Print 
PDF
(реконструкция причин деградации населения воробьёв в городах Великобритании & Европы).
Домовый воробей Passer domesticus — наверное единственный вид птиц, у которого совсем нет неурбанизированных популяций (может быть ещё домовая ворона Corvus splendens Южной Азии). Правда, это если не считать итальянского воробья Passer italiae – стабилизированной гибридной популяции, возникшей скрещиванием домового воробья с близкородственным испанским (или черногрудым) Passer hispaniolensis; он живёт и в сельхозландшафте. В городах обитает ещё один вид воробьёв – полевой Passer montanus, от которого домового надо уметь отличать (в частности, полевой не имеет полового диморфизма в окраске, у домового же он резко выражен). Правда полевой в наших городах имеет куда более низкую численность и живёт в основном в крупных парках и лесопарках, близ с/х предприятий, но не в застройке.
Даже при обитании в сельской местности домовый воробей занимает так называемые микроурбанотерритории, связанные с небольшими участками городской застройки или промышленных предприятий.
Вообще при урбанизации территории значительная часть видов птиц выпадает из фауны города, но способные сохранять популяционную устойчивость вопреки постоянным изменениям внутренней структуры урболандшафта и его нестабильности почти всегда выигрывают и увеличивают численность, так как обитание в городе даёт плюсы, отсутствующие в любых иных типах ландшафта. Домовый воробей – один из тех нескольких видов, которые всегда выигрывали от урбанизации или, как минимум, сохраняли популяции стабильными. Тем удивительнее, что в последние годы на северо-западе Европы и особенно в крупных городах Великобритании, а также в некоторых мегаполисах континента численность этого вида резко пошла вниз, хотя на первый взгляд урболандшафт остался «тем же самым».
Судя по всему, сокращение численности началось уже с середины 1980-х гг. , но поскольку на него своевременно не обратили внимания, точный момент начала популяционного спада неизвестен. В Великобритании спад численности вида наиболее выражен на юге и востоке страны, где сосредоточено около половины всей численности популяции. Общая численность домовых воробьёв в Великобритании упала с примерно 13 млн. пар в начале 1970-х до примерно 6 млн. пар в конце 1990-х и снижается по сей день. Снижение численности вида затронуло практически все урбанизированные ареалы страны, так что домового воробья приходится вносить в «красные списки» как вид, требующий специальных мер охраны и постоянного слежения в Великобритании.
Сходный негативный тренд популяционной динамики зафиксирован у домового воробья в большинстве крупных городов континента, что показано на рисунке 1.
Рис.1
Хуже всего, что за все эти тридцать лет орнитологи фиксировали сокращение численности, но так и не приблизились к действующим причинам. В случае падения численности городских ласточек и стрижей в европейских городах всё понятно – загрязнение воздуха сокращает количество «воздушного планктона», который служит им кормом; также понятно падение численности совы-сипухи в крупных городах Болгарии – этот вид охотится строго на слух и увеличение уровня городского шума понижает эффективность охоты до неприемлемого уровня. А вот сокращение численности домовых воробьёв оставалось непонятным до появления работы Lorna M. Shaw & Dan Chamberlain (2008) в Journal für Ornithologie, о которой я расскажу. Так часто бывает в охране природы – выживание вида зависит от «неявственных» причинно-следственных связей (не просматривающихся непосредственно и/или действующих с запозданием, через множество «передаточных звеньев»; либо требующих одновременного присутствия нескольких совершенно независимых факторов или условий).
Известный пример с вымиранием голубянки-арион в той же Англии показывает, что угрожаемая популяция может пересечь черту небытия раньше, чем учёные руконструкируют ту «тщательную сыгранность» экологических факторов, обеспечивающих жизнеспособность. Сейчас англичане голубянку реинтродуцировали: сперва долгое время восстанавливали её биотопы, обеспечивая необходимый уровень «контролируемого нарушения» скотом, а затем завезли живой материал из Швеции.
В случае с домовым воробьём вроде бы удалось распутать причину. В статье Shaw & Chamberlain показано, что домовый воробей сохраняется преимущественно в бедных кварталах, где структура местообитаний и конструкция зданий наиболее благоприятны для него, но исчезает в районах с более обеспеченным населением, где обе характеристики изменяются в неблагоприятную сторону. Соответственно, по мере увеличения достатка жителей Великобритании городские районы всё больше перестраиваются под потребности более верхних классов, также как вновь создаваемые жилые районы, что неблагоприятно для воробья. Соответственно, в уже существующих кварталах среднего класса и богачей видовые популяции неусточивы и/или сокращаются.
