«На женском дне»: старая статья на фоне советского акмэ

Print PDF

«В свете разгоревшихся в последнее время [2010 г.] дискуссий о феминизме, публикуем статью из украинского журнала Commons/Спільне [Автор — Денис Горбач, прим.публикатора]. От своего коллектива заранее хотим отметить что коренные изменения нынешнего положения женщины в рамках капитализма (равно как и любой другой классовой формации) невозможны и только социальная революция даст возможность полного гендерного равенства [а реальный социализм дал максимальное приближение к ней — см. исследование Ричарда Стайтса и прим.публикатора ниже]. Что, кстати говоря, видно и из этой статьи:

«8 марта одна шестая часть суши будет отмечать «женский день». Подавляющее большинство населения давно забыло, в чем смысл этого праздника, начало которому положил знаменитый «марш пустых кастрюль» – демонстрация нью-йоркских работниц, требовавших 10-часового рабочего дня, улучшения условий труда и равной с мужчинами зарплаты.

[Здесь автор дезинформирует аудиторию. Празднование 8 марта как дня борьбы трудящихся женщин за равенство и эмансипацию (не буржуазок, которые купят за деньги) установлено в 1910 году Вторым Международным социалистическим конгрессом в Копенгагене. Он утвердил резолюцию, предложенную Кларой Цеткин:

«В полном согласии с классово-сознательными политическими и профсоюзными организациями пролетариата в каждой стране социалистки всех стран ежегодно проводят Женский день, который в первую очередь служит агитации за предоставление женщинам избирательного права. Это требование должно быть выдвинуто как составная часть всего женского вопроса в целом и в полном соответствии с социалистическими взглядами. Женскому дню следует повсеместно придавать международный характер, и он должен быть везде тщательно подготовлен«

После Октябрьской революции празднование 8 Марта часто преследовалось, т.к. это праздник «большевиков», Клары Цеткин, Розы Люксембург, Инессы Арманд и Александры Коллонтай (непосредственно добивавшихся его учреждения). На фоне поднимавшегося женского движения в развитых капстранах этому надо было что-то противопоставить — и обслуживающие капитализм (иногда и ЦРУ с ФБР напрямую) «левые антикоммунисты» подняли ложную преемственность от нью-йоркской истории, что и стала утверждать «свободная пресса» всей мощью своих «голосов». Прим.публикатора.]

О том, что Международный день солидарности женщин в борьбе за экономическое, социальное и политическое равноправие – праздник социалистический, сродни Первомаю, сегодня вспоминают разве что правые, которые всегда рады приплести сюда то мифический «день рождения Клары Цеткин» (родившейся на самом деле 5 июля), то криптоеврейство (якобы это замаскированный Пурим), то совсем уж абсурдные утверждения, будто изначально это был профессиональный праздник проституток. Большинство населения воспринимает эту дату как «праздник весны», посвященный воспеванию подчиненной роли женщин как объектов эстетического любования, домохозяек и производительниц потомства. Лишний выходной и повод обменяться товарами народного потребления.

В господствующем либеральном дискурсе не нашлось места для упоминания того факта, что именно [организованные большевиками в честь данного праздника] женские демонстрации 8 марта (23 февраля по старому стилю) 1917 г. стали началом Февральской революции. Малочисленные либеральные феминистки в этот день традиционно напоминают о позорных гендерных стереотипах и традиционно возмущаются появлением этих стереотипов в президентском поздравлении – правда, большинству женщин малоинтересны затрагиваемые ими проблемы.

«Создается впечатление, что наш «гендер» затрагивает вовсе не те социальные темы, которые постсоветские женщины видят причиной своих проблем, а, напротив, отсылает к тому, что не принадлежащие к элитам женщины вряд ли бы считали причиной ухудшения своего статуса. Если женщина в маленьком армянском, украинском или белорусском городке потеряла работу и веру в себя, может ли ей помочь семинар по развитию самосознания? Безработной она является потому, что единственное градооб­разующее предприятие закрыто, и в таком случае ее муж так же безработен, как и она. И тогда гендер «сам по себе» является проблематичным инструментом для концептуализации постсоветского неравенства», –

констатирует директор Центра гендерных исследований при Европейском гуманитарном университете Елена Гапова.

