Зелёная мечта Ванкувера (и Дунтаня)

Print PDF

Город хочет существенно сократить степень своего воздействия на окружающую среду, но на пути к этому есть препятствия. Источник: журнал Science.

Намётанным глазом Иннес Худ делает тепловизионные снимки уходящего на несколько десятков этажей вверх кондоминиума со стеклянными стенами. На них сверкающее стекло кажется раскаленным добела — признак того, что излишки тепла излучаются в холодный воздух этого портового города. Бетонные и стальные плиты также заметно мерцают розовыми оттенками, что указывает на процесс теплоотдачи. “Плиты не изолированы, поэтому действуют как излучающие рёбра”, — говорит Худ, консультант по рациональному использованию ресурсов Канадского подразделения Stantec Inc в Ванкувере.

Камера Худа нацелена на одну из сложнейших задач в стремлении Ванкувера стать самым экологически благоприятным городом на планете — совершенствование энергоэффективности зданий . Из-за низкой герметичности окон и плохой изоляции здания потребляют почти две трети энергии “Стеклянного города” — “визитной карточки” Ванкувера, с башен которого открывается замечательный вид на океан и горы. В настоящее время власти города дали обещание сократить потребление энергии и выбросы парниковых газов в атмосферу уже существующими зданиями на 20% к 2020 году, и вынесли требование совсем не производить выбросов сооружениями, построенными после 2030 года. Это часть долгосрочной программы развития города, который осуществляет свою деятельность пользуясь исключительно возобновляемыми источниками энергии и производя минимальное количество загрязнений.

На этом изображении, которое сочетает в себе фотографию и тепловизионный снимок, красный указывает на тепло, рассеивающееся от башни в деловом центре Ванкувера. Энергозатратные строения, которые излучают тепло — одна из главных проблем города в попытках сократить потребление энергии и выброс парниковых газов.

Ванкувер — не единственный мегаполис, поставивший перед собой внушительные цели. По всему миру городские власти приступают к исполнению ряда мероприятий, направленных на снижение нагрузки, которую эти города оказывают на окружающую среду. Часто являясь причиной экологических проблем они же, по мнению аналитиков, могут быть ключом к их решению. Многотысячное городское население, при наличии верной политики и развитой инфраструктуры, может использовать гораздо меньше энергии на душу населения, чем жители села и пригорода. Но времени на преобразования остаётся немного: эксперты утверждают, что к 2050 году примерно две трети мирового населения будет жить в черте города и, то, насколько хорошо они смогут удержать под контролем стремительную урбанизацию, будет иметь решающее значение как для защиты биологического разнообразия и здоровья людей, так и для борьбы с изменением климата. По некоторым подсчётам, в городских зонах мира будет возможным предотвратить выброс до 45 гигатонн двуокиси углерода (в восемь раз больше, чем ежегодные выбросы загрязнителей атмосферы США), если “строительный бум” ближайших пятнадцати лет создаст более эффективную инфраструктуру.

Ванкувер принял экстренность положения близко к сердцу. В 2011 году был утверждён Greenest City Action Plan, который стал новаторским проектом в области городской экологии, и включил в себя меры по преобразованию неочищенных сточных вод и пищевых отходов, а также убедил жителей использовать меньше воды и предпочесть личным автомобилям прогулку, велосипед или общественный транспорт. Тем не менее, несмотря на некоторые успехи, исследователи утверждают, что Ванкувер почти достиг пределов своих возможностей в попытках самостоятельно снизить воздействие на окружающую среду, учитывая сложность национальной политики и глобальной экономики.

Несмотря на такую экономическую историю, концепция энергоэффективности уже долгое время проходит красной нитью сквозь устройство Ванкувера. В 1971 году в городе был основан “Гринпис” — не ограниченная в средствах экологическая организация. В 1990 году, Ванкувер стал одним из первых городов, официально признавших угрозу изменения климата. Мэрия уже давно охватила большое количество населения в центральной части города стратегией, когда-то названной “ecodensity” (экоплотность, прим. переводчика), целью которой явилось уменьшение использования ресурсов на душу населения, а достаточный запас гидроэнергии рек Британской Колумбии позволил обеспечить Ванкуверу наименьшие фактические выбросы углекислого газа в сравнении с другими крупными городами Северной Америки.

