О настоящих святых

ЛИЦЕВОЙ ЛЕТОПИСНЫЙ СВОД:
А в Ярославле сел на княжение князь Федор Ростиславич, внук Мстиславов, правнук Давыдов.

Чем глубже кризис, тем яростней российские реставраторы пробуют или стереть память о революционерах, или облить грязью; чует кошка, чьё мясо съела.

«Мы живем в постсоветскую эпоху. Коммунистическая идеология была светской религией, и у этой религии были свои многочисленные святые и мученики. Только в отличие от подлинных святых и мучеников многие герои революции и интернационала были бандитами и палачами.»

Поэтому грех не рассказать о настоящих святых, во всём противоположным «бандитам и палачам», тем более что в эти дни (2 октября) православная церковь празднует день памяти одного из них — св.Федора Черного. Чем он прославился? см. статью.

Младший сын смоленского князя Ростислава Мстиславича, он поднялся за счет того, что в 1260 году выгодно женился на дочери не имевшего сыновей ярославского князя Василия Всеволодовича, Марии.

Это в дальнейшем позволило ему приобрести права на Ярославское княжество. Но на этом его карьера отнюдь не завершилась. Русские княжества в те времена зависели от Золотой Орды, и Федор, находясь на службе хана Улуса Джучи Менгу-Тимура, зимой 1277-1278 годов вместе с другими князьями помогал ему усмирять восстания покоренных народов.

«Князь же Ростовскии Глебъ Василковичь съ братаничемъ своимъ съ княземъ Костянтиномъ, князь Феодоръ Ростиславичь, князь Андреи Александровичь и инии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на воину съ царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскымъ, взяша славныи градъ Ясьскыи Дедяковъ, зиме месяца Февраля въ 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взяша, а супротивныхъ безъ числа оружиемъ избиша, а градъ ихъ огнемъ пожгоша» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18, стр. 75).

Ясы, о которых здесь идет речь – это аланы, предки нынешних осетин, то есть точно такие же православные, как и русские. Упомянутые вместе с Федором князья будут фигурировать и далее по ходу повествования.

Вскоре Менгу-Тимур женил Федора Черного, жена которого уже скончалась, на своей дочери¹: «И браку бывшю, яко же християнский законъ обдержьство имать, самъ же царь паки сугубо даруя ему грады многи, яко тридесять и шесть; въ нихъ же тогда именовашася: Черниговъ, Болгары, Кумане, Корсунь, Туру, Казань, Арескъ, Гормиръ, Баламаты. Къ симъ же вдаде ему на послужение князей и боляръ Русьскихъ, еще же и полъграда вдаде своего, идеже царствова, злата же и женьчюга и камения многоценнаго и сребра множество и вся, елико довлеетъ царской чести» (Степенная книга. ПСРЛ. Т. 21, 1-я половина, стр. 309). По тем временам, особенно со скидкой на раздробленность русских земель, это было весьма солидное приданое².

Теперь Федор Черный мог рассчитывать на татар в конфликтах со своими врагами – включая и жителей Ярославля, не желающих подчиняться ханскому любимчику: «Посол же поиде на Русь отъ царя къ граду Ярославлю, и прииде к граду с силою, и хотяше внити во градъ. Они же посла царева не послушаша и его [Федора Ростиславича] не прияша на стол его» (Вел. Четии Минеи, собр. митр. Макарием. Сентябрь. СПб., 1869). В 1293 году Федор наконец захватил Ярославль: «В лето 1293… Того же лета седе на княжение на Ярославли князь Феодоръ» (Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1, стб. 527). Произошло это в разгар татарской Дюденевой рати. Несомненно, использование татар против собственных подданных стало know-how Федора³.

Въезд св.Фёдора в покорённый Ярославль. Клеймо иконы «Ярославские князья Фёдор, Давид и Константин [дети Фёдора] в житии»

В 1281 году великий князь Владимирский Дмитрий Александрович был низложен своим младшим братом Андреем при поддержке татар:

«Татарове же разсыпашася по земли, Муромъ пустъ сътвориша, около Володимеря, около Юрьева, около Суздаля, около Переяславля все пусто сътвориша и пограбиша люди, мужи и жены, и дети, и младенци, имение то все пограбиша и поведоша въ полонъ… Татарове же испустошиша и городы, и волости, и села, и погосты, и манастыри, и церкви пограбиша… Князь Андрей съ своимъ Семеномъ Тонильевымъ съ коромолникомъ, добиваяся княжениа великаго, сътвори се зло и отпусти поганыхъ Татаръ въ орду, а много зла учини въ земли Суздалскои…» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18, стр. 78).