А вот социально-экономический анализ гендерных проблем вскрывает факты, которые напрямую затрагивают всех «милых дам». Так, женщины составляют сегодня абсолютное большинство населения Украины (54%), но лишь 8% «населения» Верховной Рады; они имеют в среднем более высокий уровень образования, но контролируют всего 5-10% экономических ресурсов; Украина подписала все возможные конвенции и пакты о гендерном равенстве, но зарплата женщин по-прежнему в среднем на 33% ниже, чем у мужчин.

«Подавляющее большинство граждан в Украине уверено, что если женщина имеет право голоса и право быть избранной, если она имеет право работать на практически любой должности в любой сфере экономики, если она имеет равное право на образование – то с гендерным равенством в этих сферах все в порядке. Но есть разница между «правом» и реальной возможностью»,

– объясняет координатор Центра исследования общества Оксана Дутчак. И даже там, где статистика показывает утешительные показатели, стоит копнуть глубже. Так, 80% госслужащих в Украине – женщины, но 92% высших руководящих должностей (должностей первой категории) занимают мужчины. Это не уникальная беда Украины.

«Если женщины имеют равные с мужчинами права, почему количество бедных женщин больше, чем мужчин, особенно в пенсионном возрасте? Почему средняя работающая женщина, как в Великобритании, так и в США до сих пор зарабатывает две трети от того, что получает мужчина за ту же работу? Если женщины такие «свободные», почему их репродуктивная свобода находится сегодня под большей угрозой, чем 10 лет тому назад? Почему женщины сегодня более ограничены в выборе времени для обзаведения детьми?», –

вопрошала еще в 1990-х гг. американская журналистка, лауреат Пулитцеровской премии Сьюзан Фалуди.

[Собственно, при капитализме всегда так: не мытьём, так катаньем, не лаской так таской женщин и из рабочих слоёв, и их «средних классов» система  удерживает в статусе домохозяйки, а коль уж вышли на рынок труда, то удержать в худшем статусе «женских профессий», или временно/непостоянно занятых, чаще увольняемых и пр., «не пустить» в число квалифицированных рабочих и professionals и т.д.

Почему феминизация безработицы фиксируется во всех профессиях, даже самых «приличных», вроде PhD и университетских профессоров, а рынок труда гендерно сегрегирован и в самых равноправных странах, вроде Швеции. См. таблицы из недавнего доклада публикатора об истории женской эмансипации в СССР и на Западе. Они относятся к Десятилетию женщин ООН (1976-1986), однако разрыв в большинстве стран изменился не сильно.

Ступени дискриминации женщин в сфере труда при капитализме: а) рынок «держит в домохозяйках», б) если работа, то с неполной занятостью/неустойчивым статусом, б) сегрегированный рынок труда, недопуск в сложные и интересные профессии, дающие удовлетворение от работы, в) меньшая оплата за тот же труд, феминизация бедности, г) феминизация безработицы, фиксируемая даже у научных работников со степенью и в других «престижных» профессиях. При социализме а)-г) отсутствует, есть лишь остаточное действие стереотипов, что «предназначение женщины — дом» в той мере, в какой с ними не борются, усиленное отсталостью части мужей и  старших родственников

Одна из причин дискриминации женщин на рынке труда, их профессиональной сегрегации, недопуска в квалифицированные рабочие — малая представленность в профсоюзном руководстве, остававшемся «мужским», см.таблицу по странам. Сейчас ситуация изменилась к лучшему, с 1990-х гг. профсоюзное руководство чем дальше, тем больше включает женщин и «цветных». Однако влияние профсоюзов существенно снизилось, в связи с успехом неолиберальных реформ в экономике и агрессией рыночного фундаментализма в идеологии, разрушением «социального государства» даже в Скандинавии.

При социализме наоборот: женщин «тащат» в общественное производство, всячески стимулируют включение во власть, в науку, в «мужские» профессии, даже когда, удерживаемые стереотипами «дом-семья-обслуживание мужа» они упираются. Или если отдельные мужчины, в т.ч. во власти и в партии, не рефлексирующие эти стереотипы, им потворствуют. См.таблицы оттуда же.

