Правозащитникам

Print PDF

После авиационного обстрела Луганска, когда от украинских ракет погибло несколько мирных жителей, блогер Борис Битнер (он же днепропетровский писатель Ян Валетов, которого считают одним из «соловьёв» АТО), написал: «Когда в 1999 ракета, пущенная с самолёта ВВС РФ, попала в рынок в Грозном, вы что кричали, гуманисты? Что рассказывали? Вам мальчики кровавые не снятся?» [1].

Что ж, за «гуманистов», если кому-то требуется, могу ответить я. В первую и вторую чеченские войны я участвовал в десятках антивоенных акций, имел за это даже два уголовных дела – ещё при Ельцине: за оскорбление его священной президентской персоны (обозвал в листовке «обер-палачом и фашистом») и неоднократную организацию несанкционированных акций (была такая статья в тогдашнем УК). Правда, уголовные дела эти ничем серьёзным для меня не кончились – в этом смысле, как говаривала Анна Ахматова, «времена были ещё вегетарианские». Это, разумеется, не считая десятков административных задержаний на подобных акциях, которым я и счёт потерял – и в 90-е, и в 2000-е.

И тот обстрел грозненского рынка российской ракетой, 21 октября 1999 года, о котором вспомнил г-н Битнер, я отлично помню, хотя сам был от него далеко. Самое памятное впечатление – как в телеящике появлялись одна за другой «говорящие головы» российских военных и безапелляционно излагали взаимоисключающие версии события. Одна голова говорила, что никакого рынка в Грозном российские войска не обстреливали и обстреливать не могли – ведь как можно обстреливать мирный рынок? Это местные боевики-сепаратисты сами себя подорвали, в провокационных целях. Другая столь же уверенно утверждала, что да, разумеется, обстреляли, но этот рынок – на самом деле не какой-нибудь продуктовый, вы не подумайте, а рынок оружия, «рынок террористов», а значит – законная военная мишень, legal target. В общем, как в том анекдоте: «во-первых, никакого кувшина я у соседки не брала, во-вторых, он уже разбитый был, а в-третьих, я его ей целёхоньким вернула!» Уже по одному этому было понятно, что свершилась какая-то премерзкая пакость, если о ней так самозабвенно врут. Как же такое забудешь?..

Но я отлично помню и другое. Помню, как тогда исходили возмущением все российские «правозащитники» – те самые, которые сейчас, после обстрела в Луганске, слово в слово повторяли точно такое же тупое враньё: во-первых, ополченцы ДНР сами себя подорвали, во-вторых, ополченческий ПЗРК ударил в кондиционер на окошке здания, среагировав на выделяемое им тепло, а в-третьих (это когда враньё про кондиционер и ПЗРК бесславно лопнуло), что здание ОГА – это законная военная цель, legal target.

Через несколько лет после того обстрела грозненского рынка я прочитал дневник Полины Жеребцовой, русской девушки из Грозного, которой в день обстрела было 14 лет. Она торговала на этом самом рынке, где ежедневно толпились тысячи людей. «Не было пенсий, зарплат. Люди выживали. Моя мать не получала зарплату год. Её украли. И мы торговали, чтобы выжить и купить хлеба…» К счастью, в момент обстрела Полина с её мамой уже шли домой и находились в трёх кварталах от эпицентра взрыва. Из дневника Полины: «Вдруг яркая вспышка осветила ещё светлое небо. Последовал сильный грохот. Мы, от испуга, перекатились за свой стол. Присели между железными ларьками. Другого укрытия рядом не было. Взрыв! Потом ещё. Похоже на то, что одно и то же взрывается много раз. Мы побежали, теряя свой товар, во двор Дома Моды. Это самый центр Грозного. Улица Розы. Когда я бежала, огромный осколок, словно эхо очередного взрыва, просвистел совсем рядом. Он рассёк не меня, а время, словно тёплую воду, которая ушла куда-то вниз, и я стояла в сухом русле, сразу поняв, что ни мама, ни другие люди не могут спасти меня от Смерти, если я закричу о помощи. Смерть и я – только мы оказались связаны друг с другом в этом мире. Нет ничего, что могло стать между нами и закрыть собой. Мне стало смешно и не нужно всё – вещи, сумки и всякие ценности. Я поняла, что ничего, совсем ничего не возьму с собой Туда. Сильный удар и… время вернулось вместе с огненными искрами, которые осколок высек из кирпичной стены дома рядом с моей головой. А ноги мне рвали чьи-то маленькие металлические челюсти, но я по инерции продолжала бежать. Только спустя несколько шагов – упала. Меня подняли. Мы бросились в подъезд жилого дома… В этот же подъезд мама и Кусум втолкнули, забросили девушку-чеченку. У девушки разворотило колено. Я впервые увидела, что кость внутри белая. Она была в шоке и говорила только:

– Больно! Больно! Больно!