В дальнейшем походы татар в земли Северо-Восточной Руси с целью низложения Дмитрия повторялись в 1285 и 1293 году – и сопровождались, как и до того, чудовищными опустошениями. Андрей, как мы помним, ещё до своего конфликта с Дмитрием участвовал в карательной экспедиции золотоордынских войск против аланов совместно с Федором Черным. Очевидно, что ища татарской поддержки против родного брата, Андрей действовал при поддержке Федора, имевшего хорошие связи при ордынском дворе; в дальнейшем он также будет пользоваться его поддержкой. В знаменитой «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина о роли Федора в тогдашних междоусобицах написано следующее:

«Но Андрей хитрыми происками успел склонить на свою сторону многих Удельных Князей, в особенности же Феодора Ярославского <…> Андрей и Феодор, вступив в тесную связь, очернили Димитрия в глазах Ногая. весьма равнодушного к справедливости и довольного случаем обогатить своих Моголов новым впадением в Россию, где они били людей как птиц и брали добычу, не подвергаясь ни малейшей опасности. [1293 г.] Ногай сказал слово, и многочисленные полки Моголов устремились на разрушение. Дюдень, брат Хана Тохты, предводительствовал ими; а Князья, Андрей и Феодор, указывали ему путь в сердце отечества».

Как уже упоминалось, в том же году Федор завладел Ярославлем – причем не обошлось без открытой помощи татар. Согласно его житию, Федор Черный прибыл

«изъ Орды отъ царя къ граду Ярославлю с силою великою воинъства своего и гражане же вдашася за него», причем его сопровождали «многы силы Русские земли, князи и боляре, множество людей душь христианьских, и царева двора прииде с нимъ множество татар, и кои быша были ему обиды отъ гражанъ и онъ же царевымъ повелениемъ мьсти обиду свою, а татаръ отпусти в свою землю в Орду съ честью великою къ царю» (Вел. Четии Минеи, собр. митр. Макарием. Сентябрь. СПб., 1869).

Таким образом, подчинив Ярославское княжество, Федор жестоко расправился с недовольными подданными, причем санкцию на эту расправу он получил непосредственно от хана.

Впрочем, Ярославлем его аппетиты, разумеется, вовсе не ограничивались. Описывая последствия Дюденевой рати, Карамзин пишет: «Феодор Ростиславич взял себе Переславль Залесский». Уже после примирения Андрея и Дмитрия ярославский князь в очередной продемонстрировал свой норов: «Согласно с главным условием мира, Феодору Ростиславичу надлежало оставить Переславль: он не мог противиться воле Андреевой, но, выезжая из сего города, обратил его в пепел». А правя родным Смоленском, Федор проявил такую жестокость, что Иван Грозный, обращаясь к Андрею Курбскому⁴, писал: «И князь Феодоръ Ростиславичь, прародитель вашъ, в Смоленсцѣ на Пасху колики крови пролиялъ есть. И во святыхъ причитаются»⁵.

ещё икона св.Фёдора с сыновьями, уже как смоленского князя

Наконец, ещё один интересный нюанс во всей этой истории с Федором Черным – то, что «нетленные мощи» его самого и его сыновей Давыда и Константина обнаружились в 1463 году, незадолго до присоединения Ярославского княжества «собирателем земель русских» Иваном III. Причем, как отмечает в пятой главе своей книги, посвященной этому выдающему государственному деятелю, современный историк Н. С. Борисов – московские вельможи и дружественное им духовенство весьма скептически относились к «святости» Федора. Показательно то, что и сам Федор противостоял великому князю Владимирскому Дмитрию, и его потомки добились канонизации своего пращура в рамках своего противостояния великокняжеской власти.

И, к вопросу о «святости» Федора – показательно, что такой же идеализации⁶ подвергся вышеупомянутый ростовский князь Глеб Василькович, скончавшийся в 1278 года, также прислуживавший татарам. Ту же политику продолжили и его преемники – в 1296 году

«бысть съездъ всемъ княземъ русскимъ въ Володимери и сташа супротив себя, со единои стороны князь великии Андреи, князь Феодоръ Черныи Ярославскыи Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московскыи, брат его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да съ ними Переяславци съ единого» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18, стр. 83).

