Истинный «маммонист» или как херр Федер боролся за «национальный социализм»

14517366_745174742296253_176795071410556807_n

Кристо Аргириди

Когда мы говорим о приходе фашизма к власти в Германии или Италии, то в первую очередь на ум приходят либо крупные пожертвования от ведущих [промышленников], финансистов и аграриев обеих стран, либо всезаглушающая демагогическая пропаганда, которая неслась из «фашистских репродукторов». Между тем, кроме нескольких десятков партийных и близких к ним фашистских изданий, существовало громадное количество изданий, правых, но не фашистских [т.н. voelkische], которые играли серьёзную роль в общем поправении обществ этих стран. Своими текстами они приближали приход фашистов к власти, окучивая те слои населения, которые не были поначалу готовы их принять.

Артур Меллер ван ден Брук

Скажем, Артур Меллер ван ден Брук (немец по происхождению, взявший себе голландский псевдоним) окучивал профессуру, аристократические по происхождению верхи, включая офицеров, и часть буржуазии, в первую очередь торговую. Нет, этот предшественник и современник фашизма формально фашистом не был. Более того, современных ему фашистов они глубоко презирал. Так, как может только неудавшийся литературовед-модернист, гнавшийся за популярностью, но пытавшийся выставить себя эстетствующим снобом. С первых же дней Веймарской республики, Брук стал ругать и хаять её за буржуазно-демократические формы правления. За то, что Республика основана на «неслыханном национальном унижении». За то, что её принципы не соответствуют принципу «управление лучшими», а ориентируются на массы избирателей. Место «избранных» заняла «толпа», место Рейха — «продажная, торговая Республика». Сегодня такие взгляды, вместе с нападками на спекулятивной капитал, которому якобы противостоит производительный, посчитали бы скорее монархо-фашизмом.

Пример Брука не одинок — сотни профессоров, тысячи христианских проповедников, десятки тысяч журналистов и деятелей культуры разносили подобного рода взгляды, приучая миллионы немцев к тому, что современная им Республика — это полуколониальное государство, управляемое дегенеративными политиками, отдавших Рейх на разграбление клике международных банкиров-евреев. Миф, запущенный двумя генералами более всех виновных в проигрыше Германией ПМВ, Людендорфом и Гинденбургом, о том, как предательский еврейский, а потом и иудо-большевистский нож вонзился в спину Фатерлянда и не дал выиграть войну (то бишь, угробить ещё несколько миллионов немцев), после Веймара зажил своей собственной жизнью и внес немалую лепту в дело обоснования необходимости прихода фашистов к власти.

Немецкая карикатура 1924 года: удар в спину немецкой армии наносят Филипп Шейдеман и Маттиас Эрцбергер. Оба они были вполне во власти, но бессильны засудить оскорбителей — ввиду описываемых в статье настроений у «чистой публики». В угоду им Эрцбергера и убили — также как Ратенау и пр.

Именно на последний пункт: противопоставление производительного и » банкирского» капитала международных спекулянтов (евреев в первую очередь) и будет делать ставку херр Федер.

Интерес к Готтфриду Федеру с моей стороны обусловлен вот чем. Во-первых, его брошюра о борьбе с «процентной кабалой» фактически представляет собой экономическую программу НСДАП для простых граждан Германии (то что она отличалась от того, что будут делать нацисты, когда доберутся до власти, это вопрос немного другой). Во-вторых, она выдержала несколько десятков изданий, будучи выпущенной миллионными тиражами. В-третьих, Федер её написал на основании своих многочисленных и довольно популярных лекций, которые он читал ещё в то время, когда он ни в какой НСДАП не состоял. Таким образом, перед нами яркий пример человека, который делал за нацистов их работу тогда, когда их ещё и в помине не было.

Готтфрид Федер

Итак, что же и как отстаивал Федер в своей брошюре.

Буквально с первых же абзацев Федер нападает на банковский процент, объявляя его корнем всех зол, которые только есть в тогдашней немецкой экономике. Однако делает он это весьма специфическим образом.

