«Ненастоящий мужчина»: рецензия

Print PDF

«Александр Бирюков , один из идеологов «Мужского движения[1]» (далее Б.), недавно выпустил книгу «Ненастоящий мужчина». Мы заинтересовались ей, так как автор имеет ученую степень и часто говорит о своих научных заслугах. Нам удалось проанализировать книгу по печатному изданию и по главам, выложенным в Интернете. Предлагаем читателям внимательно ознакомиться с результатом.

1. Общие замечания

Первое, что хочется отметить по поводу книги, – малое количество ссылок на научные данные. Нет ни сносок, ни библиографического списка. В ряде случаев ссылки на источники намеренно опущены[1]. На наш взгляд, для книги, затрагивающей такие сложные вопросы как взаимоотношения полов, это большой недостаток. Составляя таблицу различий между мужчинами и женщинами, которая, по замыслу автора, должна подытожить проделанную работу, он приводит ссылки на научные данные лишь выборочно, пользуясь не вполне понятной фразой «где не указаны источники, их не меньше трех» (ничего не мешало указать хотя бы один или два основных). В тех же случаях, когда авторы все-таки приводятся, их имена порой вызывают сомнения. К примеру, ссылка на Карен Хорни, которая была психоаналитиком и неофрейдисткой, да и умерла аж 63 года назад.

Также приводятся «бытовые» примеры[2], которые служат то обоснованием тезисов, то неким показательным примером, а то и тем и другим сразу. Делать какие-либо индуктивные умозаключения из них чревато искажением объективной реальности. Складывается впечатление, что автор считает свои тезисы a priori верными.

Стиль книги далек и от научного, и от научно-публицистического. Некоторые термины и словосочетания[3] свидетельствуют о предвзятости автора и желании направить мнение читателя в определенное русло, а не честно раскрыть тему.

2. Базовые тезисы

— Обвинения в адрес научного сообщества.

В книге Б. много обвинений в адрес научного сообщества. Он заявляет, что наука (в первую очередь －западная) ангажирована[4] в пользу феминизма и что ученые вместо реальных исследований лишь обслуживают идеологию гендерного равенства[5]. Проводя эту мысль, Б. иногда противоречит сам себе. В одной из глав книги он утверждает, что согласно этой идеологии «мужчина и женщина абсолютно одинаковы с любой точки зрения»[5], а в другом месте заявляет: «Все крупные западные фонды сейчас поддерживают феминизм. Идеология их такова: биологически мужчина и женщина одинаковы, все люди андрогинны, социально женщина превосходит мужчину, тогда как любой мужчина есть либо реальный, либо потенциальный агрессор».[4] Так «абсолютно одинаковы с любой точки зрения» или социально женщина превосходит, а любой мужчина – агрессор? Путаница в обвинениях – плохой знак, тем более для человека, позиционирующего себя как крупного ученого.

Вопреки утверждениям Б., существует много исследований половых различий, опубликованных в крупных научных журналах, включая вопросы различий в мозге[6][7], когнитивных способностей[8][9] и психологических черт[10][11]. Были даже исследования, в ходе которых пытались установить связь между нейроанатомией и коэффициентом интеллекта в разрезе половых различий[12]. И эту работу не только не запретили, напротив, она была принята с большим интересом и цитируется в научных обзорах[13]. Существуют научные издания, посвященные теме половых различий[14][15]. Такие работы, конечно, нередко подвергались критике за противоречивые результаты или сомнительную методологию, но это важная часть любой научной дискуссии. Все это явно противоречит заявлению Б. о том, что практически все современные ученые работают на утверждение полной одинаковости, а прочие работы не проходят цензуру.

Также Б. заявляет, будто бы крайне опасно писать о каких-либо преимуществах мужчин. Но и это неверно. Например, если говорить о сфере когнитивных способностей, есть огромное количество работ по так называемой «пространственной способности» (spatial ability), она необходима для достижения успехов, например, в геометрии. Существует много тестов, измеряющих способности, входящие в состав spatial ability, и по большинству из них либо лидируют мужчины, либо различий нет[16][17]. Значительные женские преимущества отмечаются только в «пространственной памяти» (spatial memory)[18].