Тем не менее, когда Грегор Робертсон баллотировался на пост мэра в 2008 году, он верил, что город может сделать еще больше. Местный законодатель и соучредитель производящей соки компании Happy Planet пообещал сделать Ванкувер “самым экологичным городом на Земле”. Это было решающим сообщением для избирателей. После избрания на должность Робертсон собрал рабочую группу, которая трудилась в течение двух лет, чтобы к 2011 году выдать план действий.

Большая часть плана, далекая от привлекательности, имеет дело с такой повседневной рутиной городской жизни, как усовершенствование утилизации мусора, транзитных операций и правил строительства. Тем не менее, проект помог катализировать реальный, хоть и ограниченный прогресс.

Чтобы сократить выделения метана, исходящего от мусора, Ванкувер стремится изъять из потока отходов все органические вещества и удобрить ими растительный грунт, используя как компост. Источник: журнал Science.

Фиголь — решительная женщина, “съевшая на этом деле собаку”, одна из двух инспекторов, днями напролет копающихся в мусорных баках, чтобы принять меры в отношении нерадивых жителей, неправильно сортирующих мусор. Город расширил программу утилизации бумаги, стекла и пластика, включив в нее другие элементы. Она также предполагает необходимость устранения дерева из приблизительно 1940 домов, которое затем будет повторно использовано, переработано или сожжено в качестве альтернативного топлива. Свалка Ванкувера, как и многие другие, использует добывающие скважины, чтобы выделить метан-продуцирующие, разлагающие мусор бактерии. Большая часть собранного газа используется для обогрева близлежащих оранжерей, которые выращивают помидоры в течение всего года. Излишки сжигаются в газовой вышке.

Однако, несмотря на эти усилия, представители власти рассчитали, что 40% вырабатываемого свалками метана ускользает в атмосферу, где он гораздо мощнее удерживает тепло, чем углекислый газ. Так они предприняли еще один шаг, попытавшись удалить все органические вещества из потока отходов. В 2013 году волонтеры-”вестники” рассеялись по всему городу, раздавая кухонные ведра и инструкции, которые объясняли как выбрасывать остатки с тарелок, несьеденное мясо, кости, измазанные коробки из под пиццы и садовые обрезки в экологичные контейнеры. Все это и многое другое облегчает действие двух заводов, занимающихся изготовлением компоста, которые превращают его в почвоулучшитель для фермеров и ландшафтных дизайнеров.

Вначале городские лидеры и не надеялись на то, что правила будут соблюдаться. Затем у них возникла блестящая идея — собирать пищевые отходы каждую неделю вместо двух раз в месяц, тем самым устранив запах и большое количество плодовых мух. “Это позволило добиться успеха”, — говорит Альберт Шемесс, директор городского центра по контролю и утилизации отходов. “Мы наблюдаем снижение количества мусора на 40% и возрастание компостирования до 60%”.

Тем не менее, Фиголь приходится напоминать правила некоторым жителям. В переулке она обнаруживает мешок для мусора, застрявший в неверном контейнере. Чтобы водители проехали мимо него, она прикрепляет большой красный ярлык и сталкивается с удивленной матерью, окруженной детьми, которые вышли из дома нарушителей. “Это наша работа — просвещение “лицом к лицу””, — говорит Фиголь. А если это не срабатывает, следом приходят штрафы.

Данные исследования показывают, что город уже выполнил цели 2011 года: сократить количество километров, проезжаемых человеком на автомобиле, на 20% и убедить жителей проводить половину их ежедневного маршрута пешком, на велосипеде или общественном транспорте.Но этот успех привел к некоторым трудностям: городские автобусы и метрополитен в “час пик” наполнены пассажирами до отказа. Без того заполненные автобусы часто на большой скорости проезжают мимо пассажиров, ожидающих под дождем. Это будни Канады, где на дисплеях автобусов можно прочитать извинения: “Простите, автобус заполнен”.