Надо сказать, однако, что детальная картина распространения и динамики численности домового воробья на континенте только начинает вырисовываться, регулярные наблюдения здесь имеют небольшую временную глубину, а вот в Великобритании они доступны с середины 1970-х гг. Поэтому авторы для реконструкции причин сокращения численности домового воробья использовали только английские данные; материалы по городам континента даны только для сравнения знака/тенденции изменений, численные оценки здесь пока затруднительны.
Авторы реконструируют связь состояния воробьиных популяций с социально-экономическим статусом жителей разных районов города, опосредованной структурой местообитаний и вообще урболандшафта. Статус оценивается индексом социальной депривации населения (National indices of deprivation), по которому микрорайоны города делятся на «бедные», «богатые» и «среднего класса»
Депривация – политкорректный термин местной статистики; наиболее точный русский аналог — «лишенство», по аналогии с «лишенцами» 1920-х гг. По сравнению со среднеблагополучным уровнем жители бедных кварталов лишены/ущемлены в доходах, наличии работы, качестве жилья, медобслуживании и т.д. (всего 14 параметров); разные типы индексов показывают степень «лишённости» по разным параметрам социальной жизни, а затем выводится интегральная оценка. Богатые кварталы, соответственно, преизбыточны по тем же параметрам социальных благ. В бедных районах доля «лишенцев» достигает 20-30% и выше, они обычно концентрируются в специальных микрорайонах, перемешанных с участками более благополучного населения, и это существенный элемент мозаики урболандшафта. См. соответствующие индексы лишенства по разным городским ареалам Великобритании.
Авторами показано, что структура местообитаний домового воробья в английских городах специфически связана с социальным статусом его обитателей, что влияет на: 1) эффективность кормления, особенно в период, когда маленькие птенцы нуждаются в животном корме, мягких беспозвоночных, и при их недостатке могут не набирать вес или гибнуть от голода даже при изобилии кормов растительного или антропогенного происхождения, 2) риск хищничества, в основном от домашних кошек, 3) обилие подходящих мест размножения. Дальше авторы аргументируют, почему характеристики 1)-3) наиболее благоприятны в бедных кварталах и существенно ухудшаются в более богатых районах — там местообитания изменяются так, что 1) и 3) падают, а 2) растёт. Соответствующие изменения касаются как «клочков» зелёных насаждений между застройкой, так и конструкции зданий и общих тенденций развития города.
Данные мониторинга популяций домовых воробьёв в Великобритании довольно детально рисуют изменения численности вида с середины – или конца 1970-х. Во-первых, сокращается численность вида как в городах, так и в большинстве сельских местностей, особенно в частных садах там и там. Сокращение наиболее выражено в самой урбанизированной части Англии, тогда как в Шотландии и Уэльсе численность скорей возрастает. Во вторых, Chamberlain et al. (2005) предположили что падение численности раньше началось в садах ближних пригородов с коттеджной застройкой (suburbs) и вообще в городах, чем в садовых участках сельской местности. Учитывая довольно высокую степень оседлости домового воробья, разумно считать, что городские и сельские популяции вида относительно изолированы друг от друга; сокращение первых не есть результат уменьшения иммиграции из вторых под воздействием интенсификации сельского хозяйства. Воробьиные популяции внутри города имеют более интенсивный обмен, нежели в сельской местности, но и там взрослые домовые воробьи даже во внегнездовое время редко перемещаются на расстояние более чем 2 км (Snow & Perrins, 1998). Генетические исследования четырёх сельских популяций домового воробья также показали более чем ограниченные перемещения между ними (Hole et al., 2002), так что крайне маловероятно предположение, что сельские популяции служат источником пополнения городских.
Наиболее вероятно, что в каждом из урбанизированных ареалов местная популяция относительно изолирована, а её численность и другие параметры состояния изменяются вместе с эволюцией урболандшафта. Последняя же «не стоит на месте»: городские кварталы постоянно меняются, перестраиваются, сам город растёт и меняет структуру по определённым законам, о которых рассказывают эволюционные модели урбанизации. И вот оказывается, что при росте социально- экономического благополучия жителей, когда перестройка жилых кварталов и строительство нового жилья отражает требования «среднего класса и выше», условия обитания воробьёв изменяются в неблагоприятную сторону. В таких местах они сокращают численность, и удерживаются в основном в «лишенских» кварталах.