	% девушек/женщин
СССР 1989, студенты ВУЗов	55%
СССР 1987, учащиеся техникумов	57%
CCCР, научные работники	40,6%
СССР, кандидаты наук	20,5%
СССР, доктора наук	9,6%
ГДР, кандидаты наук	38%
ГДР, доктора наук	15%
США, экономисты	13,1/34,5%
США, архитекторы	4,3/11,3%
США, учёные степени в праве	3,3/36,8%
То же, в медицине	6,5/28,2%
США, профессоров и доцентов	12,1% и 21,9%
США, операторы по анализу информационных систем	11% и 28%
Япония, студентки ВУЗов и колледжей	23,5%
Норвегия, инженерный и технологический колледжи	12,6% 13,5%
Норвегия, экономические, математические, физические и химические, медицинские ф-ты ун-тов	24% 25,8% 29% 38%

В СССР, в противоположность западным странам, много женщин среди квалифицированных рабочих: 70% всех аппаратчиков, более 50% операторов автоматических линий, более 40% машинистов, мотористов, радиомонтажников, слесарей сборки. Много среди них регулировщиков электромонтажных приборов, программистов и операторов ЭВМ, есть наладчики; в государственных профтехучилищах женщин обучают почти по 1000 рабочих профессий: исключение составляют вредные для здоровья работы. Дипломированных специалистов-женщин 19 млн., мужчин — 13 млн.]

Согласно данным ООН, женщины и сегодня выполняют две трети всей работы в мире и производят около 45% всего продовольствия, но получают едва 10% всей зарплаты и владеют всего 1% недвижимости.

 Исторически сложилось

Можно утешиться, что раньше было еще хуже. Сто лет назад женщина ни в одной стране мира не считалась полноценным человеческим существом. Они были поражены практически во всех правах, которые сегодня можно представить (право на жизнь, на свободу передвижения, на труд, на образование; право голосовать и быть избранной и т.д.). И хотя борьба феминисток «первой волны» за право на высшее образование, равные права на владение недвижимостью и за право голосования началась еще в конце XIX в., в Западной Европе до середины ХХ в. заработок и имущество женщины принадлежали мужу. В 1911 г. дважды лауреатку Нобелевской премии Марию Склодовскую-Кюри не приняли во Французскую академию наук именно из-за ее пола. А в 1960-х гг. француженке, чтобы открыть счет в банке, требовалось разрешение супруга или отца. Даже избирательное право в Швейцарии женщины получили только в 1970-х гг.

[В ФРГ возможность работать без разрешения мужа женщины получили лишь в 1976 г. Для сравнения — в СССР в 1970-80е гг. женщины составляли 25-30% делегатов съездов правящей партии, среди членов бюро и секретарей рай-, гор- и обкомов, ЦК компартий автономных и союзных ССР — 23 % (правда, редко бывали первыми секретарями. Сравнительные данные о динамике женщин во власти в странах социализма vs капитализма, в т.ч. при переходе от СССР к РФ см. в «Революции и эмансипации«]

По словам австралийской публицистки Джесси Мур, женщины исторически рассматривались как собственность мужчин:

«Женщины стали ценной собственностью благодаря их роли в производстве последующих поколений. Сами по себе они стали средством производства, так как лишь они могли производить новые человеческие существа и, следовательно, новую рабочую силу».

[на деле — лишь с появлением частной собственности и, соответственно, распределением по собственности, а не по труду. Хотя и здесь оставались предклассовые и классовые общества с эгалитаризмом, как исключение и «властью женщин», т.к. патриархат в общем случае — это власть  не мужчин, но старших, в т.ч. и старших женщин.]

Эксперт Гендерной экспертной платформы ГИАЦ «Крона» Людмила Малес описывает гендерный контракт в традиционном обществе:

«Труд разделяется на женский и мужской так, чтобы производственная часть женского труда объединялась с непрерывным репродуктивным трудом. Поэтому женщин не пускали чумаковать, хотя гнали на поле жать. Основная идея – максимальное замещение дешевой и быстро изнашиваемой рабочей силы, а именно детей, окупаемость которых начиналась уже на пятом году жизни (выпас овец, гусей). Соответственно строилось и сексуальное-репродуктивное поведение, при почти полном отсутствии контрацептивного.»