Барбер управляет этим необычным заводом, который спроектирован для добычи тепла и использования его в облегчении поставки горячей воды примерно 60000 жителям, включая кондоминиумы построенные к зимней олимпиаде 2010 года, а также некоторые коммерческие постройки. Смесь из канализационной, душевой и других сточных вод протекает через лабиринт окрашенных труб в высокочистых помещениях, которые питают огромный теплообменный аппарат, размеры которого превосходят грузовик с прицепом. Собранное тепло возвращается к постройкам через отдельные трубы, вода в которых нагрета до 65°C–95°C. (В холодные дни котлы, работающие на природном газе, добавляют тепла). Охлажденные сточные воды отправляются в очистные сооружения, а затем в океан.

“Завод, смоделированный по образцу подобного предприятия в Осло, был гораздо дороже в строительстве, чем обычная электростанция, но дешевле в эксплуатации”,

— говорит Барбер. А городские чиновники утверждают, что поощрение строительства большего количества заводов, перерабатывающих сточные воды в тепло — ключ к достижению цели по сокращению выброса парниковых газов на 80% к 2050 году. Пока что они достигли снижения на 7%.

Другие источники возобновляемой энергии будут стимулировать дальнейший прогресс. Город принял политику, помогающую коммунальным службам покрыть высокую полную стоимость систем чистой энергии, распространяя их во многих зданиях в течение многих лет. Один предлагаемый проект, например, способствует развитию коммуникаций, которые обеспечивают теплом больше 210 крупнейших зданий в деловом центре города, инвестирующих $100 миллионов, чтобы перейти от природного газа к топливу из “чистых древесных отходов” — невостребованной части древесной и строительной промышленности.

“Несомненно, расположенные в деловом центре города стеклянные башни станут самой главной проблемой”,

“Наружные стеклянные стены зданий — ужасны”, — говорит он. “Нам они достались в большом количестве”.

Некоторые старые здания будут снесены и заменены, как средневековые. А чиновники постоянно ужесточают стандарты качества для новых конструкций, держа курс в направлении безотходных стандартов 2030 года. Однако остается неясным, что будет с остальными старыми зданиями. Городской совет принял стратегию модифицирования энергии, которая направлена на выявление утечек энергии и наименее эффективные здания, а также предполагает небольшие поощрительные выплаты в поддержку добровольного благоустройства. Но он оставляет в городе штаб, который решает, как справиться с огромными расходами или нарушениями переселившихся жителей.

Между тем, местные жители и мэрия не слишком много обсуждают другие возможные решения, которые могут оказать существенное влияние на “экологический отпечаток” города. Национальные и местные чиновники будут решать, могут ли энергетические компании заняться строительством предложенного нефтепровода и экспортного центра природного газа вблизи от порта Ванкувера, которое может повлечь за собой значительные увеличения выброса парниковых газов из-за судоперевозок. И, при всем том, что город бы предпочел не иметь на своих улицах ничего, кроме транспортных средств с нулевым уровнем выбросов, топливо и нормы содержания токсичных веществ в отработанных газах находятся в руках местных и федеральных органов власти. Местные правила также ограничивают возможности города в борьбе с потерей деревьев: сумма штрафа за вырубку дерева здесь составляет $10,000, что не является веским аргументом, останавливающим богатых землевладельцев от вырубки ради улучшения пейзажа.

Аналитики говорят, что возникновение таких вопросов подчеркивает более масштабную проблему — необходимо приложить все силы, чтобы связать городскую сеть с национальной и международной политикой. Поучительный пример недавно возник в Париже, в рамках встречи С40 (Партнерство крупных городов в борьбе с изменением климата) — собрания представителей городов, поставивших перед собой амбициозные цели по сохранению климата. Чиновники из Нанкхина, в Китае, получили награду за электрификацию городских автобусов.

“Но изменения в уменьшении объема выброса парниковых газов будут не слишком значительным, ведь до 70% Китая получает электричество из угля”,

— отмечает Дабо Гуан, экономист климатических изменений из университета восточной Англии в Норвиче, Великобритании. “Это не поможет, это даже хуже”, — говорит Гуан.