Данные долговременного мониторинга гнёзд домовых воробьёв по всей территории Великобритании в рамках т.н. Nest Record Scheme показывает, что частота гибели гнёзд выше в городских-пригородных местообитаниях, чем в сельской местности. Правда, данные надо использовать с оговоркой, что соответствующие количественные оценки делаются в расчёте на попытку гнездования, а не на весь сезон размножения (в норме при достаточном количестве корма гибель гнёзд стимулирует к повторным кладкам). Кроме того, в норме воробьи дают 2-3 выводка за сезон. Если же недостаток пищи в изменившихся городских местообитаниях снижает вероятность новых попыток размножения (или сокращает их число за сезон), уменьшив суммарный репродуктивный выход популяции, то этот эффект не обнаружится. Но, по крайней мере, разные тренды изменений в городских/пригородных vs cельских популяциях в сопряжении с разной структурой воспроизводства демонстрируют нам, что движущие механизмы изменений в первом и втором типе ландшафта различны, и обе ситуации надо рассматривать отдельно.
Распространение домовых воробьёв внутри городских ареалов резко мозаично, эта мозаика находится в связи с чередованием микрорайонов с населением разного социально-экономического статуса, заставляя искать причинные объяснения первого вторым. Показано, что наиболее устойчиво сохраняющиеся поселения домовых воробьёв приурочены к наиболее «лишенским» районам. Например, в Бристоле домовые воробьи по-прежнему обычны в районах с максимальным значением English indices of deprivation, но почти полностью отсутствуют в районах с населением более высокого социально-экономического статуса. Аналогично, в Норвиче большинство сохранившихся колоний домового воробья приурочены к таким же «лишенским» микрорайонам севера города; подобная связь с бедными кварталами показана для Парижа и Берлина. Можно предположить её всеобщий характер; в таком случае разумна гипотеза, что изменение урболандшафта «под потребности» более богатых жильцов изменяет местообитания в неблагоприятном для воробьёв направлении на данной территории. Дальше авторы реконструируют, чем именно местообитания воробьёв в местах проживания среднего класса и выше уступают по качеству однотипным местообитаниям в «лишенских» кварталах.
Здесь наиболее значимы изменения мозаики частных садиков-палисадников в направлении «меньше зелени – больше парковок, дорожек, асфальтовых и бетонных покрытий», плюс переход от старых зданий к «более современным», либо реконструкция старых домов. Первое сокращает обилие корма, особенно беспозвоночных, критически важных для маленьких птенцов, и увеличивает риск хищничества, второе снижает качество потенциальных мест гнездования и уменьшает число подходящих гнездовий.
Частные садики в городах и пригородах «доброй старой Англии» дают необходимую кормовую базу для многих городских птиц (в том числе именно они поддерживают зимующую субпопуляцию славки-черноголовки с континента, несколько десятилетий назад проложившую сюда новый пролётный путь). Однако в последнем десятилетии интенсивная перестройка городских кварталов и нужда во внеуличных парковках здесь привела к неблагоприятным изменениям структуры местообитаний. Значительно сократилось относительное обилие участков лугового разнотравья, зарослей крапивы и бурьяна в мозаике ландшафта (а именно эти параметры коррелируют с возрастанием биоразнообразия орнитофауны в городских районах).
«Опрятные», благоустроенные садики, где значительная часть почвы запечатана покрытием для дорожек и парковок вытесняют «дикие», что значительно ухудшает качество местообитания для воробьёв в сезон размножения в период насекомоядности.
Что является ещё одним подтверждением наличия «ножниц» между благоустроенностью-ухоженностью-окультуренностью ландшафта (в том числе природного – лесов, лугов, речных долин и пр.) и возможностью сохранения биоразнообразия на данной территории. Вот как это формулировал классик охраны природы в нашей стране проф. Г.А.Кожевников, давая обобщённое описание хорошо ухоженного леса по германской модели:
«Представьте себе, что в лесу, ранее носившем первобытный характер, проведены широкие просеки и построены дома. На просеках сделаны богатые посадки, много цветущих кустарников, живых изгородей, много таких деревьев, которых прежде в лесу не было. Всё это пышно разрослось и даёт приют многочисленным птицам. В лесу запрещено стрелять, и это соблюдается. Целый ряд хищников остаётся здесь на гнездовьях, гнездятся даже цапли, есть белки, зайцы, даже барсуки и лисицы. Получается довольно оживлённая картина животной жизни…» (Кожевников, 1909, с.7).
