Мухаммед Али и консервативная модернизация Египта

Print PDF

Мухаммед Али-паша в современном Египте считается основателем египетской нации, великим модернизатором, который в официальном пантеоне исторических личностей занимает место, схожее с таковым у Петра Первого в России. Существенная часть его преобразований, если не вообще они все, была направлена на создание и поддержание современной армии, с помощью которой он пытался расширить контролируемую территорию за счет дряхлеющей Османской империи. В серии из трех статей мы попытаемся рассказать о самом паше, о его армии и о том историческом контексте, в котором это все происходило. Первая статья посвящена краткому изложению событий, вторая — собственно главному детищу реформ, «низам джадид», армии нового строя, а третья — современному мифу о формировании египетской нации и его соответствию историческим фактам.

Ты помнишь, как все начиналось…

После того, как армия Наполеона наведалась в Египет, страна представляла собой плачевное зрелище. То тут, то там болтались остатки мамлюков, управлявших Египтом более чем полтысячи лет до Наполеона, и недобитых французов. Где-то на побережье пили чай англичане, а в Каире тоже пили, но уже кофе, турки. В рядах турецких войск, а точнее, среди их албанского контингента, затесался один простой албанский парень, сын торговца табаком. Звали его Мухаммед Али (в турецком варианте — Мехмет Али), и было ему на тот момент чуть больше тридцати лет.

С 1801 по 1805 годы шла подковерная борьба, периодически переходящая в переулочную резню, между остатками мамлюков и новыми хозяевами жизни — турками. У турок, а точнее, имперских османов, поскольку турками эту пеструю толпу албанцев, сирийцев и курдов назвать было тяжело, в конечном счете выдвинулись два лидера: Мухаммед Али, от албанцев, и Ахмед Хуршид-паша, который сделал ставку на сирийцев и пытался всеми силами убедить султана вывести албанские войска из Египта. Хуршид-паша даже успел побыть вали (губернатором) Египта целый год, с 1804 по 1805, причем имел очень тесные контакты с англичанами. В конечном итоге, Мухаммед Али переманил сирийцев на свою сторону и, при поддержке местной немамлюкской верхушки (духовенства и купечества), вышвырнул Хуршида вон и стал губернатором Египта.

Поскольку детальный разбор прихода этого примечательного человека к власти не является темой данной статьи, стоит лишь отметить, что позже Мухаммед Али успешно вырезал остатки мамлюков (этому событию даже памятник посвящен), и дал отпор высадившейся в Александрии пятитысячной армии англиского генерала Александера Маккензи-Фрейзера. Англичане потеряли почти тысячу человек, и головы их солдат некоторое время после этого украшали стены Каира.

 

 

Став единоличным правителем Египта, Мухаммед Али начал подумывать об основании собственной маленькой империи, благо плачевное состояние империи Османской делало этот трюк вполне реальным. Для империи, в первую очередь, нужна была армия. Несмотря на то, что и французы, и англичане в конечном итоге оказались вышвырнутыми из Египта, вид европейских армий убедил египетского правителя в том, что за ними — будущее.

Попытки муштровать родных албанцев по европейскому образцу закончились плачевно: однажды ночью группа албанских офицеров попыталась убить своего губернатора. С тех пор перед Мухаммедом Али встали две проблемы: избавиться от албанцев и создать армию с нуля.

Первую проблему он попытался решить, отправив албанцев в Хиджаз бороться с ваххабитами по просьбе султана. К его удивлению, албанцы не только не сгинули в пустыне, но даже одержали победу, рассеяли ваххабитов и вернулись обратно. Тогда мудрый вали решил совместить решения двух проблем: он отправил албанцев на покорение Судана, с наказом привести ему двадцать тысяч негров, дабы сотворить из них рабскую армию наподобие мамлюкской, только на европейский лад. Албанцы застряли в Судане надолго, но негров все-таки прислали. К сожалению, половина будущих чернокожих воинов перемерла по дороге, а оставшихся непривычный климат и болезни косили десятками. Более того, выяснилось, что солдаты из негров выходят не очень (что странно, потому что позже суданские полки были одними из лучших в армии сначала хедивского, а затем английского Египта). Отказавшись от идеи обучать суданцев, Мухаммед Али снова принялся размышлять.