Тезис Б. о том, что даже признанные различия все норовят списать на социальные причины, также не выдерживает критики. Во многих случаях ученые выдвигают эволюционную гипотезу различий[19]. Гипотеза возникновения различий как адаптаций вообще весьма популярна в науке [20][21][22], как Б. мог этого не заметить во время подготовки книги, нам неясно.

— Отказ от использования понятия гендера и искажение чужих результатов

Игнорирование категории гендера и социальных интерпретаций в книге Б. выражено достаточно ярко. Настолько, что если исследование, которое использует Б. в защиту своего материала, содержит отсылку к гендеру, он игнорирует этот факт, продолжая пользоваться материалом так, как будто речь идет о биологических половых различиях. Например, упоминая исследование Кагана[23], он приводит результаты опроса о том, «какие качества [подростки] вкладывают в понятие ’мужество’». При этом он умалчивает о том, что сам Каган назвал исследование «Стереотипы мужественности-женственности и ’образ Я’ у подростков», а в начале статьи упоминает о том, что «половозрастные закономерности формирования представлений и установок мужественности—женственности являются прежде всего закономерностями усвоения и присвоения, интериоризации существующих в культуре полоролевых стереотипов».

Таким образом, Каган занимал прямо противоположную Б. позицию, делая упор на социальные, а не биологические факторы, и своим исследованием он подтвердил этот вывод[24]. Однако об этом в книге Б. не упоминается. Этот избирательный подход выгоден Б. так как позволяет выдавать культурные нормы за фундаментальные биологические факторы.

«Не думаю, что свойства человеческого организма, остающиеся почти неизменными в течение тысячелетий, резко поменялись за 10-20 лет», отмечает Б.[25]. Однако существует сотни исследований, показывающих, что поведенческие особенности мужчин и женщин сильно изменились за последнее столетие. Наибольшее количество ценной критики эволюционизма предоставляет Дэвид Майерс в своем труде «Социальная психология»[26]. Не отрицая эволюционизма как подхода (и приводя подробные данные о влиянии эволюции на дифференциацию полов), он в то же время подвергает критике его слабые положения.

«При помощи эволюционистской теории затруднительно объяснить изменения в культурных стереотипах поведения, произошедшие за какие-то несколько десятилетий», — пишет Майерс. И в другом месте: «Поразительное разнообразие гендерных ролей в разных культурах и их зависимость от эпохи свидетельствуют о том, что эволюция и биология не «предопределили их раз и навсегда»: культура вносит свой вклад в их формирование».

Б. игнорирует источники различий помимо пола: страну происхождения, возраст, доход, образование. Однако мета-анализ[40] демонстрирует, что стоит придерживаться обратного подхода во всем, что касается ценностей и сферы интересов:

«…Различия в предпочитаемых ценностях между полами малы и показывают меньшую вариативность, чем культурные и возрастные различия… Чем выше уровень в жизни в стране, тем меньше различия между полами.»»

— Обвинения в травле консервативных ученых

Разоблачая якобы профеминистскую направленность современной науки, Б. приводит отдельные случаи, выдавая их за общую ситуацию. В частности, Б. эмоционально комментирует критику, с которой столкнулся Марк Регнерус (исследователь, заявивший, что дети в гомосексуальных семьях менее благополучны в социальном и психологическом плане):

«Не дай Бог, если ты докажешь, что мужчина в чем-то превосходит женщину или что воспитание в гомосексуальных семьях вредно для детей». «Когда Марк Регнерус готовил к публикации полученные данные, то столкнулся с агрессией со стороны ЛГБТ-активистов. Против Регнеруса выступили даже многие коллеги. Вот какова реакция на правду, когда она идёт в разрез с «линией партии[2]»[27].

