Print 
PDF
В начале 90-х гг. в International Social Science Journal были забавные данные о том, что национальный патриотизм потихонечку перестаёт быть важной характеристикой личности европейцев и японцев, что они всё меньше готовы воевать «за национальные интересы» и пр. Причём эта тенденция вовсе не выражена у людей верующих, у них со всем перечисленным хорошо, у промышленных рабочих она выражена сильней, чем у фермеров.
Так, «воевать за свою страну» готовы примерно 40% европейцев, 27% бельгийцев, 31% итальянцев, 35% западных немцев и 19% японцев – но 85% норвежцев (где лютеранство – госрелигия, и всё строго).
Когда в 89м году европейцев спросили, за что или против чего они готовы биться в 1ю очередь, «за свою страну» заняло в списке только 7е место, после борьбы «за права человека», «за мир», «за сохранение окружающей среды», «против бедности», «за свободу личности», «против расизма». И снова % верующих, готовых к защите капиталистического «отечества» был выше, чем среди агностиков/атеистов, особенно во Франции и в Италии. В Японии половина опрошенных сообщила, что в случае «вражеского вторжения» предпочтёт дезертировать 21%, сдаться в плен – 23%; лишь 33% сообщили, что предпочтут сражаться выбрало. Судя по ответам, 45% японцев готовы защищать «мир и свободу», 44% — «самих себя, свою семью и имущество» и лишь 8% — «свою страну и землю».
Среди французов возраста 18-25и лет лишь 7% готовы в любом случае рисковать жизнью, если на территорию их страны вторгнуться иностранные войска. 56% готовы это сделать, только если уверены, что их страна защищает правое дело.
Большинство европейцев доверяет соседним странам, даже «традиционным врагам». Только Греция, Испания, Италия и Португалия не получили «вотума доверия»: им доверяли менее половины опрошенных в Северной и Средней Европе. Даже межнациональные трения не мешают доверию между странами: большая часть ирландцев испытывает доверие к англичанам и пользуется у них взаимностью.
По части национальной гордости лидируют Греция, Испания и Ирландия. Там большинство спрошенных дали своей стране высший балл («я чрезвычайно горжусь ей»). В Великобритании так отвечало большинство населения до 1985 г. На континенте падение началось раньше: в Германии, Италии, Бельгии, Нидерландах оно фиксируется в 70-е годы. Низшие показатели по этому ответу заняли Германия, Италия, Бельгия, Япония.
Среди левых доля подверженных национальной гордости в её максимальной форме была ожидаемо ниже, чем среди правых – 29% и 60%, но разрыв вдвое существенен.
В 1980-е упало доверие европейцев к армии: доля тех, кто «очень верит в армию своей страны», в среднем упала с 20% до 12%. Доля «неиспытывающих никакого доверия» выросла с 18% до 48%. Практически во всех странах армии не доверяет подавляющее большинство агностиков-атеистов (87% в ФРГ, 77% в Испании, 71% во Франции) и доверяет большинство верующих, соблюдающих религиозные обряды. Чем наглядно доказывается – бог это не любовь, а офицерский сапог.
Уклонение от призыва среди французов «сурово осуждает» только треть населения (среди католиков 42%, среди агностиков/атеистов – 27%%). Лишь 20% видит здесь причину для каких-то серьёзных моральных затруднений.
Правда, про войска НАТО политкорректно не спрашивали. Тем более что известная часть населения готова считать подчинённую роль армий своих стран и сугубо американское командование ими с «защитой». Другая же часть, наоборот, понимает оккупационный характер баз НАТО на территориях собственных стран и никак не готова считать. Возникает неопределённость.
Mattei Dogan. Comparing the decline of nationalisms in Western Europe: the generational dynamic// Inter. Soc. Science. 1993. V.136. P.177-198.
Я думаю, капитализм адекватно отреагировал на эти научные данные, после чего кривая национализма/религиозности вновь пошла вверх. С одной стороны, была учтена готовность к войне «за права человека» — стала раскручиваться «террористическая угроза», наиболее явственно этим правам угрожающая, и «война с терроризмом», явственным образом сплачивающая западный мир, коль скоро перестают действовать обычные национализмы.
Тема «прав человека» и «гражданского общества» стала соской-пустышкой для левых, отвлекающей левую критику от собственно ужасов капитализма и поддерживающей капитализм национальной государственности, вследствие чего у последней не переводятся скелеты в шкафу, которыми сложно гордиться.
Далее, было учтено позитивное воздействие религиозности на подверженность личности национальным и расовым предрассудкам, большая готовность к насилию в их защиту и пр. И буржуи стали вкладываться в религию, культивируя «религиозное возрождение» в своих странах, распространяя идеи о «постсекулярном мире», где религиозность узаконена, а атеизм преодолён и поставлен на место и пр. Плюс поскольку одновременно выяснилось, что неприязнь к людям из бедных стран сильней неприязней между странами «золотого миллиарда», даже традиционных, ещё позаботились «научно обосновать» генетической неполноценностью, тем самым придав расистский оттенок.
Так было нейтрализовано опасное для системы развитие массовых антикапиталистических движений в Европе и Японии – за мир, экологического и пр. Последствия ощущаем на себе.
————
Вообще капитализм – система, способная не только к обучению на собственных ошибках, но и умеющая совершенствоваться под воздействием антикапиталистической борьбы; если последняя её не убивает, то делает лишь сильнее. Один из примеров.
Поэтому «бить, но не добивать» недопустимо.