И тут его посетила странная мысль: а не сделать ли солдатами забитых и пассивных египетских крестьян-феллахов, которые тысячи лет не держали в руках оружия? В знаменитой Битве у пирамид превосходство дисциплины и муштры над личной доблестью и силой стало до того очевидным, что не обратить на него внимание было трудно. Благо Мухаммеду Али очень понравилась европейская концепция «армии как машины«. Позже он и его преемники разовьют эту концепцию до полного маразма и войдут в стадию «общество как машина», с образцовыми деревнями, где каждая комната в доме максимально оптимизирована, но об этом потом.

Итак, феллахи. Набрав специалистов из Европы, в числе которых был бывший французский офицер Жозеф Ансельм Сэве, а ныне ренегат Сулейман-паша аль-Фарансави (ему тоже есть памятник теперь), вали принялся за дело.

 

 

 

Поначалу солдат набирали методом рекрутчины. Когда народ стал от нее прятаться, проводящим рекрутские наборы приходилось идти на хитрости: например, окружать мечеть в пятницу и загребать в армию всех, кто выходит с молитвы. Когда и это перестало действовать (египетские феллахи не горели желанием помереть за Отчизну, а уж тем паче за совершенно чужого им албанца Мехмета Али-пашу), Мухаммед Али поэтапно организовал в Египте паспортную систему, прописку, тайную полицию и каторгу для уклонистов. Рекрутчина же была заменена организованным призывом, с медкомиссией и всем остальным (чтобы перестали брать увечных и больных, а то ведь до смешного доходило). В общем, за пятнадцать лет вали Египта построил в отдельно взятой стране начала девятнадцатого века почти точную карикатуру на современные представления о тоталитаризме.

Даже с «культом личности», потому что сражалась эта новая армия, называвшаяся в просторечии «ан-низам аль-джадид» (армия нового порядка), а в качестве парадного имени — «Джихадийя», не под зелеными знаменами ислама, и не под флагом Османской империи, которой формально все еще был подчинен Египет, а под знаменем, на котором было вышито имя Мухаммеда Али.

В области экономики, чтобы иметь средства на поддержание этого огромного механизма, губернатор Египта основал хлопковую промышленность, которой затем будет известна эта страна, а также ввел несколько государственных монополий в области внешней торговли.

Дальше начинается самое интересное. У турецкого султана все как обычно не слава Аллаху, и в очередной раз восстают греки. Султан рвет на себе волосы и просит помощи, в том числе и у своего пока еще верного вассала: вали Египта. Трения между Мухаммедом Али и его предполагаемым сюзереном приобретают характер системных противоречий, и на один из таких воплей о помощи — против русских в Молдавии — губернатор Египта отвечает наглой просьбой предоставить ему в управление Анатолию. Однако, в 1824 году, Мухаммед Али соизволил-таки отправить 17 тысяч солдат в Морею, где они добились впечатляющих успехов на ниве истребления греческих повстанцев, что на фоне провалов собственно турецкой армии выглядело ну совсем нехорошо.

Последней соломинкой, переломившей спину верблюда, стало Наваринское сражение, где объединенный турецко-египетский флот был почти полностью сожжен европейцами. Надо сказать, что незадолго до этого вали Египта прямо писал турецкому султану о том, что вступать в прямое сражение с европейскими державами чревато быстрым и болезненным поражением. Увидев воочию плоды стратегического гения султана, Мухаммед Али понял: пора.

Сирия, или Туда и Обратно

Мухаммед Али давно положил глаз на соседние провинции, а в особенности — на Сирию. Аж с 1810 года он непрерывно зондировал почву и действовал на нервы английскому посланнику и османской администрации. Нужна она ему была не столько из личной мегаломании, сколько из-за потребностей новопостроенных экономики и военной машины Египта в ресурсах, которых в самом Египте недоставало: например, в дереве. Вали пытался заставить феллахов сажать деревья, но получалось у них это из рук вон плохо, и больших перспектив не сулило. Приходилось импортировать древесину из Судана, Греции, Анатолии и даже из Европы, не говоря уже о самой Сирии. Кроме дерева, новая империя нуждалась в притоке свежей живой силы. Институт призыва и экономические пертурбации в конечном итоге привели к тому, что население Египта перестало расти и начало сокращаться — ситуация, довольно нестандартная для традиционного общества в отсутствие крупных войн или эпидемий. Опять же, Мухаммед Али был озадачен тем, что постоянные боевые действия, необходимые для поддержания и расширения империи, истощат человеческие ресурсы Египта совсем, и приведут к падению производительности. «Государства без подданных — не государства» — решил паша, и окончательно нацелился на Сирию.