Однако на самом деле исследование подверглось критике в первую очередь из-за спорной методики проведения, отсутствия репрезентативности опроса и способа группировки респондентов. В группах с гомосексуальными матерью или отцом аспект долгосрочных стабильных отношений в семье не принимался во внимание, а группа, с которой проводилось сравнение состояла преимущественно из людей, живущих много лет в «стабильных» семейных отношениях[28]. Довольно подробно на русском языке недостатки работы изложены здесь[29].

В противовес выводам Регнеруса о негативном влиянии гомосексуальных родителей на их детей можно привести целый ряд квалитативных исследований[30-37]. Во всех случаях ученые приходят к выводу, что здоровое развитие ребенка определяется не сексуальной ориентацией родителей, а качеством их отношений, психологическим климатом в семье. Почему Б. сравнивает большой пласт научных данных с «линией партии», нам неясно. Это очевидно разные вещи.

Остается добавить, что сам Марк Регнерус по-прежнему преподает в университете Остин[38]. Еще один известный скандал из той же главы с Ларри Саммерсом уже был ранее разобран, сравнить обзор с версией Б.[27] можно здесь[39].

3. Примеры конкретных искажений

Их столько, что можно одному этому посвятить несколько статей. Вот произвольно выбранные примеры.

— Различия в конформности

В таблице 3.3 «Таблица различий», в пункте «Конформность» Б. указал, что мужчины менее конформны, более независимы и склонны к самостоятельному созиданию правил, даже если это идет вразрез с общественным мнением; напротив, женщины склонны подстраиваться под сложившиеся правила. Названо даже несколько авторов, на данные которых Б. опирается.

Выглядит убедительно, однако перед нами обычная тенденциозность подбора исследований. Schwartz и Rubel провели в 2005 году мета-анализ[40], посвященный предпочитаемым ценностям женщин и мужчин. Они обработали данные по 70 странам и не выявили различий между полами по шкалам «традиционность» и «конформность». Одинаковые показатели конформности у женщин и мужчин подтверждает и Burger, в основу исследований которого легло воспроизведение знаменитого эксперимента Стенли Милгрема на подчинение. В 8 случаях из 9 женщины и мужчины подчинялись требованиям экспериментатора с одинаковой частотой[41].

— Преступность и разводы

В своей книге Б. утверждает[42], что «по данным профессора В.В. Лунева» с 60-х по 90-е годы был заметный рост преступности, причину которого он видит в разводах и отсутствии «полноценной» семьи.

Начнем с того, что фамилия автора написана с ошибкой — на самом деле он Лунеев. Эта ошибка перекочевала в книгу из старой статьи идеолога МД Лео, из которой Б. заимствовал данные.

В сравнительном графике[43] роста преступности в США и Англии можно судить, что ни о каком 6-кратном росте речи быть не может. Б. полагает, что из-за невозможности спаривания[42] мужчины грабят, убивают или мошенничают. Затем он приводит цитату лос-анжелесского полицейского[44], обвиняя в росте уровня преступлений увеличение количества разводов и воспитание мальчиков матерями-одиночками. Отсылка к частному мнению полицейского, конечно, не выдерживает критики. При этом, Нейл Смелзер в своей «Социологии» утверждает[45], что дети, растущие в семьях родителей-одиночек, не становятся ущемленными.

Настоящие причины всплеска преступности в 60-е-70-е годы в США изучены многими исследователями. Изменение возрастной структуры населения, а также развитие медиа сыграли важную роль в росте уровня преступности[46]. Среди наиболее часто упоминаемых причин — снижение «ожидаемого наказания», среднего срока тюремного заключения, грозящего за то или иное преступление[47][48]. Еще одна причина: с 1962 по 1979 вероятность быть арестованным за совершенное преступление снизилась с 32 до 18%, вероятность того, что арест приведет к лишению свободы, — с 32 до 14%[49].