Федер никоим образом не собирается защищать проигравшее имперское правительство, наоборот, для раскрытия своего лозунга о бесчестности процента, он активно раскрывает махинации военных займов. Фактически, Федер прямо называет военное руководство Империи и тогдашнее правительство лжецами, махинаторами и грабителями, которые выудили у немцев их последние деньги, а потом заставили своих граждан при помощи налогов оплачивать эти долги и накопленные на них проценты.

Стоит оценить эти рассуждения, ведь в них в одно целое Федер сплетает рост налогов, как косвенных, так и прямых, кредитование промышленности (так называемый «производительный» капитал) и резкий рост финансовых корпораций, окрепших и резко увеличивших свое влияние на экономику во время войны (война послужила тем самым кризисом, который только усилил монополизацию и централизацию немецкого капитала). Львиная доля немецкого финансового капитала приходилась именно банковскую сферу. Отношение её к промышленности, по вычислениям Федера составляло примерно 20 к 1. Объем её составил примерно 250 млрд.марок, из них долговых обязательств, сделанных во время войны, более 100 млрд. При этом выплаты по закладным, за аренду домов, всевозможные рентные платежи, инфляционные, проценты по ссудам и налоги ежегодно должны были составить до 12-12,5 млрд.марок. Громадная сумма, учитывая то, что до войны средние выплаты по дивидендам различных немецких АО составляли до 600 млн.марок, а во время войны поднялись до 1 млрд.

В дальнейших своих рассуждениях, Федер показывает, что только увеличение налогового бремени и удорожание буквально всего для рядовых немцев, могло бы покрыть эту сумму. Все это, понятное дело, сильно воздействует на читателя. После этого Федер наносит ещё один удар, рассчитывая общий объём доходов «федеральной казны». Они составят не более 2,5 млрд.марок, а значит, только дальнейшее удорожание жизни, повышение внутренних акцизов, удорожание перевозок, в общем — только рост налогов и способен увеличить наполняемость бюджета Республики, из которого потом до 25-30% отчислений (на примере довоенной Баварии) пойдет на обслуживание внутренних долгов.

И тут, уже порядком ошалевшего читателя, Федер опять долбит молотком по голове, напоминая о необходимости выплачивать репарации Антанте. Откуда на это взять деньги? Что ещё должен сделать несчастный немецкий народ, дабы расплатиться с Маммоной «международного банкирства»? Вопросы риторические, поскольку становится понятно, что денег у Германии нет.

Пока обыватель пытается переварить многосотмиллиардные суммы цифр, Федер начинает перечислять крупнейших англо-американских «маммонистов», то бишь крупнейших собственников финансового капитала. Асторы, Морганы, Вандербильты, Шиффы, Лебы, которых тут же перебивает по всем статьям клан Ротшильдов. Три портсигара, в смысле 40 миллиардов марок! Федер просто хватает немецкого обывателя и тычет в него этой цифирью: ты только глянь, с вас всех содрали 100 млрд.марок, а у этой продажной еврейской сволочи уже было немногим меньше.

Раздавленный житейскими невзгодами, инфляцией и бедностью обыватель уже соглашается со всем, что преподносит Федер, а у него — двойная цель. С одной стороны, он нападает на «финансовых спекулянтов», требуя отменить процент и ссудный капитал, с другой же, на сам капитализм и не думает покушаться. Ни в коем случае, частная собственность — это святое, это опора, альфа и омега. Другое дело, что капитал должен быть очищен, стерилен и беспроцентен. Капитал должен расти от производительной, трудовой деятельности. Промышленники, средние и мелкие буржуа, арендаторы и собственники квартир, имеющие пенсию и небольшие рентные выплаты, рабочие с некоторой собственностью и служащие — все они объединяются Федером в понятие «трудового народа». Именно этот народ противопоставляется буржуазной республике, которая неспособна оградить его от больших налогов, большой ставки по кредиту, ипотеке и т.д.

Федер очень грамотно подходит здесь к пропаганде своей [«антиолигархической»] идеи — он подчеркивает то общее, что в тот момент было у разных классов проигравшей Германии, пытаясь демагогически сплотит их против общего противника — крупнейшей буржуазии, представленной в первую очередь банкирскими конгломератами, которые пронизывали своими связями всю экономику Германии.