Дабы захватить Сирию и получить вожделенные дерево и пушечное мясо, нужно было на чем-то туда добраться. С этой целью паша начал восстанавливать порушенный при Наварине египетский флот, для чего был специально приглашен французский инженер и началось строительство Арсенала в Александрии в июне 1829г. Европейские державы напряглись: усиленный призыв, строительство флота и прочие военные приготовления не предвещали ничего хорошего. Даже пятничный выходной, священный для мусульман, был отменен, чтобы выполнить амбициозные планы египетского губернатора к осени 1831.

2 ноября 1831 года, несмотря на задержку в связи с эпидемией холеры в Каире, унесшей жизни пяти тысяч солдат и более ста пятидесяти тысяч горожан, четыре пехотных и четыре кавалерийских полка отправились пешком через Эль-Ариш в Яффу. В Яффе их встретил прибывший морем вместе с флотом из 16 военных и 17 транспортных кораблей командующий Ибрагим-паша, приемный сын Мухаммеда Али. Вместе с подкреплением корабли сгрузили штаб, провиант, боеприпасы и 40 полевых пушек, а также несколько осадных орудий. Всего экспедиционный корпус насчитывал на тот момент 30 тысяч человек.

9 ноября Яффа сдалась, 17 числа за ней последовала Хайфа, после чего Бейрут, Триполи, Латакия и Иерусалим сдались без боя и признали Мухаммеда Али своим господином. Армия смогла сосредоточиться на осаде Акры, которая началась 4 декабря того же года.

Чтобы объяснить такой бурный успех, достигнутый безо всяких серьезных столкновений, следует уделить немного внимания ситуации в Сирии. Хотя формально Дамасский, Халебский и прочие местные пашалыки находились в подчинении султана, на деле на султана в них давно уже плевать хотели, и за пределами городов творилась форменная анархия, а в пределах оных — диктатура того, у кого сабля длиннее и бойцов больше. Подробное описание этого хаоса можно прочесть в труде русского офицера К.М. Базили «Сирия и Палестина под османским правительством», тем более, что он был написан по горячим следам и представляет собой довольно интересное чтиво со всех точек зрения.

Итак, Акра, она же Акка. В Акре заперся Абдалла-паша, наследник Сулеймана-паши, который в свою очередь унаследовал этот пашалык от небезызвестного Ахмеда Джаззара, тобишь Ахмеда Мясника, отбившего от Акки в свое время армию Наполеона. Абдалла положился на крепость городских стен, благо со времен нашествия Бонапарта их укрепляли несколько раз, и отказался подчиняться новой власти. Войска у него было всего три тысячи, но ввиду неопытности египтян в осадном деле и плохой погоды осада продлилась всю зиму и весну. Наконец, 27 мая 1832 года Акка была взята. Султан тем временем резко зашевелился, сначала требуя от вали Египта прекратить «непристойные действия», а затем отлучив его от церкви, отняв у него все титулы и приказав Мехмеду-паше из Алеппо и Хусейну-паше, уничтожителю янычаров, разобраться с непокорным вассалом.

Разумеется, у них ничего не вышло. Состоявшееся 8 июля под г. Хомсом сражение показало полную неспособность иррегулярного ополчения и дружин телохранителей противостоять более-менее современной армии. Мехмеду-паше не помогли даже 4 полка регулярного низама, присланного из самой Анатолии. Бегущие полки армии Мехмеда были встречены Хусейном-пашой, который пришел в ярость и принялся маршировать вперед навстречу наглым захватчикам с утроенным энтузиазмом. Наконец, на северной границе Сирии, 29 июля 1832 года две армии встретились. Турецкая армия насчитывала 20 тыс. человек, из которых половину составлял регулярный низам. Египетская армия, состоявшая из 4 пехотных и 3 кавалерийских полков при 4 батареях артиллерии, едва-едва дотягивала до 16000 чел.

Три с половиной часа позора — и турецкая армия повержена. Османы потеряли около тысячи человек, и еще около двух тысяч были взяты в плен, потери же египтян составили человек сто убитыми и примерно в два раза больше ранеными.

После этой решительной победы египетская армия остановилась и принялась обустраиваться на огромной территории, захваченной за каких-то восемь месяцев. То есть, насаждать новопридуманный египетский «тоталитаризм» вместо старого «доброго» местного хаоса. Для этого Ибрагим «кооптировал» (методом временного взятия в заложники) известного тамошнего комбинатора — ливанского эмира Бешира Второго, который прославился с тем, что за свою долгую и плодотворную жизнь вступал в союз с кем угодно, за что угодно, и против кого угодно.