Непрофессионалу эта картина может показаться настоящей идиллией. Но это впечатление обманчиво. С научной точки зрения, подчёркивает Кожевников, лес лишился значительной части своей сложности и естественности. Говоря об упрощении биоты в плотно населённой Германии, Кожевников предостерегает от подобного процесса в России:
«И если мы не примем специальных мер в охране первобытной природы (как фауны, так и флоры), она исчезнет бесследно, и заступившая на её место изменённая культурой природа только обманет нас свом односторонним богатством, затушевав образ исчезнувшего прошлого» (там же)». / Д.Вайнер. Экология в Советской России. М.: Прогресс, 1991. С.29-30.
А сейчас в развитых капиталистических странах «культура» поддерживает столь интенсивное природопользование и столь высокие темпы преобразования ландшафта, что «природе» просто нет места.
К сожалению, есть лишь немного хороших работ по обилию членистоногих в разных типах городских местообитаний. Vincent (2005) показал, что успех размножения домовых воробьёв максимален в микрорайонах с максимальным обилием насекомых, где фиксируется наименьшая вероятность гибели слётков от голода; там же максимальна доля приносимых птенцам насекомых в противоположность растительной пище. Им обнаружено, что домовые воробьи успешней всего выводят птенцов на участках, включающих бОльшую пропорцию лиственных кустарников, и относительно меньшую – запечатывающих почву покрытий (в первую очередь асфальт и бетон). А это опять же – «лишенские» районы, в противоположность «облагороженным» районам среднего класса.
Отсюда можно заключить, что сады с палисадниками в бедных кварталах дают воробьям местообитания лучшего качества, чем в богатых. Районы с бОльшим значением Indices of Deprivation содержат больший процент участков с естественной кустарниковой растительностью & в местах застройки муниципальным жильём эти участки в среднем больше по площади (особенно при расположении зданий «спина к спине», когда между блоками остаются значительные «прослойки» кустов и травянистой растительности, дающие корм и укрытие для птиц). Данные о качестве местообитаний разных участков г.Норвич подтверждают эту идею.
Дальше, в более богатых районах кустарники преимущественно саженые и декоративные, а сады распланированные, что изреживает растительность (линии и точки вместо площадей). Вместе с куда большей зависимостью от внеуличных парковок это ликвидирует местообитания, доступные для домового воробья. Например, в Лондоне примерно две трети палисадников у домов замощены по меньшей мере частично, с соответствующим отступлением растительности. Недавнее исследование изменений урболандшафта в Мерсисайде показывает, что потеря палисадников, замещающихся развитием парковочных ареалов с запечатанной почвой, приурочена преимущественно к более богатым районам.
Также существенны непрямые изменения структуры местообитаний, влияющие на риск хищничества. В работе Whittingham & Evans (2004) показана связь между риском хищничества и структурой местообитаний для сельхозландшафта. Наиболее благоприятно состояние высокой мозаичности, когда участки с высокой и низкой травой чередуются, ибо позволяет максимизировать эффективность кормления и одновременно успех бегства в укрытие. Городские садики в бедных районах также демонстрируют значительную мозаичность. Однако при перестройке территории под потребности более богатых жителей естественные заросли кустарников вытесняются дорожками, площадками и т.п. участками запечатанной почвы. Это увеличивает гомогенность ландшафта и отсюда — риск хищничества для кормящихся птиц. Особенно это характерно для Лондона.
Домовые воробьи – обычная жертва ястреба-перепелятника Accipiter nisus, который специализируется на их поимке и довольно обычен в городах. Но пока нет доказательств, что сокращение обилия воробьёв в городских садиках связано с происходящим увеличением численности перепелятников в Великобритании. Так что этого хищника, видимо, можно отбросить.
А вот хищничество домашних кошек следует принять во внимание. Показано, что домашние кошки способны оказать существенное негативное влияние на популяции домовых воробьёв. Так, за пять месяцев 1997 г. кошачье население Великобритании добыло примерно 27 млн. птиц.