Надо отметить, что все это Федер знает. Многие из риторических оборотов его брошюры идут ещё с тех времён, когда «добродетельный» немецкий капитал противостоял на международной арене английскому и американскому. Отсюда, из противостояния немецкого и британского империализмов, и растут ноги “международного банкирства” и “англо-американского капитала”.

Итак, объяснив чем плох «маммонизм», он же ссудный, непроизводительный капитал, Федер предлагает свое решение проблемы. Давайте глянем, что предлагает сей провозвестник многочисленных современных российских теорий о «двух капиталах».

Федер суммирует свои предложения в 9 пунктах, которые потом еще дополнительно раскрываются в конце брошюры в своеобразных примечаниях.

В п.1 он предлагает просто отменить все имеющиеся долги по имперским бумагам, сделав их казначейскими билетами. Проценты по этим долгам не начисляются.

В п.2 предлагается ввести предельное время погашения по долговым обязательствам всех остальных кредитов.

В п.3 предлагается все долги по недвижимости оформить на государство, с тем, чтобы погашать их перед ним. По мысли Федера, государство сможет снизить в этом случае аренду, так как будет само её определять. При этом, выплата долгов, определенных в виде долевого участия в недвижимости осуществляется её кредитором. Только после этого на государство все оформляется.

В п.4 и п.5 предлагается полностью ликвидировать все частные банки, назначив вместо этого один единственный Госбанк (ЦБ). Именно он и будет централизованно выдавать кредиты и определять финансовую политику внутри государства. Указывается, что ЦБ будет напрямую финансировать промышленность и торговлю.

В п.6 говорится об ограничении выплат по дивидендам, а оставшуюся прибыль предлагается либо поделить между рабочими АО, либо снизить цены на продукты, либо вложить в социальную сферу. Есть при этом исключение — «рисковый капитал», который является капиталом, размещаемым в отраслях, где применяются новые технологии, спонсируется изобретательская деятельность, основываются новые предприятия, в общем там, где нет никакого залога в виде капитала.

В п.7 мы узнаем, что не только АО никуда не исчезают, но и то, что инвалидам, вдовам, сиротам и прочим, требующим социальной поддержки, выплачиваются дополнительные дивиденды.

Из этих пунктов следует в принципе только одно: Федер говорит о том, чтобы “доразвить” уже имеющийся в Германии ГМК и финансовый капитал до своего предельного уровня. Многочисленные его заявления о том, что надо выплачивать сирым и убогим повышенные дивиденды, что надо ограничивать процент по дивидендам — ничто по сравнению с программой образования одного сверхбанка, полного контроля империалистического государства за всей имеющийся недвижимостью, дополняемый полным контролем за промышленностью и сферой распределения (торговыми сетями). После такой централизации и концентрации капитала, Федер вводит п.8.

Согласно п.8 облигации военного займа (100 млрд.марок) гасятся разноуровневой конфискацией. И делается это для того, чтобы уменьшить инфляцию, раскручивание которой, после введения всех кредитных билетов в оборот, должна была бы быть очень высокой. Ну, при одном ЦБ это, по мысли автора, сделать можно относительно просто.

Ну и наконец, мы переходим к п.9, в котором Федер рассказывает о том, что надо всячески пропагандировать гражданам Германии использование денег только в качестве средства обмена. Ни в коем случае нельзя их накапливать и пускать в кредитование, поскольку после таковой деятельности, при оставшемся и никуда не девающимся капитализме есть риск массового образования очередного слоя частных финансовых учреждений, которые постараются дать бой госмонополии, а там и до гражданской войны, потрясений и прочей, материалистической бездуховности дело дойдет.

Как видим, Федер рисует в своей программе государственно-монополистический капитализм, в котором доля буржуазного государства доведена до самых высоких пределов.

Именно это государство выступает в качестве противовеса крупнейшей монополистической буржуазии. Именно оно должно, как уверяет читателя Федер, защитить и приумножить богатство средних слоев, рядовых буржуа и относительно зажиточной части рабочего класса.

