ли пространственные способности у людей, имеющих преимущественное право наследования (это обычно младшая дочь у Хаси и старший сын у Карби) и владения собственностью. Обычному человек легче изменить своё положение в доме, чем общество в целом, поэтому логично считать, что домохозяева – как женщины, так мужчины, — по пространственным способностям будут отличаться от лиц того же пола, живущих с ними под одной крышей, но не владельцев). Поэтому в племени Карби исследовали, насколько различается величина gender gap при сравнении выборок по домам с владельцем-мужчиной (традиционный и наиболее частый вариант), женщиной и в совместном владении мужчин и женщин. В первом случае межполовые различия составляют примерно треть таковых у людей, живущих в домах, не принадлежащих исключительно мужчинам (10% OLS, P =0.735, n =35 vs. 42% OLS, P < 0.001, n =312). Авторы вполне логично объясняют данный результат ужесточением конкуренции внутри соответствующих домохозяйств.
Провести аналогичный анализ в племени Хаси не удалось, поскольку там домовладельцами могут быть только женщины и соответствующая вариабельность отсутствует.

Наконец, очень может быть, что полученный результат с исчезновением межполовых различий в пространственных способностях у Хаси по сравнению с Карби будет радикально иным при сравнении групп «привилегированных индивидов» — младших дочерей у первых и старших сыновей у вторых, которые наследники. Однако, младшие дочери не показывают лучший результат по сравнению со всей выборкой женщин Хаси (OLS, P =0.80, n =176), и старшие сыновья не показывают лучший результат в сравнении со всей выборкой мужчин Карби (OLS, P =0.47, n =203). Соответственно, если мы исключаем привилегированных индивидов из анализа, результат не изменяется.

Предшествующие эконометрические исследования показывают, что если в большинстве обществ мужчины более конкурентны, чем женщины, но это не относится к матрилинейному племени. Поэтому можно возразить, что время сборки паззла связано не столько с различием мужчин и женщин по пространственным способностям, сколько с различиями обоих обществ в уровне конкурентности соответствующих полов. Тем не менее это неверно.

Выводы

Как всякий интересный результат, работа Hoffman et al. (2011), сразу вызвала критику. В работе R.A.Lippa et al. (2010) были протестированы >200 тыс. человек из 53 стран, бедных и богатых, на способность к вращению трёхмерных объектов в уме + восприятие линий и углов. Мужчины максимально превосходили женщин именно в богатых странах, хотя там вроде бы возможности получить нормальное образование для женщин больше, а в более бедных странах различия сглаживались.

На мой взгляд, данное возражение работает скорей за «социальную гипотезу», чем против неё. Ведь по мере того, как в последние 50 лет женщины становятся всё более и более равноправны с мужчинами, это равноправие остаётся лишь юридическим, в том время как факторы, делающие угнетение женщин выгодным, никуда не делись, ибо связаны с сутью капиталистической системы. Просто они поменяли форму: дискриминация «по закону» сменяется дискриминацией «в жизни» за счёт распространения соответствующих практик в воспитании/образовании, негативных стереотипов и пр., — а они хорошо изучены.

Из этого предположения есть проверяемое следствие – что дискриминирующие практики и негативные стереотипы будут «автоматически» распространяться/усиливаться по мере достижения формального равенства мужчин и женщин в какой-то стране – по крайней мере до тех пор, пока общество не обратит на это внимание и не начнёт положение целенаправленно исправлять, по типу того, как описано тут, или как делают власти ЮАР (также тут). Так что возражение к работе Моше Гофмана с соавт., с учётом всего нам известного по теме биологическая vs социальная детерминация межполовых различий в пространственных способностях, «работает» скорей на социальную гипотезу, чем против неё.

---

[1] Helen Bee. The developing child, 9th edition. Allyn & Bacon, 2004., chapter 7, главка про половые различия в достижениях.

[2]
Д.Майерс. Изучаем социальную психологию. Глава IV. Социальные отношения.

[3] Jones E. E., Sigal H., 1971. The bogus pipeline: A new paradigm measuring affect and attitude // Psychological Bulletin, 76: 349-364.

[4] Sigall H., Page R. A., 1971. Current stereotypes: A little fading, a little faking // Journal of. Personality and Social Psychology, 1, 247-255.

[5] Tourangeau R., Smith T.W., Rasinski K. Motivation to report sensitive behaviors in surveys: Evidence from a bogus pipeline experiment // Journal of Applied Social Psychology. 1997. Vol. 27. P. 209-222.

[6] Helen Bee. The developing child, 9th edition. Allyn & Bacon, 2004. table 15.4

[7] 1-2

[8] 1-2-3

[9] 1-2-3

[10] через некоторое время г.президента ушли, и scholar_vit оч. интересно рассказывает, за что