В этом смысле своим «освобождением» женщины обязаны раннему капитализму, отчаянно нуждавшемуся в рабочей силе. Позволить половине населения сидеть дома, когда растущая экономика требует дешевой рабочей силы, было невозможно.

«Отсюда суфражизм: работаем как мужчины, получаем меньше, прав – как у домашней скотины»,

– описывает ситуацию кандидат философских наук Тамара Злобина.

[Что связано с тем, как классовая иерархия рождает гендерную.

Когда говорят о межполовой иерархии, имеющей результатом угнетение женщины в докапиталистических классовых обществах, забывают, что она производна от ю с иерархии «почётного/непочётного», «чистого/грязного» труда. В соответствии с ней работать на себя, на своей земле, в своей мастерской почётно, а на кого — то нет.

Наёмник, наймит в древности социально уязвимый тип, фактически слуга, легко становящийся рабом, и не случайно Ветхий Завет защищает наёмников наравне с пришельцами, вдовами и сиротами, а современные мелкие предприниматели, у которых социальный расизм также раздут, как у белых бедняков в США — антинегрский расизм, называют своих работников наймитами, противопоставляя себя («свободных людей») этим как бы почти рабам.

Другой аспект того же самого .- труд умственный предполагает что ты учишь других (ты говоришь, а они молчат слушают и внимают), поэтому он почётней и «чище» физического, из физического самые низкие формы труда — те что связаны с обслуживанием других (особенно в их непосредственном присутствии и «под их крышей»), ещё ниже — имеющие дело с грязью, нечистотами и пр. Примеры см. тут и тут, см. также «унитазный вопрос» как модель угнетения и коммунистическое решение оного. Возрождение этой «неформальной» иерархии происходит в армейских, тюремных и т.д. коллективах, она культивируется в традиционной/религиозной семье и пр.

Именно по этой причине (а совсем не в силу биологии пола или уязвимости, связанной с рождением детей) женщина оказывается в традиционном обществе приниженной и угнетённой — поскольку занята «грязным» и обслуживающим трудом. И действительно, ровно тем же формам поражения в правах, что и женщины, до конца 19 века подвергалась прислуга, живущая под крышей хозяина, подмастерья и пр. Они не подпадали под общегражданское право, а подчинялись семейному, идущему от власти pater familias над женой, детьми и работниками, что видим в традиционной крестьянской семье в Европе. Напротив, в традиционном обществе рождение ребёнка сильно поднимало статус женщины, в фактор уязвимости это превратилось только при капитализме, когда женщины вышли на рынок труда.

Увы, современные левые забывают, что иерархия видов труда от почётного до «нечистого» — тоже докапиталистический пережиток, который надо выкорчёвывать, ибо в нынешней кап.реальности он питает и социальный расизм, и угнетение женщин, и ксенофобию в отношении «гастарбайтеров», занятых на обслуживающих и грязных работах. А она, как тот слон, остаётся незамеченной]

Когда дефицит рабочей силы резко обострялся (например, во время обеих мировых войн), женщин наиболее активно «вытаскивали» из дома на производство. А вот вернуть потом все на свои места уже не получалось [в странах капитализма после ВМВ, вполне себе получилось; в соцстранах, наоборот, изо всех сил «вытаскивали» и на производство, и в общественную жизнь]. Так, «вторая волна» феминизма – следствие именно такой ситуации в 1950-х гг. в США, когда работавших женщин массово загнали назад, в семью [но вторая волна»обслуживала» интересы лишь средних слоёв, желавших быть не домохозяйками, а professionals, не работниц]. В то время работающая женщина по общественному статусу приближалась к проститутке; в США рынок труда для себя женщины смогли открыть лишь в 1970-х гг.

«Сегодня женщины уже не домашняя скотина (потому что имеют равные права), но все еще прислуга (потому что имеют лишь 5% мировой собственности)»,

– резюмирует эксперт. [считающий рабочих — и работниц — не полноценными людьми, трудящимися, как было в СССР, а «прислугой». Прим.публикатора]

Ключевые показатели положения женщин в украинском обществе:

• Средний возраст замужества – 23 года

• Уровень фертильности (количество рождений на женщину) – 1,30

• Продолжительность оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком – 126 дней

• Соотношение численности мужского и женского населения страны – 0,86

• Общий индекс полового неравенства (0,00 – полное неравенство, 1,00 – полное равенство) – 0,687; 63 место из 134 стран

• Удельный вес в парламенте – 8%

• Удельный вес в правительстве – 4%

По данным Всемирного экономического форума.