“Большинство параметров, которые определяют воздействие города на окружающую среду, находятся за пределами досягаемости планировщиков”,

— говорит Дженни Мур, эксперт устойчивого городского развития технологического института Британской Колумбии, Барнаби. Мур и ее коллеги подсчитали, что Ванкуверу, чтобы производить еду, энергию и материалы, которые он потребляет в течении года, требуется участок земли площадью 2,3 миллиона гектар, что приблизительно в 212 раз больше, чем сам город. По ее оценкам, если Ванкувер хочет стать по-настоящему экологичным, ему необходимо будет уменьшить воздействие на окружающую среду по крайней мере на две трети. И только его жители могут на это повлиять.

Мур выяснила, что в “зоне ответственности” городских властей находится лишь 40% “экологического следа” Ванкувера. Оставшиеся 60% определяются образом жизни его обитателей, особенностями их передвижения и питания. К примеру, потребление красного мяса резко повышает влияние человека на окружающую среду, ведь скотоводство нуждается в таких ресурсах как земля, вода и энергия. Наиболее вероятно, предполагает она, благоустроенный Ванкувер будет выглядеть следующим образом: каждый будет жить в небольшом, энергоэффективном доме размером около 46 кв.м на человека, соблюдать вегетарианскую диету и обходиться транспортными средствами, в основе которых не лежит ископаемое топливо. Мур и коллеги сократили это до шутки: “живущие в шкафах веганы на велосипедах”.

“Многие города демонстрируют высокий потенциал экономического роста будучи осуждаемыми, как “зеленые” и “безотходные”,

“Люди хотят здесь жить, работать в промышленности с минимальными выбросами углекислого газа и жить в мультикультурном, многонациональном городе, где им не нужна машина”,

Оригинал

Источник medach.pro

«С балкона квартиры Шу Ли на четвертом этаже дома в центре Дунтаня видны просторы устья Янцзы, остров Хэн-ша, а за ним и громада Шанхая на континенте: его силуэт с острыми иглами небоскребов едва различим в вечерней дымке. Прямо под моими ногами оживает улица: люди возвращаются с работы, заходят в магазин купить что-нибудь к ужину, присаживаются в баре на углу пропустить рюмочку. Их голоса четко доносятся до меня снизу, как и пряный запах жареной рыбы, заставляющий пожалеть, что время еды еще не пришло. Но помимо приятельской болтовни покупателей и продавцов шума на улице практически нет. Большинство людей здесь ходят пешком или ездят на велосипедах, а единственный вид транспорта — трамвай — по пути в пригороды лишь тихо поскрипывает о рельсы покрытыми резиной колесами.

В Дунтане типичный июльский день: жаркий и влажный, с легким намеком на то, что позже начнется гроза. Поскольку дождя пока нет, я выполняю строгий наказ Шу Ли полить ее растения: в основном это овощи — китайский шпинат, побеги фасоли высотой в метр, горькие тыквы. Тут же, на балконе, я открываю вентиль, и в горшки с растениями по трубе поступает обогащенная питательными веществами вода. Шу Ли живет в одном из нескольких многоквартирных домов в центре Дунтаня, где в подвале расположено продовольственное производство, поэтому воду она получает напрямую из муниципальных резервуаров через трубопровод со счетчиком. Прежде вода была бесплатной, но спрос оказался настолько велик, что городские власти вынуждены были установить на нее особый тариф. Перегнувшись через перила, я вижу, как из подвала после смены выходят рабочие, которые весь день ухаживали за фруктами и бобовыми — основной продукцией пищевых предприятий Дунтаня.