Утопичность такого рода программ сама жизнь развеяла очень быстро. Грабеж со стороны ЦБ не менее эффективен, чем со стороны частного банка-монополиста. А если вспомнить, что ЦБ ещё и эмитент валюты, чего частный банк лишен напрочь, возможности у единственного госбанка открываются просто неимоверные. Рекрутируемые из чиновников буржуа с такой же радостью грабят своих граждан, как и независимые, частные буржуа. Разница только в том, что чиновнику-буржуа проще бывает прикрыться «патриотизмом» в качестве фигового листка, да ещё он любит частенько взывать к «сознательности» населения страны. Ну прямо как Федер его с его программой разъяснения населению, что давать деньги в рост — никак нельзя.

В общем, на каком-то этапе, государственный монополист будет вести себя по отношению к тем, кого он якобы защищает, как любой частный «еврейский» банк.

И Федер, не будь дураком, вводит несколько факторов, которые должны закрепить положительное восприятие его программы. Ну, во-первых, он нападает на эсдеков, кляня их почём зря, так как они на обещали кучу всего, а ничего не выполнили. Даже наоборот, если до них положение было плохое, то при них оно стало просто ужасающим. А во-вторых, он вводит в игру большевиков.

С большевиками все просто, они служат мальчиками для битья — смотрите, что они сделали, до какого ужаса довели страну, сколько крови пролили, все хозяйство к чертям угробили, в стране голод. В общем, не стоит их брать в качестве примера для подражания. А с другой стороны, ими надо ужасаться: и тут Федер просто прекрасно воздействует на сознание обывателя. Ссылаясь на буквально один лозунг немецких коммунистов (вырванный из контекста), «Всё всем» — Федер в конце брошюры разражается откровенной демагогией: у немцев не будет ничего личного; жены и дети, вообще семья, будут принадлежать не ему; у него не будет свободы деятельности, за него будут все решать; он превратится в безгласную, забитую скотину, это будет чуть ли не новая форма рабства.

Рядовые обвинения марксизма в том, что он де и не думает покушаться на финансовый капитал, можно даже не рассматривать, достаточно просто вспомнить апрельские тезисы Ленина и ряд других документов (а главное, действий большевиков после захвата власти), заявления КПГ и НСДПГ и т.д.

Соблазнив и попугав читателя книги, Федер рассказывает о том, что национальное имущество находит выражение в духовной и физической силе нации (именно так), что Германии страна бедная, монополий у неё мало. Это не бездуховные англо-саксонские империалисты, а добропорядочные романтичные немцы, которых эти англо-саксы ещё грабят репарациями.

В общем, всеми невозможными путями Федер доказывает, что

«сломление кабалы процентов является возможным и разумным смыслом мировой революции«.

И более ничего. Буржуазное государство должно остаться, империализм — должен быть, частная собственность — свята и неприкосновенна. Просто все это должно служить «производительному» капиталу, а не еврейско-спекулятивному. А что до того, что мы получим усиление эксплуатации, по сути дела те же яйца, вид сбоку, то на это всегда есть пугало в виде большевиков — у них-то все ещё ужаснее.

Надо сказать, что тема большевиков и использование положения в Советской России и ужасов Гражданской Войны в качестве своеобразного пугала, не очень часто (и не подробно) рассматривается в научно-популярной литературе о становлении фашизма. Между тем она сыграла большую роль в привлечении на сторону фашистов многочисленных средних слоев, высококвалифицированных и относительно зажиточных рабочих, ремесленников, торговцев, служащих, интеллигенции.

Никакой энтузиазм в строительстве нового мира не шел и в близкое сравнение с возможными материальными потерями. Немцы много страдали, пора положить конец нищете, голоду и лишениям — Федер это постоянно педалирует, предлагая пусть и простое, но наукообразное решение, согласующееся с настроениями, ощущениями и пониманием мира за окном у большого числа рядовых немцев.