На Украине с приходом советской власти уже в 1919 г. женщины получили базовый на сегодня, но беспрецедентный на тот момент объем прав (буржуазные правительства УНР в «женском вопросе» вели себя так же непоследовательно, как и в «крестьянском», «рабочем» и других. [т.е. что-то говорили, но ничего не делали, или делали прямо противоположное словам — как и в еврейском вопросе.]). Помимо утверждения радикального равенства полов в «символической» сфере  и разрушения буржуазного института брака и других традиционных моральных норм, закрепощавших женщину, большевики первыми начали осознанно внедрять «государственный гендерный контракт», который [на 50-80 лет] позже был заключен и на Западе. Суть его заключается в том, что общество берет на себя большую часть труда, связанную с репродукцией и воспитанием детей, «разгружая» женщину для полноценного участия в общественной жизни и создании прибавочного продукта. Таким образом был, казалось бы, найден выход из противоречия, раздиравшего капиталистическое общество: с одной стороны, потребность в дешевой рабочей силе заставляет выгонять всех «равноправно» на заводы и минимизировать социальные расходы, но с другой стороны, вследствие урбанизации человеческий капитал перестал сам воспроизводиться в деревне – его надо осмысленно «выращивать».

«Индустрии нужны рабочие руки в будущем, но в то же время не стоит отказываться и от резервов, наличных сегодня (рабочих рук и интеллекта женщин). Поэтому часть репродуктивного труда государство взяло на себя (воспитание в интернатах, яслях, садиках, школе, комсомоле), часть стало оплачивать (символичные «декретные», появившиеся лишь в 1980-х гг.).

[Реально оплачивалось всё, ведь детские учреждения и группы продлённого дня были бесплатные, летние лагеря отдыха, детские санатории и пр. — сильно дотируемыми. А вот оплата репродуктивного труда «живыми деньгами», широко введённая в ВНР, НРБ, ПНР, имеет свою отрицательную сторону, ибо известную часть женщин фиксирует в роли домохозяйки, что вредно для её развития как личности и для равноправия женщин в обществе. (Возможность отпуска по уходу для мужчин или старших родственников, введённая там же, была вполне позитивной). См. обзор по итогам Десятилетия Женщины ООН.

Не зря «вторая волна» феминизма на Западе родилась из бунта благополучных домохозяек из средних классов, чувствовавших что они деградируют — что зафиксировалось в знаковой книге Бетти Фридан «Тайна женственности».

«В 1956 г. редактор «Макколс» поместил вдруг маленькую заметку «Сбежавшая мать», в которой против обыкновения показал истинную правду. Заметка вызвала такую реакцию читательниц, что редактор был потрясен. Из писем американок становилось ясно, что все эти женщины, сидящие дома с детьми, крайне несчастливы. Так где же обещанная идиллия?

Спустя несколько лет редакторы журнала «Редбук», адресованного молодым матерям (точнее, молодой чете, поскольку жена не рассматривалась отдельно от своего мужа и детей), также предложили читательницам домашнее задание — ответить на вопрос: «Почему молодые матери чувствуют себя загнанными в ловушку?» Тем, кто честно сообщит о своих проблемах и способах их решения, была обещана награда — 500 долл. В редакцию пришло 24 тыс. писем с горькими жалобами на судьбу. Письма свидетельствовали, что читательницы поняли задание в буквальном смысле. Среди них, что особенно удивило редакторов журнала, нашлось немало посланий от обитательниц загородных коттеджей, которые должны были бы радоваться судьбе. Но и они чувствовали себя глубоко разочарованными. «Неужели это все? — спрашивали они. — Изо дня в день повторять бесконечную рутину домашних дел?»

А чему удивляться? Домохозяйки боролись в одиночку. Каждая не знала, сколько еще женщин испытывает аналогичные чувства, не получая обещанного самоудовлетворения от жизни. Винили себя, свой брак, но не навязанную им роль. Между тем все, что копилось внутри, рано или поздно должно было вырваться наружу.