Я выключаю оросительную систему и готовлюсь к выходу: сегодня я встречаюсь с Шу Ли и компанией ее друзей «на дамбах» — защитных сооружениях, отделяющих Дунтань от заболоченных земель в восточной части острова. Мы поужинаем в ресторане, специализирующемся на блюдах из выловленной в окрестностях рыбы: он сохранился с не столь уж далеких времен, когда единственными обитателями этих мест были немногочисленные рыбаки, пара-тройка крестьян да несколько сотен тысяч гнездившихся здесь морских птиц. Из ресторана открывается великолепный вид на морскую гладь за топкими низинами, и я уже предвкушаю отдых от жары в прохладе его веранды. Кое-кто считает, что этот вид портит расположенная прямо в море гигантская ветроэлектростанция. Должна признаться, что, впервые увидев ее, я была несколько ошеломлена (ветряки имеют почти 70 метров в высоту), но теперь привыкла и даже нахожу ее красивой. Вообще, приезжая в Дунтань, ты знаешь, что чему-нибудь обязательно придется удивиться. Любой гость становится тут участником крупнейшего в истории эксперимента по практическому внедрению такого уклада жизни, при котором в атмосферу выпускается как можно меньше парниковых газов. Когда я впервые попала сюда, кое-что, помнится, казалось очень странным: необходимость ежевечерне открывать клапаны системы пассивного охлаждения квартиры, сортировать мусор по шести категориям, поливать растения специальной водой. Ко всему этому я со временем привыкла, но другие аспекты жизни в Дунтане до сих пор поражают: тишина, разнообразие дикой флоры и фауны прямо у порога и, конечно, свежайшие морепродукты…

Ладно, признаюсь. Дунтаня не существует — по крайней мере пока. Но очень скоро он появится на карте. С окончанием первой очереди строительства в 2020 году он станет первым в мире самопровозглашенным «экогородом» — местом обитания 8о ооо человек, где каждая деталь продумана так, чтобы свести к минимуму воздействие на окружающую среду. По заказу Шанхайской промышленно-инвестиционной корпорации его проект с 2005 года разрабатывает лондонский филиал инженерной компании Аrup. Эта фирма, основанная в 1946 году Уве Арупом (человеком, благодаря которому, среди прочего, воплотился в жизнь проект Сиднейского оперного театра), сегодня является одной из крупнейших на планете междисциплинарных консалтинговых компаний в области архитектуры и дизайна. Дунтань наверняка станет самым большим, смелым и сложным проектом, над которым когда-либо приходилось работать ее сотрудникам. Команде Аrup не просто предстоит определить облик экогорода XXI века, перед ней поставлена задача максимально сохранить хрупкую экосистему выбранного под строительство участка. Восточная оконечность острова Чунмин в 25 километрах от Шанхая — один из последних нетронутых сельских районов в этой части Китая, типичный пример того ландшафта и образа жизни, что ежедневно исчезают под гусеницами бульдозеров по всей стране. Здесь, однако, такого не случится. Строительство Дунтаня не должно потревожить ни крестьянские хозяйства, ни рыбаков, ни птиц.

Дунтань проектируется в соответствии с тем, что сотрудники Arup называют «принципами интегрированного урбанизма». Имеется в виду новый подход к градостроительству, призванный найти баланс между зачастую противоречащими друг другу критериями урбанизации — экономическим ростом, общественным благополучием и экологией. Добиться этого предлагается с помощью «добродетельного круга» (вместо чаще встречающегося круга порочного), благодаря которому каждая из этих задач начнет способствовать решению остальных. Типичный пример интегрированного урбанизма — «деревенские кластеры», лежащие в основе планировки Дунтаня: замысел состоит в том, чтобы горожане жили, работали и делали покупки в одном и том же районе. За счет этого сократится потребность в транспорте, а также будет обеспечена многофункциональность уличной жизни, характерная для традиционных городских центров. Или возьмем те же продовольственные производства, где будет выращиваться хотя бы часть еды для горожан. Это многоэтажные здания, где солнечная энергия будет питать светодиоды, под которыми в несколько слоев разместятся посевы, орошаемые богатой питательными веществами водой из городской канализации. По крайней мере так все выглядит в теории — пока еще не закончены испытания, которые окончательно прояснят, как станут работать эти многоуровневые фермы в духе Женвилье. Поскольку жилые дома будут иметь до восьми этажей в высоту, Дунтань станет сравнительно компактным городом: средняя плотность застройки тут составит 75 домохозяйств на гектар, примерно как в типичном жилом районе в центре Лондона¹. Одним словом, цель состоит в том, чтобы сделать Дунтань максимально экологичным и удобным для жизни, не поступаясь основными преимуществами городской жизни. Подобные устремления делают будущий город если не воплощением утопии, то по крайней мере долгожданным контрпримером для той безжалостной урбанизации, что свирепствует в Китае и других странах Азии.