«…домашние кошки истребляют огромное количество птиц и гнёзд. Собрана подробная информация (Churcher, Lawton, 1987) о количестве воробьиных птиц и мелких млекопитающих, пойманных кошками в английской деревне в течение одного года. Результат: в среднем 14 мелких млекопитающих и птиц на 1 кошку ежегодно, что не в полной мере отражает реальную картину, так как кошки вряд ли приносили в дом всех, кого поймали. Умножьте эту цифру на численность домашних кошек в Великобритании – примерно 6 миллионов – и масштабы истребления кошками становятся очевидными. Не следует забывать, что особенность домашних кошек в том, что они получают пищу от хозяина, поэтому их численность не зависит от численности жертв, и они могут истреблять даже редкие виды птиц». / Илкка Хански. Ускользающий мир. Экологические последствия утраты местообитаний. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2010. С.134-135. см.также аналогичные данные по Канаде
Далее, Baker et al., (2005) выяснили для Бристоля, что домовый воробей входит в число тех немногих видов, у которых риск гибели от кошек настолько велик, что может причинить ущерб локальным популяциям. Понятно, если воробьи используют местообитания с меньшим количеством убежищ и худшими кормовыми качествами, то они кормятся в ущерб безопасности (тем более, что как все зерноядные собиратели, воробьи в момент опускания головы неспособны фиксировать атаку хищника и чтобы её своевременно засечь вынуждены периодически прерываться и смотреть вокруг. Понятно, чем ниже обилие или доступность корма, тем больше кормление конкурирует с осматриванием).
Если выживание взрослых птиц может быть непосредственно не связано с увеличением риска хищничества в изменённых городских местообитаниях, то выживание молодых может зависеть, тем более, что они тратят больше времени на избегание хищников.
Результаты предшествующих исследований предполагают, что уровень гибели гнёзд выше в тех районах города, где кормёжка делается более напряжённой или повышается риск хищничества. Хотя частота гибели гнёзд домового воробья в период 1975-2000 гг. уменьшалась, средняя частота гибели значимо выше в городских/ пригородных местообитаниях. Это может показывать больший пресс хищников там, но пока информация о причинах гибели (кошки, голод или иное) недоступна. Далее, исследования домовых воробьёв в Лестере показали относительно сниженный вес птенцов непосредственно перед вылетом, а для многих видов воробьиных это уменьшает выживание после вылета. В сочетании с сокращением кормовых запасов поздним летом это может снижать «молодое пополнение» населения воробьёв в тех районах города, где снижена пропорция зелени.
Ещё могут быть значимы тонкие непрямые воздействия увеличения риска хищничества, такие как изменение выбора местообитаний, стайного поведения зимой и жиронакопления. Исследование McLeod et al. (2006) показывает, что взрослые домовые воробьи начинают ограничивать своё жиронакопление зимой, что может быть связано с зависимым от массы эффектом хищничества, когда в биотопах с недостатком растительности более тяжёлые птицы вылавливаются в первую очередь. Соответственно, бОльшая потеря растительности в районах среденго класса может увеличить риск хищничества, сделав местную популяцию неустойчивой.
Дальше, дома в более богатых районах меньше содержат подходящих мест гнездования воробьёв, и те, что есть – худшего качества. Домовые воробьи часто гнездятся в полостях под крышами зданий или под черепицей, либо в и вокруг софитов и закрывающих панелей зданий. Показано, что жилища в «лишенских» районах по конструкции здания и способу строительства дают воробьям максимум подходящих мест гнездования по сравнению с более благополучными районами. Исследования гнёзд домового воробья в Бристоле показывали, что они чаще всего привязаны к закруглённым типам крышной черепицы, образующим большие полости, легкодоступные для воробьёв. В более благополучных районах и в построенных там более новых зданиях пластик вытесняет дерево и кровельное железо в качестве материала для софитов и закрывающих панелей.
Когда деревянные бордюры начинают гнить, возникают дупла, удобные для гнездования воробьёв. Замещение гниючего дерева устойчивым пластиком сильно снижает число подходящих гнездовых полостей. Поэтому более старые здания, которые дольше не ремонтировались, больше подходят для гнездования.
Данные, связывающие гнездование домовых воробьёв в старых домах или в домах с плохими условиями содержания получены для многих гнездовых ареалов. Национальный учёт зданий Великобритании показал, что старые дома (постройки до 1919 г.) наиболее значимы для птиц-дуплогнёздников, таких как воробьи, а вот после починки крыши гнездование там менее вероятно. Также воробьи избегают новых зданий (постройки 1985 г. и позже) + существенно реже гнездятся в домах, построенных после 1945 г., особенно если они претерпели починку крыш в последние 10 лет. В Харвиче воробьи связаны лишь с домами, построенными сразу после войны, и отсутствуют в новейших постройках.