Уже в конце 50-х годов на страницы печати начали просачиваться тревожные сообщения о психическом неблагополучии «счастливых домохозяек». Например, за период с 1950 по 1960 г. статистика отметила пик самоубийств среди белых женщин США. Обращали на себя внимание и участившиеся случаи наркомании, алкоголизма, жестокого обращения с детьми, распада семьи. Все больше работы становилось у психотерапевтов. Женщины обращались с жалобами на депрессии и истерию.

Выходило, что буржуазная пропаганда не смогла выполнить свою психотерапевтическую функцию. Признаться в этом не хотели и объясняли причины весьма просто — мол, женщины «бесятся с жиру». Или еще проще — «этим дурочкам надоело мыть посуду». Однако Б. Фриден смотрела на вещи иначе и доходчиво показала, почему домохозяйки задыхались в своих «комфортабельных концентрационных лагерях». Взрыв просто не мог не произойти.

Характерно, что к середине 60-х годов, хотя официальная пропаганда и твердила о «домашнем рае», в котором якобы обитали женщины, они все больше устремлялись в общественное производство. Тенденция наметилась такая — число работающих матерей с детьми в возрасте до 6 лет возросло с 13 % в 1948 г. до 29 % в 1967 г. Всего же к этому времени трудилось уже свыше 23 млн женщин, или 36 % всех американок от 16 лет и старше. Почему оказались они на производстве? Почему не остались домохозяйками, как их учили? Да потому, что не хватало средств к существованию, и не только у одиноких женщин, но и у замужних».

О.Г.Кирьянова.Американская женщина вчера и сегодня (иллюзии на продажу).

В СССР этого социального зла не было — женщины из слоёв, соответствовавших западным средним классам, во первых, составляли существенно большую часть общества (примерно 3/4, а не 1/3), во-вторых, они были профессионалами, товарищами, а не гусынями, запертыми в золотой клетке и должными эмоционально и сексуально обслуживать мужа. Прим.публикатора]

Мужчины и женщины совместно работали на государство, но если индустриализация сделала всю «мужскую» работу оплачиваемой, то из «женской» – лишь часть; бытовой труд так и не был выведен из семьи (как обещали в 1920-х гг.), он остался для женщин второй сменой, продолжая патриархальные аграрные традиции», —

описывает Людмила Малес новое разделение труда, принятое не только в СССР, но и в большинстве западных стран во второй половине прошлого века.

[Социология, однако, показывает, что в СССР не только в городе, но и на селе загруженность женщин домашним трудом по сравнению с мужчинами была ниже в более молодых и в более образованных семьях (последние отчасти сохраняется и сейчас в РФ), также как в ГДР и ЧССР. См. «Женщины в современном мире», с.45. Сравнение затрат на домашний труд одиночких и смейных мужчин и женщин также показывает, что это следствие неизжитого стереотипа «женщина — и именно она — должна дом вести, чтоб был полной чащей», а отнюдь не обслуживанием мужа, с которым и дома взаимодействовала на равных.

Источник: «Женщины в современном мире…»

Т.е. в соцстранах «вторая смена» изживалась, и была б изжита, не будь контрреволюции.

Другой важный момент -«вторая смена» была равным образом и у нас, и на Западе, где более чем успешно сохраняется по сей день, см. книгу Дж.Акерлоффа и Р.Крэнтон «Экономика идентичности».

«Арли Хочсчайлд в своей работе «Вторая смена» описывает разделение домашней работы среди пар среднего класса в Сан-Франциско-Бей, с которыми провели интервью в период с 1980 по 1988 год. Хотя эти пары отстаивали миф, что они разделяют работу поровну, только небольшая их часть делала это на самом деле, поскольку мужчины выполняли «мужскую часть» домашних обязанностей (которая составляла лишь относительно небольшую часть общего объема работы), а женщины выполняли «женскую работу» (ту часть, которая была более значительной).