Насколько жизнь в Дунтане будет отличаться от жизни в традиционном городе? Придется ли его обитателям учиться «вести себя правильно», чтобы заложенные в проекте идеи воплотились в жизнь? По мнению Алехандро Гутьереса, возглавляющего команду проектировщиков из Аrup, этого не потребуется: к тому времени, когда город будет построен, изменится весь наш мир:

«Двести лет назад люди выбрасывали экскременты прямо на улицы, а у нас это вызывает смех. Через 20 лет мы спросим „Как, у людей не было квот на выбросы двуокиси углерода?», и тоже расхохочемся»².

Город будет поражать не только тишиной — там планируется использовать электромобили, — но и обилием зелени. Треть зданий будет иметь озелененные крыши, что улучшит их теплоизоляционные характеристики и позволит им удерживать дождевую воду. Улицы густо засадят деревьями, которые будут обеспечивать спасительную в этом климате тень. Продовольственные производства планируется разместить прямо в центре города, чтобы, как разъясняет Алехандро, «по утрам, когда вы отправляетесь на работу, в ваш дом приходили сельскохозяйственные рабочие». Благодаря ветроэлектростанции у побережья и солнечным батареям на крышах город, как ожидается, сможет самостоятельно обеспечивать себя значительной частью потребляемой электроэнергии. Кроме того Дунтань должен стать первым в мире городом без отходов: все упаковочные материалы будут перерабатываться для повторного использования на специальных сборных пунктах, а компост и сточные воды станут удобрениями для окрестных экоферм — при этом воду планируется очищать, пропуская через галечные дамбы, возведенные вокруг прибрежных болот.

Дунтань — первая реальная попытка создать постиндустриальный город, существующий в гармонии, а не противостоянии с природой; он призван создать новую парадигму для городов XXI века. Тем не менее, несмотря на наличие экоферм и продовольственных производств (не говоря уже о доставшейся по наследству рыболовецкой флотилии), один аспект жизни города проектировщики не в состоянии изменить так радикально, как им хотелось бы. Какая-то доля потребляемого в Дунтане продовольствия будет производиться на месте, но большую часть он все же будет получать по традиционным каналам снабжения. Проблему формулирует Нил Грейндж, отвечающий в проектной группе за вопросы экологической устойчивости:

«Даже если бы город был в состоянии выращивать для себя достаточно еды (что само по себе сомнительно), жителям никак не запретишь покупать более дешевые продукты питания, произведенные за его пределами».

Иными словами, как бы тщательно сотрудники Аrup не продумывали физическую ткань Дунтаня, они все равно не могут решать, как он будет функционировать.

«Без права влиять на управление наши возможности по определению ограничены, — отмечает Грейндж. — Мы бы очень хотели создать более тесную связь между проектом и городскими властями, предусмотрев систему обеспечения устойчивого развития. Но это зависит от заказчика и китайского правительства»³.

Однако управление — не единственная проблема, с которой сталкивается Аrup в борьбе за экологичность Дунтаня. Чтобы разработать по-настоящему экологически сбалансированный проект, объясняет Грейндж, его команде нужно было бы участвовать в выборе места для строительства, проанализировав экологическую ситуацию во всем регионе.

Вот в этом-то и состоит загвоздка. Какой бы зеленой идиллией ни стал Дунтань, город так или иначе будет подключен к глобальной системе снабжения, которая уж точно не подходит под это описание. Экологический след каждого жителя Дунтаня — расчетная площадь земель, необходимых для удовлетворения его потребностей в пище, воде и энергии, а также для поглощения отходов его жизнедеятельности — должен составить примерно 2,4 «глобальных гектара»⁴. Это, конечно, намного меньше 5,8 гектаров, нужных сегодня для обеспечения жизни среднестатистического жителя традиционного города (и огромный шаг вперед по сравнению с аналогичным показателем для американского горожанина — около ю гектаров).