Употребление крэка, вызывающего сильное привыкание, тесно связано с высоким уровнем преступности в США в 1980-е и начале 1990-х гг. Наркозависимые часто решались на преступления, а высокий спрос на крэк породил прибыльные рынки наркотиков[50].

Изменить преступные тренды удалось в 1990-х годах, и наибольшую роль в этом сыграли[51-53]:

1) Увеличение количества полицейских;

2) Рост числа людей, отправляемых в места лишения свободы;

3) Окончание «эпидемии» крэка;

4) Легализация абортов[3].

— Мифы об СДВГ

Ссылаясь на книгу «Пол мозга», в которой также не имеется ссылок, Б. цитирует из нее следующий фрагмент[54]: «Более 95% детей, диагностируемых как «гиперактивные» — также мальчики… Доктор Диана Макгинесс по этому поводу пишет: «Сокрытие знаний о половых различиях в способностях к обучению сделало гораздо больше вреда, чем пользы (…) это привело к страданиям многих мальчиков, которые естественным образом медленнее развивают способность читать в сравнении с девочками. Еще ужаснее видеть мальчиков, принимающих медикаменты от «болезни» (гиперактивность), которой не существует».

СДВГ (Синдром дефицита внимания с гиперактивностью — так называется данный вид расстройства) широко распространен во всем мире. К примеру, 3-5% школьников Северной Америки[55] страдают СДВГ, в среднем, по одному ребенку на класс. Это распространенное заболевание, но никак не следствие худшей способности к обучению чтению.

Что касается распространенности, то, действительно, СДВГ встречается у мальчиков чаще, чем у девочек. По общим оценкам, у детей в возрасте от 6-12 лет СДВГ обнаружили у 2-3% девочек и у 6-9% мальчиков – откуда взялся такой большой процент у Б., неизвестно. К подростковому возрасту общая частота распространенности снижается, но мальчики преобладают в том же соотношении 2:1 или 3:1. В клинической диагностике возникает еще большая диспропорция: мальчики превалируют 6:1 и выше, но и это далеко от 95%. Также стоит отметить, что диагностические критерии, представленные в руководстве DSM, могут быть причиной гендерной диспропорции, поскольку разработаны и протестированы в основном на мальчиках[56].

— Эмоциональный интеллект

Б. затрагивает тему эмоционального интеллекта (ЭИ) и утверждает, что «…у девочек выше эмпатия, эмоциональный интеллект» и «прививать мужчине повышенный эмоциональный интеллект, всё равно, что учить слона лазать по деревьям».[57]

Согласно исследованиям, серьезные различия выявлены в готовности проявить свою эмпатию, однако различий почти не оставалось, когда анализировались ощущения после переживания эмоционально насыщенной ситуации; при измерении физиологических показателей и мимических реакций различий не выявлено. Также стоит отметить, что на людей нередко оказывает влияние общественное давление, заставляющее мужчин, к примеру, стараться выглядеть менее эмпатичными и сопереживающими, так как это не соответствует их гендерной роли[58].

С определением ЭИ также связан ряд методологических проблем: результаты тестов на ЭИ трудно отличимы от результатов личностных опросников, что ставит под большое сомнение диагностическую пригодность таких тестов; отсутствуют данные о нейронных и когнитивных основаниях ЭИ. В целом, на текущий момент целостной теории ЭИ не существует – это дело будущего[59][60].

Продолжая тему эмоций, Б. пишет о том, что «у мужчин ниже эмоциональная возбудимость, интенсивность эмоций; у женщин все эти параметры выше»[61].

Между тем, эти различия не наблюдаются у детей дошкольного возраста. Также стоит сказать о маскировке и подавлении мимических реакций, возрастающей за время детства, в особенности у мальчиков[62-66]. Это подтверждает гипотезу об социальном давлении и ориентации на гендерные роли. Иными словами, говорить о различиях в эмпатии и эмоциональном интеллекте так однозначно и поверхностно, как это делает Б., некорректно.

