Print 
PDF
Много раз видел, как наши городские вороны убивают голубей. Там, где их постоянно подкармливают гуляющие, насытившиеся голуби начинают драться. Особенно сейчас, в период весеннего возбуждения: какой-нибудь крупный самец начнёт ворковать, кланяться, а затем, обнаружив рядом с собой кого-то послабже начинает его гонять и наседать сверху. В конце концов оба голубя, сцепившись, как борцы сумо, толкают друг друга зобами и в то же время пытаются оказаться выше и клюнуть сверху. В этот момент к увлёкшимся голубям на тропинку тихо слетает ворона (которая всё это время наблюдала за ними с веток, ожидая, пока не увлекутся – но не на земле, иначе они пугаются и не решатся сцепиться) и начинает подходить ближе.
Голуби поумнее отходят, не прерывая драки, как бы предполагая, что может затем воспоследовать – отступают подалее с продолжением всех своих наседаний друг в отношении друга. При этом первой всегда начинает отходить та птица, которая послабей и потом уступит, увлекая за собой сильнейшего партнёра, который намного более склонен бороться, не замечая ничего вокруг.
А голуби поглупее не реагируют. И когда одна из птиц начинает поддаваться, не выдерживает натиска, и вторая вот-вот взгромоздится и будет клевать, ворона, давно уже стоящая поблизости, делает три быстрых шага и бьёт слабейшего голубя в голову. Если он не обмякнет сразу, она повторяет удар. Второй голубь, сильнейший, на это не реагирует никак – как только соперник исчезает как таковой (прекращает сопротивление и уже не может продемонстрировать подчинения), он теряет к нему интерес и просто улетает. И ворона начинает насыщаться.
То есть вороны, как существа достаточно умные, в меру своей «разумности» осуществляют отбор голубей, совершенствуя способность вида даже в моменты брачных разборок не «терять голову», а разумно подготавливать площадку для соответствующих занятий. Причём совершенствующее воздействие оказывается именно на тот элемент сообщества голубей, который способен совершенствовать этот навык, и в те моменты, когда он способен – именно на «уступающего» члена пары.
Думаю, этот пример вполне имеет общее значение – в природе более интеллектуальные существа, используя оплошности, ошибки и излишнюю стереотипность других в своих интересах как бы подтягивают их до собственного уровня, и во всяком случае создают необходимость совершенствования «вверх», а не просто специализации «вбок».
Ровно таким же способом шимпанзе «совершенствуют» павианов и кистеухих свиней, индивиды внутри обезьяньего стада совершенствуют разум друг друга.
Так что идея интеллектуального дизайна просто излишня. Для устойчивого прогресса в сторону цефализации, интеллектуализации и прочих хороших вещей, до сияния человеческого разума включительно, вполне достаточно не слишком целесообразного воздействия «более разумных» существ на «менее разумных» в рамках экономики природы, и общий уровень «разумности» поведения всех элементов системы будет возрастать.
Если не ошибаюсь (пусть укоренённые в еврейской традиции поправят меня) такова была первая эволюционная модель, созданная кабалистами в Кордове в IX-X веках: более высокоорганизованные существа – люди, звери, растения, вплоть до минералов, способствуют прогрессу более низко организованных, тем что употребляют их таким способом, что при этом высвобождаются «искры» — тиккут, частички б-жественного света, заключённые в оковы косной материи. А высвобождение искр ведёт к развитию вверх, управляемому наиболее развитыми элементами нашего мира, к эволюции, направляемой в сторону человека и совершенствующей этих самых человеков.
И переходя вновь к серьёзному, думаю, что «разумность» так или иначе связана с способностью действовать, присущей всем живым объектам, и автономизацией от среды о которой пишет И.И.Шмальгаузен. Если «что-то своё» (система со свойственным ей поведением) как-то выделено из среды, и сложней устроено чем среда, то любая реализация поведения системы в данной приведёт к рациональному использованию ресурсов среды в «собственных интересах» системы, то есть к возрастанию разумности в какой-то степени, пусть на вершок. Важно, что этот шажок не гасится, а усиливается воздействием всех остальных компонентов системы, вроде описанных выше.
Дальше отбор поддерживает этот процесс, с одной стороны увеличивая эффективность управления средой со стороны развивающейся системы, с другой — увеличивая точность перемещения биосистемы именно в ту среду, которой она может управлять потому что среда проще (а воспроизводство эффективного управления в череде поколений приводят к возрастанию «разумности» поведения системы в этой среде — а там и другую более сложную среду освоить можно).
То есть получается, «возрастание разумности» поведения систем в ходе эволюции и само не чудесно, и не требует для своего объяснения никаких «разумных» причин.
Да и способность системы осуществлять некое поведение в исходной «точке 0«, на самом низком уровне разумности не требует специального объяснения, посколько может осуществляться просто как «деятельное ощущение» (ауторитмия) — беспорядочные и ненаправленные «дерганья», которые в любом случае лучше пассивности.
Так что в любой момент «разумность поведения» биосистем имеет естественное (вышеприведённое) объяснение, если они живут и действуют в естественном биоценотическом окружении, причём это объясняет и потенцию к возрастанию «разумности». «Необъяснимым» оказывается «разумное» поведение системы, если оно не соответствует окружению — слишком сложно и слишком «разумно» для него. Такие случаи в природе есть, но легко убеждаешься что это или ошибка (субъект попал «не туда») или атавизм (в прошлом окружение было сложнее) и ситуация быстро выравнивается.
Так что ID ставит псевдопроблему: или «разумность с целесообразностью» поведения биосистем имеет естественное объяснение (которого мы впрочем можем и не знать, но к которому умеем прийти), или это ошибка, быстро исправляемая природой в ходе конкурентной борьбы - аргумент в пользу «неразумности», стохастичности природных механизмов, следовательно и против ID.
Ну как если бы марсиане обнаружили Овидия, читающего прекрасные стихи диким варварам, они сочли бы неразумным социальный механизм, забросивший его туда. Но мы-то знаем, что такой механизм «заброски овидиев» если и не неразумен, то вполне естественен для нашего вида, и разумность состоит в способности ограничивать и преодолевать его действие.