Но это все равно больше, чем 1,8 гектара — а именно такая доля территории планеты по справедливости приходится на каждого ее обитателя⁵. Жизнь в городе всегда обходилась окружающей среде дороже, чем жизнь непосредственно на земле, не только потому, что горожане тратят много энергии, но и потому, что еда для городов по необходимости поступает издалека. К примеру, на обеспечение продовольствием европейских городов, по последним оценкам, приходится до 30% их экологического следа⁶. Чтобы города стали по-настоящему зелеными, нужно переосмыслить не только их физическую форму, но и то, как едят горожане, а это непросто сделать в условиях глобальной экономики, где система продовольственного снабжения представляет собой высоко консолидированную, полностью сложившуюся и фактически автономную сеть. Пока мы не выполним эту задачу, строительство экспериментальных продовольственных производств останется если не пустой показухой, то уж в лучшем случае лишь частичным решением проблемы.

Если даже в полуутопических проектах вроде этого у нас не получается жить по средствам, дело плохо — ведь большинство строящихся ныне городов представляют собой полную противоположность Дунтаню. Возьмем, к примеру, Чунцин. Он расположен в 1600 километрах к западу от Шанхая по реке Янцзы и является самым динамично растущим городским округом в Китае. По числу жителей — 31 миллион человек — Чунцин превосходит Малайзию, и каждый год население увеличивается еще на полмиллиона⁷.

Этот промышленный гигант, получающий электроэнергию от весьма сомнительной в экологическом плане гидроэлектростанции «Три ущелья», выпускает автомобили и бытовую электронику в таком лихорадочном темпе, словно никакого завтра для него не существует; собственно, так оно и будет, если в будущем всем городам суждено стать похожими на Чунцин. Несмотря на расположенную рядом ГЭС, многие чунцинские заводы работают на угле, и город вечно окутан удушливым смогом, ежегодно вызывающим преждевременную смерть тысяч людей. В сутки он производит 3500 тонн мусора, все до единой из которых сбрасываются в огромный кратер — за три дня эта свалка увеличивается на объем лондонского Альберт-холла⁸. По сравнению с Чунцином, Дунтань выглядит таким же незначительным, как та крохотная рыбацкая деревушка, которую он сам должен поглотить. Все сказанное, конечно, не означает, что затея с Дунтанем плоха. Несомненно, при существующем порядке вещей она хороша. Просто это благое начинание ничтожно мало по сравнению с масштабами разворачивающейся на наших глазах экологической катастрофы, которая вызывает беспокойство даже у китайских властей. Как выразился глава Государственного управления по охране окружающей среды КНР Се Чжэньхуа,

«сегодня развитие Китая экологически несбалансировано, а когда ВВП страны повысится, ущерб для окружающей среды станет необратимым»⁹.

Кэролин Стил. Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь.

P.S. Как пишет далее Каролин Стил, у всех утопий есть одна проблема — масштаба. «Зелёная мечта» — не исключение. Она хорошо получается на отдельном кусочке, где получилось в силу исключительных местных или персональных обстоятельств. Но чтобы успешно тиражироваться на общем пространстве, нужно общее изменение системы, в которую встроена эта локальность. Тем более что города живут связями, «зелёные города» встроены в систему обычных, чьё развитие лишь увеличивает экологический ущерб. И рано или поздно общие правила пересилят отдельные «ростки нового», почему именно их и надо менять в первую очередь. Другое дело, что опыт «ростков» даёт нам практики, технологии и научные знания, накопление которых подобно «банку семян в почве».

Они пойдут в рост, когда кончится нынешняя реакционная эпоха, когда капитализм будет уничтожен или хотя бы его глобальная сеть будет прорвана в нескольких местах. Тогда всё это будет востребовано, и пойдёт в рост. В том числе и поэтому сегодня зелёные — это новые красные, как проницательно замечает Джордж Монбио.