Заключение

В своей книге Бирюков вольно обращается с материалом, допускает грубые ошибки, крайне избирателен в выборе данных в поддержку своих теорий, склонен к теориям заговора. Мы не рекомендуем ее к прочтению.

Ссылки и перечень авторов см.приложение.

Источник Equality

Примечания

[1] МД – реакционная организация, отстаивающая превосходство мужчин и утверждающая неравноправие женщин, но не открыто и напрямую, а через риторику, что в современном обществе мужчины «неравноправны» и женщинами «порабощены», и надо вернуться «к традиционным ролям». Для защиты этого тезиса им приходится врать и изворачиваться культивировать мифы, частично разобранные в статье.

А вообще когда некто, подающий себя настоящим мужчиной, львиную долю активности тратит на доказательства своей угнетённости женщинами, и стенания по этому поводу, то сие вызывает такие же отрицательные эмоции, как русские националисты, 90% сил посвящающие не собственному народу, а отслеживанием еврейских козней.

[2] См. наш перевод этой работы с комментариями. Все неблагополучие, выявленное там, связано с «давлением» общества, предубеждениями против гомосексуалистов, и качественно не отличается от проблем семей бедняков, матерей – одиночек, и других дискриминируемых в США групп (по социальному признаку). Здесь и далее примечания публикатора.

См.также недавнее исследование семейной идентичности лиц, состоящих в мужских однополых союзах. Там выяснилось вполне ожидаемое, что для них «семья» психологически значит то же самое, что в обычных брачных союзах. Выявлено, что гомосексуальная пара воспринимается ими как самостоятельная семья с четко определенными границами; эмоциональная значимость самого себя и партнера — высокие, а родителей — более низкие, вплоть до эмоционального отвержения; собственная семья характеризуется как группа с эксклюзивными эмоционально-насыщенными отношениями и единством понимания ценностей и целей; в характеристике себя как члена семьи доминирует семантика ответственности за обеспечение качества и стабильности отношений.

Оно и понятно: семья как отдельная связь, отдельное эмоциональное единство («остров» теплоты, любви и заботы, отгороженный от эмоций «работы» и «улицы»), противопоставленная родственным связям «по вертикали», исторически молода, возникла лишь в конце 18 века с приходом капитализма. В средневековье, как показывает Ю.Л.Бессмертный на французском материале, этого не было, семья, в отличие от родовых связей «по вертикали», не осознавалась ни отдельностью, ни единством, противопоставленным им. Тогда «семья» не отличалась от производственного участка (лат.familia — домохозяйство с работниками и рабами, между которыми и членами семьи не делали различия ни крестьяне, ни ремесленники Средневековья). См. описание Р.Зидером разделения труда и воспроизводства в крестьянской семье.

[3] Мнения 1-4 неверны; заключение в тюрьму в США больше связано с расистскими стереотипами, чем с реальным участием в насильственных преступлениях, и с заинтересованностью тюремного бизнеса в рабсиле. Для обеспечения последней судьи могут посадить невиновных, особенно если это бедняки и «цветные». Поэтому львиная доля тюремного населения поступает из одних и тех же общин, существующих в крайней бедности и с разрушенной средой обитания, населённых преимущественно «цветными», см. «Городская маргинальность грядущего тысячелетия».

Идея, что легализация абортов ведёт к избирательному прерыванию беременностей, от которых иначе бы родились «более агрессивные особи» или «преступники» основана на столь же глупом биологизаторстве, как разбираемое в статье. И агрессия, и преступность тем более, определяются социальными факторами, как многажды было показано в том же паблике Equality. Естественно, никакой анализ абортусов не показал элиминацию «более агрессивных» — да и как покажешь, если «ген агрессивности» (и даже «ярости») вымысел, а больше на этой стадии ориентироваться не на что.

Наиболее вероятная причина снижения частоты насильственных преступлений (но не беловоротничковых, частота которых растёт) – демографическая, постарение населения в виду демографического перехода, ибо максимум вероятности соверщения соответствующих преступлений – у молодых мужчин.