Ещё одна книга Федера против "сверхфинансов", 1935 г. Его очень охотно издавали, но от экономических решений нацисты отодвинули с самого начала

Ещё одна книга Федера про его борьбу со «сверхфинансами», 1935 г. Его очень охотно издавали, но от экономических решений нацисты отодвинули с самого начала

Страх перед гражданской войной и лишениями является сквозной темой в сочинении Федера. У него просто красной строкой это идет — долой войну, вперед к процветанию. Вот только угнетателя поменяем и дегенеративных представителей кое-какой расы изведем (к тому моменту это даже не означало массовых убийств). И все будет отлично. Гражданский мир пропагандируется на протяжение всей книги. И этот гражданский мир прямо требует крупного, мощного, всесильного государства, которое бы ликвидировало бы классовые конфликты, остановило бы обнищание пролетариата, постаралось бы сделать «средним классом» всех.

Утопия, которая одновременно беспроигрышно играет на страхах немцев, на их чувстве унижения, на их чувстве озлобления от грабежа как своими капиталистами, так и иностранными.

И тут можно сказать определенно: чем хуже шли дела у Республики, то есть у всех партий «республиканского фронта» — эсдеков, либералов, национал-независимых, тем лучше у крайних партий. При чем, в случае быстрого и успешного роста немецких коммунистов, страх перед ними и перед тем, что «все будет как у них там в Союзе», бросал рядового немца в сторону правых и ультраправых, кратно их усиливая, приближая захват власти нацистами.

Подведем краткий итог.

Федер написал книгу, в которой он обратился к чувству незащищенности рядового немца, который терпел многочисленные лишения. Он предложил ему в качестве решения сверхмощное буржуазное государство, которое избавило бы его как от кровавого кошмара ПМВ и тех, кто завел Фатерлянд в это болото, так и от тех, кто подобно большевикам требовал перенести реалии ПМВ внутрь страны, что воспринималось как добавление страданий населению. Но помимо этого, лживо разделив капитал на «хороший» и «плохой», он указал цель для уничтожения: не надо перекраивать все, достаточно ликвидировать только часть, только тех, кто бессовестно нажился на немцах, да ещё и продолжает это делать, совместно с иностранными оккупантами.

Сознание громадного количества немцев было вполне себе подготовлено годами ещё кайзеровской пропаганды к тому, что несчастным арийцам не развернуться на имеющемся пространстве, а палки в колеса ставят англо-саксы вместе с французами и пятой колонной, в ряды которых попадали евреи, социалисты, поляки, пацифисты, масоны и т.д. Здесь Федеру только оставалось грамотно соединить имеющиеся части различных идеологических штампов.

К его “чести”, если так можно говорить, он был первым массовым, популярным правым деятелем, который сумел настолько удачно соединить грабеж внешний и грабеж внутренний, страх перед большевиками, недовольство эсдеками и банковскими монополиями, фактически связав их грабительскую политику с новой Республикой, чем подал отличный пример того, как можно удерживать недовольство буржуазной демократией, имеющееся в самых широких слоях, в безопасных для системы рамках.

Стоит опять вспомнить, что «Федеров» того или иного вида, работавших в различных слоях населения страны, зачастую даже открыто выражавших недовольство действиями фашистов или не разделявших их установки, или осуждавших их радикальные действия, в Германии 20-30-х годов было полно.

[Также как в Австрии тех же лет; корни тех и других (т.н. фёлькише) уходят ещё в довоенные годы. Об этом см. в «третьем Рейхе» Р. Эванса, главы 11 («Гимны ненависти» и 33 («Культурные войны»).]

К сожалению, толкового противодействия им и их пропаганде не было оказано. И все они сильно постарались, чтобы к началу 1930-х годов общественное мнение Германии было фактически подготовлено к приходу фашистской диктатуры. Той оставалось только сделать финальный рывок, чтобы захватить власть. А самого Федера нацисты издавали охотно и много, чтобы одурманивать массы, но почти сразу отодвинули от каких-либо экономических решений, отдав их непосредственно в руки «сверхфинансов», с которыми наш герой боролся. И он был должен молчать, терпеть и утираться, утешаясь лишь доходом с изданий…

Источник