О бедной России замолвите слово…

Print PDF

Как недавно справедливо заметили, в истории России есть несколько войн, на которых «левые» «едут головой».  И – как замечает сам же автор заметки – одна из таких войн это война Крымская.

Сделаем небольшой экскурс в историю. У советской историографии, начиная с Великой Отечественной Войны, была серьезная проблема – приходилось сочетать в подходе к истории марксистский научный метод с разнузданной патриотической истерией в стиле «Александр Невский спас Русь от порабощения католиками». В результате если историю остальной Европы или Третьего мира в СССР исследовали более-менее сносно, то история России стала жертвой вышеупомянутого противоестественного союза.

Поскольку в рамках «советского патриотизма» (тогдашнего, а не нынешнего новодела) гордиться державной мощью и способностью ограбить соседей было не принято – патриотизм был вынужден считаться с господствующей социалистической идеологией – то советская патриотическая концепция историографии приняла откровенно мазохистский характер. Россия, по её мысли – несчастная страна, которую всё время ходят подчинить, захватить и колонизировать (в первую очередь, разумеется, европейские страны-хищники).

То есть Россия изображалась как этакая страна Третьего мира, которая лишь в силу нескольких удачных случайностей – в частности, счастливого явления Петра Великого, который принял Россию со стрельцами, а оставил с преображенцами – смогла отбить все попытки западного Drang nach Osten (даром что термин «Drang nach Osten» придумали в XIX веке) и продержаться до Октябрьской революции. А там уж большевики пришли к власти, выиграли Гражданскую войну и подняли Россию с колен… пардон, это уже из другой оперы.

Теперь посмотрим, как всё было в действительности. В статье по ссылке Россия времен Восточной войны 1853-1856 годов рисуется как жертва. Цитирую: «Упускается из виду, что война носила характер полицейской акции, сочетающейся с попытками колониальной экспансии. Характерно, что в Великобритании и Франции, тогдашняя опора реакции - Николаевская Россия — мыслилась, как «новый Китай», который надобно наказать. Китай, надо сказать, уже наказали — в результате двух опиумных войн, заодно задавив местную антифеодальную, раннебуружазную, демократическую революцию… Так что — оборона Севастополя имела смысл.»

Проверим, была ли Россия «новым Китаем» [1]. Напомню, с восшествия на престол Екатерины II (1762 год) – основательницы ветви Голштейн-Готторпских Романовых, пресекшейся в 1917 году – Россия непрерывно расширяла свои границы. В правление самой  Екатерины в состав России вошли Курляндия, Литва, Белоруссия и вся Западная Украина (без Галиции). Также у степняков, протежируемых турками, были отвоеваны северное Причерноморье, Крым и Кубань, причем заселение этих территорий было чистейшим примером переселенческой колонизации – местное степное население, как американские индейцы, изгонялось на турецкую территорию. Все эти захваты Россия осуществила в союзе с Австрией и Пруссией – двумя другими, и весьма влиятельными, участниками «европейского концерта».

Внук Екатерины II, Александр I, несмотря на всю бездарность своей проанглийской внешней политики и поражения от Наполеона I, ещё до падения Французской империи завладел Финляндией и Бессарабией, а по итогам Наполеоновских войн присоединил большую часть Польши. Брат и преемник Александра I, Николай I, едва взошел на престол и успел подавить вооруженный мятеж против своей власти, навязал Персии неравноправный Туркманчайский договор, вынуждающий персов открыть свой рынок для российских товаров (договор регулировал русско-персидские отношения до революции 1917 года, между прочим). По оценке Фридриха Энгельса, Туркманчайский мир превращал Персию в русского вассала. Причем Туркманчайский договор был ещё не худшим из того, что могло случиться с Ираном – Грибоедов, почитаемый у русских патриотов за умученного от английских агентов, прямо предлагал колонизацию Ирана по индийскому образцу.