В подъезде были женщины и дети. Мама сказала, что у неё дырочка в кармане пальто и «горит» бедро. Другой осколок попал к маме в карман…» Полина добавляла: «Говорят, тех, кто был вблизи ракеты, разорвало на кусочки, и теперь родные узнают их по частям вещей: пуговицам, заколкам и кусочкам одежды.»

Девушка с оторванной ногой – ничего не напоминает? Я сразу вспомнил этот дневник и эту историю, когда увидел в сети ролик с умирающей женщиной с оторванными ногами после обстрела Луганска.

Но есть и различия.

Тогда вы, господа правозащитники, были на стороне мирных жителей, страдавших от бомб и обстрелов, теперь вы на стороне стреляющих по ним самолётов. Тогда вы в один голос клеймили «контртеррористическую операцию». Теперь вы аплодируете или оправдываете «антитеррористическую операцию». Тогда вы сравнивали российских сепаратистов с «Робин Гудом» (слова С. А. Ковалёва о Шамиле Басаеве), теперь вы не находите достаточно крепких слов, чтобы заклеймить сепаратистов украинских – ватники, бандиты, террористы, колорады и т.п. Тогда вы осуждали войну за территориальную целостность государства – теперь вы её с воодушевлением поддерживаете. То есть когда Полина Жеребцова получила 16 осколков от ракеты в Грозном – это было для вас зло, а когда женщине в Луганске ракетой оторвало ноги и она умерла от кровопотери – то это нечто другое. Кстати, я читал про одну пожилую русскую семью, которая из воюющего Грозного переехала, себе на беду, в Славянск и поселилась там. Ведь если их настигнет теперь ракета ваших «антитеррористов» – это будет уже совсем не то, как если бы они погибли от удара ракеты «контртеррористов» у себя дома?

Что вам ещё сказать? Повторять вам правильные слова про право народов на самоопределение, недопустимость и преступность убийства мирных жителей и т.д., явно бессмысленно – они отскочат от вас, как горох от стенки, потому что вы сами эти слова знаете не хуже моего и сами, когда надо было, с воодушевлением их твердили в микрофон. Поэтому я скажу по-другому. Вы не правозащитники – вы мерзавцы, подонки, предатели, сообщники палачей и карателей. Конечно, на это мне могут возразить: ну, какие они предатели? Они свято блюдут классовые интересы – то есть интересы Ходорковских, Коломойских, Порошенко и т.д., и в этом смысле верны себе. А если классовый интерес заставляет человека сжечь всё, чему он поклонялся и поклониться всему, что он сожигал – то он это и сделает без малейших колебаний и нравственных терзаний. Всё так. Я и тогда это знал – но, так сказать, знал умом, в теории. Всё-таки трудно было поверить, что не какие-то кукольные марионетки на ниточках, а реальные, знакомые мне живые люди примутся горячо рукоплескать ровно тому же, что ещё вчера – и казалось, вполне искренне – они называли военным преступлением.

Сейчас я понимаю, что чего-то важного не додумал, когда ходил на антивоенные акции в 90-е и 2000-е годы. Потому что настоящую войну нельзя прекратить – её можно только выиграть. Не может быть прочного мира между фашистом и антифашистом, рабовладельцем и рабом, барином и крепостным, простым человеком и олигархом (как и его слугами, вроде вас). Как замечал один российский революционер, довольно известный (собственно говоря, самый известный революционер всех времён и народов) сто лет назад: «Войну нельзя кончить втыканием штыков в землю; если есть толстовцы, которые так думают, надо пожалеть о людях свихнувшихся, – что же, с них ничего не возьмёшь». Ещё он тогда говорил, обращаясь к солдатам: «Тебе дали в руки ружьё, и великолепную, по последнему слову машинной техники оборудованную скорострельную пушку, – бери эти орудия смерти и разрушения, не слушай сентиментальных нытиков, боящихся войны; на свете ещё слишком много осталось такого, что должно быть уничтожено огнём и железом…»

Да, много осталось такого и сейчас. А для тех, кто некогда ходил со мной на антивоенные акции, а теперь обеими руками поддерживает «антитеррористическую операцию» палачей и карателей, у меня осталось только одно пожелание: чтобы когда огонь войны докатится, наконец, до вас, вам оторвало ноги, как той несчастной женщине у луганской ОГА, и вы издохли в мучениях, – так, как пришлось умирать этой несчастной. Потому что по справедливости вы это заслужили, бесспорно, во сто или тысячу крат больше, чем она.

Примечание:

[1] Смотри ещё ПОСТ в сообществе «МАЙДАН И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ»

Источник: Александр Майсурян