То есть Ростов поддерживал Андрея и Федора.

Во что же обошлась жителям Ярославля и Ростова «святость» их правителей? Те князья Северо-Восточной Руси, которые оказали сопротивление татарам и их марионетке Андрею, избавили свои земли от произвола ордынских баскаков. Житие Михаила Тверского, описывая суд татар над Михаилом, вкладывает в их уста такое обвинение в его адрес: «Многы дани поимал еси на городѣх наших, а царю не дал еси» — то есть князь собирал дань сам. Но в княжествах, лояльных Андрею и татарам, баскачество сохранялось. Так, под 1305 году Ростовский владычный свод сообщает о смерти «баскака Кутлубуга» (А.Н. Насонов. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. Монголы и Русь. СПб., 2006. Стр. 276).

P.S. И стоит поверить нынешней власти, что мученики и подвижники комм. идеи во всём противоположны этим святым чудотворцам. За это и ненавидят; чем хуже положение в стране и в мире, тем больше хают коммунистов, вспоминают «преступления кровавого режима» и проклинают революцию.

Примечания

1 Брак с представительницей правящего дома Монгольской империи, то есть Чингизидов, был в те времена большой удачей не только для правителя одного из вассальных по отношению к монголам государств, но и для представителей аристократии чингизидских улусов. Уже спустя век, после крушения единой Монгольской империи, знаменитый завоеватель Тамерлан, женившись на вдове эмира Хуссейна, даже включил титул «гурган», то есть «зять», в свою титулатуру, обосновывая свои права на власть. Тем более этот факт показателен на фоне (мягко говоря) недружественного отношения монголов к оседлым народам.

2 Даже если размер приданого и преувеличен, то сам показателен сам факт его наличия – и то, что в него вошли земли, находящиеся в составе самой Золотой Орды. Для сравнения – когда московский князь Юрий женился на сестре ордынского хана Узбека Кончаке, он получил военную поддержку хана против Михаила Тверского, но не получил от хана никаких земель в приданое. Всё это говорит о том, что Федор пользовался особым по тем временам доверием хана – что объясняет многое из событий, произошедших позднее.

3 В сотрудничестве с татарами часто обвиняют Александра Невского и Юрия Московского – но вопрос о том, причастен ли Александр к Неврюевой рати, спорен (прямых свидетельств нет; сюжет о его побратимстве с Сартаком – выдумка Гумилева), а в случае с Юрием его главный враг, Михаил Тверской, тоже обращался за помощью к татарам. Но случаи, когда русские князья обращались бы за помощью к татарам против собственных подданных, а не в ходе междоусобных конфликтов друг с другом, были в общем-то редкостью.

4 Знаменитый русский политэмигрант, как и все Курбские, происходил из рода ярославских князей, то есть был дальним потомком Федора Черного. Как и его дальний предок, князь Курбский отличался жестокостью: «Историки в качестве примера подобного самовольства часто приводят историю с ковельскими евреями. 9 июля 1569 года, в субботу, когда у евреев был шаббат (что было потом особо подчеркнуто в жалобе ковельских горожан), урядник Курбского Келемет ворвался с вооруженным отрядом в еврейское местечко и устроил погром. Были схвачены Юска Шмойлович, Авраам Яковлевич и некая женщина по имени Агронова Богдана. Принадлежащие им лавки и дома были запечатаны. Несчастных арестантов отвели во двор к Курбскому и посадили в яму с водой, где в изобилии водились пиявки. Вопли жертв были слышны далеко за стенами замка». Но, в отличии от своего пращура, Курбский не был канонизирован.

5 Нельзя не упомянуть и о том, что в ходе Дюденевой рати был разорен татарами город Можайск, входивший в состав владений Федора Черного (ПСРЛ. Т. 18. С. 82; Насонов А.Н. Указ. соч. С. 75-77).

6 В летописном панегирике о нем сказано: «Сесь от уности своея, по нахожении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави и печалныа утешая, брашно свое и питие нещадно подавая, и многу милостню нищимъ, убогимъ, сиротамъ, вдовицамъ, маломощнымъ подавааше» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18, стр. 76). Показательно, что, как и в случае с его союзником Федором Черным, идеализация в данном случае осуществляется через акцентирование на «морально-нравственном» аспекте их правления.