Столь же враждебен Николай I был и по отношению к Турции. В 1828-1829 году началась очередная русско-турецкая война, завершенная Адрианопольским мирным договором. По его условиям, Россия де-факто оккупировала Дунайские княжества, а российские торговцы получали в Турции те же привилегии, что и в Персии. В 1832 году, под предлогом защиты Турции от Мехмеда-Али Египетского, Россия по сути навязала Турции Ункяр-Искелесийский договор, по которому Россия и Турция договаривались якобы о военном союзе (в действительности – о закрытии Босфора и Дарданелл для кораблей любых стран, кроме России). При этом Николай I открыто называл Турцию «больным человеком Европы», намекая тем самым на необходимость её расчленения, и демагогически претендовал на статус «защиты христианского населения» этой страны.

Грубо говоря, по темпам территориальной и колониальной экспансии, а также по степени агрессивности, тогдашняя Российская империя уступала лишь империи Британской и Соединенным Штатам Америки. Та же Франция в конце XVIII — первой половине XIX века «прославилась» (не считая захватов республиканцев и Наполеона I, быстро потерянных) лишь покорением Алжира. Про не имевшие колоний германские государства и Австрию (для которых крупным успехом были аннексии крошечных Рейнланда или Венеции) я и не говорю. Причем российская экспансия основывалась не только на грубой силе, но и научно-техническом и экономическом потенциале романовской империи. Уже при Александре I были учреждены пять новых университетов и создана система бессословного образования. «Китай» ли это? Вам решать, читатели. Человек более осведомленный, чем мы  — Фридрих Энгельс – говорил о России как о «империи, которая за последние 150 лет ни разу не теряла своей территории, но всегда расширяла ее».

При преемнике Александра, Николае, за счет продуманной протекционистской политики стремительно развивается хлопчатобумажная и машиностроительная промышленность (активный экспорт продуктов русской хлопчатобумажной промышленность как раз направлялся в Персию и Турцию). В 1851 году была построена Николаевская железная дорога, соединяющая Санкт-Петербург и Москву. По мнению академика С. Г. Струмилина и публициста Иммануила Валлерстайна, именно при Николае I в стране произошел промышленный переворот – Россия пошла по пути капитализма. Процветавшая при Николае коррупция, которую так любили обличать тогдашние русские писатели, также типична для общества, где капитализм начинает зарождаться. Так что, может быть, Восточная война была развязана западными державами, чтобы наказать и обратить Россию в свою колонию, «как это было сделано с Китаем» (раз уж «Китаем», как мы установили, Россия не являлась)?

Для начала приведу оценку раннесоветской историографии: «Борьба с Россией в «Восточном вопросе» была одной из самых важных задач внешней политики Великобритании при Палмерстоне. Для Палмерстона и большинства не только консерваторов, но и вигов (в рядах которых числился и он сам) пустить Россию в Константинополь значило спустя несколько лет увидеть ее в Индии. Охрана всеми дипломатическими и военными средствами как Турции, так и Персии от поглощения их Россией признавалась прямым долгом и основной задачей британской политики. Для Англии потерять Индию значило бы уподобиться Голландии или Бельгии. Борясь против царских происков и завоевательных стремлений в Турции, Палмерстон и его единомышленники боролись, по их мнению, за существование Англии как великой державы.» («История дипломатии», под ред. В. П. Потемкина. том. 1. 1941.).

Многие читатели могут вспомнить о проекте ослабления и расчленения России, выдвинутом вышеупомянутым Палмерстоном, согласно которому от николаевской империи планировалась отторгнуть Финляндию, Прибалтику, Польшу, Крым и Кавказ. В действительно, однако, проект Пальмерстона не получил поддержки основного сухопутного союзника Британии – Франции (без поддержки армии которой английские войска, «прославившиеся» полководческим кретинизмом вроде атаки легкой кавалерии под Балаклавой, вообще не сумели бы победить Россию) и так и остался утопическим прожектом. По итогам Парижского мира 1856 года Россия – держава, де-фако начавшая войну концентрацией войск в вассальных Турции Дунайских княжествах и выдвижением требований, по сути несовместимых с существованием Турции как независимого государства – потеряла лишь южную Бессарабию и некоторые районы Закавказья.