По городам континента данных существенно меньше, но в Вене и в Валенсии воробьи также связаны с повреждёнными и запущенными зданиями. Кормящихся воробьёв в Вене видишь и в старой, и в новой застройке, но места гнездования связаны лишь со старыми зданиями. Поскольку запущенные здания концентрируются преимущественно в лишенских районах, это создаёт бОльшие возможности гнездования воробьёв, чем районы новой застройки или старой, претерпевшие реконструкцию в сторону требований жителей более высокого социально-экономического статуса. Для Берлина показано исчезновение воробьиных колоний на участках подобной реконструкции – ещё один довод в пользу для причинной связи между повышением социально-экономического статуса городских районов и сокращением воробьиных популяций.
Наконец ситуация осложняется общим негативным (для воробьёв и других городских птиц) трендом эволюции планирововочной структуры английских (да и европейских) городов. Во-первых, почти везде из них вытесняются открытые травянистые местообитания, что происходит сопряжено с деградацией качества садиков и палисадников. Во-вторых, бывшие промзоны (изобилующие зеленью, участками бурьяна и кустарника, с высокой численностью беспозвоночных) идут под строительство жилья, в первую очередь для среднего класса, то есть район из благоприятного для воробьёв делается неблагоприятным. Эта тенденция в Великобритании очень сильна – правительство активно продвигает застройку промзон; так, в 2001 г. 61% новой жилой и коммерческой застройки возникло на данных территориях. Также в Париже площадь промзон за последние 20 лет сократилась на 24%.
Соответственно, строительство жилья и реконструкция старой застройки почти всегда ведёт к повышению социально-экономического статуса местных жителей, но к ухудшению качества местообитаний воробьёв. То есть потеря гнездовых колоний Passer domesticus наиболее вероятна на территориях, где статус жителей повышается, с улучшением условий жизни.
Далее, в большинстве городских ареалов зелёные «острова» кустарниковых и травянистых местообитаний, необходимые воробьям, оказываются под угрозой вследствие уплотнительной застройки. Сейчас уже строят со средней плотностью 22 здания/га, и планируется повысить её до 30 на юго-востоке, где спрос на землю самый высокий. В Мерсисайде в период 1975-2000 гг. потеря зелени была наибольшей в богатых районах города, где воробьиные популяции больше всего сокращались. Современный спрос на жильё ведёт к тому, что «бедняцкие» районы с потенциально высокой численностью воробьёв оказываются мишенями реконструкции. Исследование случайно отобранных городских районов по всей Великобритании определил, что хотя ключевые местообитания воробьёв — именно жилая застройка + наделы под огороды, но даже небольшое увеличение пропорции квартир на данной территории (в противоположность домам с садиками) вызовет быстрое падение численности. В частности, делянки, арендуемые под огороды – первая мишень застройки в Лондоне.
И, наконец, реконструкция зданий увеличивает число «современных» крыш, неудобных для гнездования воробьёв. Благодаря этому могут быть потеряны популяции, у которых кормовые условия пока ещё достаточно благополучны, что тоже не есть хорошо.
***
Вот так примерно удалось «собрать паззл» из причин, совместное действие которых может объяснить быстрое падение численности домовых воробьёв в Англии, может быть, и на континенте. Правда, тут использовались исследования, выполненные в отдельных городах на небольшой шкале как пространственной, так и временной. Дальше эта рабочая гипотеза будет проверяться лучше всего, на значительных городских градиентах в разных районах Великобритании. И, если она верна, это позволит планировать городской ландшафт, так чтобы в будущем он был более дружественен к домовым воробьям и другим городским птицам – в чём, вообще говоря, британцы преуспели, и даже очень.
А так вообще случившееся с домовым воробьём – хороший пример того, что степень изменнности ландшафта в развитых странах оказывается настолько велика и темпы изменений ландшафтной мозаики настолько высоки, что их не выдерживают ни «традиционные синантропы» в городе, ни обычные виды «традиционного с/х ландшафта» за его пределами. Поскольку жизнеспособность популяций связана с «умением» системы обеспечить долговременную устойчивость воспроизводства структуры (и только потом – населения) вопреки неопределённости, вызванной демографическими изменения «внутри» системы и экологическими «вокруг» неё. Если это не удаётся, популяционная структура дестабилизируется, начинается дезорганизация, и вид вымирает даже при достаточной численности; понятно, что быстрые и направленные изменения среды обитания вносят в дестабилизацию максимальный вклад.