Султан такого стерпеть не мог. По его повелению была собрана армия в 80 тыс. человек, разделенная на четыре корпуса. Эта армия под командованием турецкого садразама Рашида-паши встретилась 21 декабря 1832 года под городком Коньей с египетской армией. Насчет битвы под Коньей существует два варианта: Базили пишет, что турки уже одерживали верх, и иррегулярные племенные ополчения из армии Ибрагима уже были готовы передаться неприятелю, как вдруг опустился густой туман и сам Рашид-паша заехал прямо в расположение египетских войск, где и был взят в плен, отчего турецкая армия моментально расстроилась и расточилась. Официальная египетская версия же утверждает, что Ибрагим-паша нанес Рашиду сокрушительное поражение в честном бою, причем османы потеряли все свои девяносто орудий и 3 тыс. убитыми, а еще 10 тыс. чел. были взяты в плен, тогда как египтяне потеряли двести человек убитыми и пятьсот ранеными. Какая из этих двух версий ближе к истине — сложно сказать, Базили явно пристрастен и местами ошибается в силу недостоверности своих источников, ну а официальная версия — она на то и официальная, чтобы врать бессовестно. Также следует отметить, что именно в ходе этой битвы Ибрагим-паша применил свой излюбленный прием: стрельбу по своим отступающим войскам артиллерией. Некоторые источники утверждают даже, что впоследствии он специально выстраивал артиллерийские батареи в тылу у своих полков, чтобы было удобнее обрабатывать их картечью в случае чего, но этот момент выглядит сомнительным: артиллерия тогда была важным, относительно малочисленным и дорогостоящим компонентом армии, и использовать ее исключительно в качестве эдакого «заградотряда по Михалкову» было бы просто-таки расточительством.

В результате, этот раунд противостояния между вали Египта и османским султаном закончился в мае 1833 года Кютахийским договором, согласно которому Мухаммеду Али доставалось почти все из того, что он успел завоевать.

 

Конец немного предсказуем

Но, как говорится, недолго музыка играла: сирийцы, которые вначале очень радовались освобождению от произвола местных феодалов, поняли, что доморощенный «тоталитаризм» Мухаммеда Али не сильно лучше: призыв в армию, налоги и прочие радости цивилизации вскоре привели к тому, что популярность губернатора Египта среди сирийского населения упала почище ельцинской накануне выборов 1996 года. Обрабатывать людей в стиле «выбирай сердцем» и «голосуй или проиграешь» тогда еще не умели, так что обходились массовыми экзекуциями, карательными рейдами и ссылкой на каторгу. Профессиональный оппортунист Бешир Второй в очередной раз мудро сменил сторону, а османский владыка заручился поддержкой Англии и Франции, которые к этому моменту уже сообразили, что если так дальше пойдут дела, то в будущем Ближний Восток придется отбивать не у дряхлеющей Турции, а у энергичного и воинственного Египта. Франция, поначалу активно поддерживавшая идущего к успеху Мухаммеда Али, сменила сторону в октябре 1840 года, спасовав перед угрозой войны с Британской империей. К началу сороковых годов Ибрагим-паша обнаружил, что с моря ему угрожают европейцы, а из Малой Азии подходят переформированные полки турецкого низама. Тут же восстало местное население, и было принято решение оставить неблагодарную Сирию и вернуться в Египет. Но не тут-то было: морские пути были заблокированы, большинство сухопутных — тоже, и оставался один выход: идти кружным путем через пустыню. По дороге армию немилосердно терзали местные партизаны, а Ибрагим-паша запил, после чего обнаружилась печальная, но довольно очевидная закономерность: чем больше он пил, тем больше он проигрывал, чем больше он проигрывал, тем сильнее он пил — получался замкнутый круг. Стартовав из Дамаска с армией в 70 тыс. Человек, он вышел из пустыни с отрядом тысяч в пять — остальные погибли или дезертировали. На этом египетская империя фактически кончилась: самого Мухаммеда Али европейцы трогать не стали, он благополучно выторговал себе право на наследное владение Египтом, после чего его династия правила этой страной вплоть до 1952 года, пока ее не сместили «Свободные офицеры».

В следующей части будет рассказано собственно о египетском низаме: чем он отличался от турецкой армии, что взял от европейских, кто им командовал и из кого он состоял.