За исключением действительно болезненного запрета держать флот на Черном море (который, впрочем, должен был скорее предохранить Турцию от нападения России, поскольку военно-морские силы Турции также сокращались), никакие другие неравноправные соглашения – хотя бы по образцу русско-персидских и русско-турецких — России навязаны не были. Более того, неравноправный Туркманчайский договор, вводивший для России режим наибольшего благоприятствования в Персии, так и не был денонсирован. Более того – пользуясь Второй опиумной войной 1856-1860 годов, Россия навязала Китаю неравноправные Айгуньский и Пекинский договора, де-факто приняв участие в разделе Цинской империи. А ведь положение России ухудшалось с каждым днем, и на стороне её противников в любой момент могла выступить Австрия, а то и Пруссия со Швецией. Но может быть, мир был таким мягким лишь за счет сопротивления российских войск, а проиграй Россия сразу, её бы унизили, повторюсь, «как Китай»?

На практике в случае России мы видим подтверждение старой доброй поговорки, что каждый– кузнец своего счастья (и несчастья, разумеется, тоже). Вместе с разумной и взвешенной колониальной политикой, проводимой в Азии, Российская империя в 1815-1856 годах вела совершенно неадекватную политику в Европе, руководствуясь идеалами «Священного союза», порожденными религиозным помешательством Александра I. Постоянное вмешательство (вплоть до угроз ввода войск) России в европейскую политику настроило европейское общественное мнение  против неё – в то время как реальной экспансии в европейском направлении она как раз не вела. Между тем, российская дипломатия игнорировала тот факт, что давней традицией европейской политики было объединение всех остальных великих держав против сильнейшей из них.

В самом деле, ведь никому не приходит утверждать, что Францию в войну Аугсбургской лиги или в войну за Испанское наследство хотели ограбить, расчленить и низвести до статуса колонии? А ведь в этих войнах Франция оказалась в много более худшем положении, чем Россия – против неё воевали все великие или хоть сколько-то влиятельные державы тогдашней Европы (Англия, Голландия, Бранденбург, Австрия), за исключением Швеции, занятой войной с Россией (впрочем, в войне Аусгбургской лиги против Франции выступила даже она). Наоборот, общим местом мировой историографии стало то, что именно неадекватная экспансионистская политика Людовика XIV, вызванная, среди прочего, его католическим фанатизмом, и сплотила европейские державы против него.

Более того – не стремление «унизить, как Китай», а реальный страх перед российской военной угрозой привел Францию к союзу с Англией. Россия оказывала давление на Францию времен Луи-Филипппа (1830-1848 годы), требуя от короля более решительных мер против радикальных либералов. А в 1844 году в ответ на постановку в Париже пьесы про убийство Павла I Николай заявил, что «если представление пьесы не прекратится, то я пошлю в Париж миллион зрителей в серых шинелях, чтобы они освистали его некоторым образом». После восшествия на престол Наполеона III Россия отказалась признавать его императорский титул и поддержала Австрию – страну, крайне не заинтересованную в расчленении Турции как её экономический партнер! — в конфликте с Францией на Апеннинах. Окончательно подтолкнула Францию в объятия Англии Россия претензиями на протекцию над Святой землей (Левантом). Франция, для которой Левант всегда был «зоной интересов», не могла потерпеть этого.

Подведем итоги. Восточная война с обеих сторон – России и англо-французской коалиции – была колониальной (и с русской, пожалуй, даже в большей степени, чем с англо-французской); обе стороны боролись за турецкие рынки, причем инициатором противостояния де-факто была именно Россия, воинственные действия и претензии которой, собственно, и вызвали начало боевых действий. При этом Николай I своей бездарной европейской политикой оттолкнул от России всех, кто мог бы выступить на её стороне. При этом планов ослабления и колонизации России по китайскому сценарию англо-французы не вынашивали (а если и вынашивали, то не реализовали и в сотой мере от того, насколько это было возможно на момент заключения мира).  Причем условия мира, навязанные России, были много более мягкими, чем те, которые она навязала бы Турции в случае своей победы.

Закончу же свой текст следующим рассуждением: автор критикуемой мною заметки пишет о болгарском восстании, поддержанном русскими в ходе войны 1877-1878 годов. Но при этом за кадром как-то остается тот факт, что если османское владычество болгары худо-бедно выносили полтысячелетия, то с Россией рассорились спустя десятилетие после «освобождения». Я думаю, это исчерпывающе характеризует последнюю.