Хочсчайлд приво­дит пример четы Холт, супруги сказали, что нашли способ поделить домашние обязанности поровну. Эван, продавец мебели, заботился о первом этаже дома (цокольный этаж с его мастерской). Его супруга, Нэнси, лицензированный социальный работник, работающий полный рабочий день, заботилась о верхней части дома. Забота о «биологической» части жизни семьи была разделена по тому же принципу: она заботилась о ребенке, а он заботился о собаке³⁴

Мы изучили доли домашней работы, выполняемой супружескими парами, в «Панельном исследовании динамики дохода», и их отношение к их доле оплачиваемой работы³⁵. В свободной форме мужья и жены давали ответ на вопрос: «Сколько примерно времени вы (ваш (-а) супруг (-а) проводите за домашней работой в среднем в неделю? Я имею в виду время, которое затрачивается на уборку, приготовление пищи и выполнение других работ по дому»? Вопрос намеренно исключал заботу о ребенке. Как показано на графике ниже (в правой части), когда на муже лежит 100 % работы, за которую платят деньги, мужья в среднем выполняют 10 % от общего объема домашней работы. По мере того как доля работы вне дома у мужа падает, растет и доля домашней работы, но не более чем на 37%. Наличие детей различных возрастов вносит мало различий в разделение труда. Аналогичные результаты получаются при рассмотрении доли дохода мужчины в семейном бюджете и долей выполняемой им работы³⁶.

Другие источники приходят к аналогичным выводам. С использованием другого набора данных, полученных в результате проведения «Национального опроса семей и домохозяйств», социологи Норико Тсуйя, Ларри Бумпасс и Минья Ким Чу также обнаружили низкую эластичность (низкую чувствительность) отношения количества часов, проводимых мужьями за домашней работой, к количеству часов, проводимых их супругами на работе вне дома в США³⁷. Также удивительно, что эта эластичность в США не больше, нежели в Японии и Корее, где роли женщин, как правило, значительно более традиционны и более четко определены. Однако мужья в Японии в среднем проводят за домашней работой только 2,5 часа в неделю, в то время как в Корее — 12,6 часа и 7,8 часа в Америке³⁸.

В дополнение к этому, выходя за пределы общего разделения домашней работы между мужьями и женами, работы, которые мужчины и женщины выполняют по дому, далеки от случайного распределения. Женщины 75 % времени заняты «традиционной работой женщин» (такой, как приготовление пищи, стирка и уборка по дому), а мужчины выполняют 70 % «мужской работы» (такой, как работа во дворе и ремонт автомобиля)³⁹. больше работает дома, должен работать меньше вне дома.

Однако мы не наблюдаем это как закономерность в США. Женщины, даже если они больше времени работают вне дома и обеспечивают большую часть дохода, больше работают и по дому. Мужчины, в среднем, делают в аналогичной ситуации не более трети работы».

В развитых странах «вторая смена» он ликвидируется только деньгами (на сложную бытовую технику) или прислугой. Хотя и здесь многое зависит от «давления» левого и коммунистического женского движения: сравни выше Южную Корею с Японией (op.cit.).

Но: западные женщины в ответ на неё «откладывают» рождение детей и, чем дальше, тем больше, для борьбы с чем в Скандинавии введены мужские отпуска по уходу и т.д. практики большего равенства в репродуктивном труде, сейчас распространившиеся повсеместно (впервые предложены в 1970-е в европейских соцстранах). Советские женщины, наоборот, стали вступать в брак — а, значит, и размножаться — раньше, притом что они жили, скажем так, победней западных товарок (при сравнении однотипных социальных групп, чем ближе к «руководящим слоям» своего общества, тем больше разрыв).

Составлено по данным «Женщины в современном мире…»

Так получается потому, что этот чувствительный минус в СССР, ГДР и других соцстранах перекрывался куда большим плюсом — развитием сети бесплатных или почти бесплатных детских учреждений, от ясель до школьных продлёнок и летних лагерей отдыха, к 1970-80-м обеспечившей всех нуждающихся. При капитализме эта общественная инфраструктура поддержки материнства и детства куда менее развита даже в Скандинавии, почему этот изъян не компенсируем большим доходом и/или потреблением. Прим.публикатора]

Более последовательно политику максимального освобождения женщины от забот, связанных с потомством, за счет государства проводят в скандинавских странах. При этом, вопреки стереотипам, именно самые «феминистические» страны Европы сегодня показывают самые высокие показатели рождаемости. Так, в Швеции количество рождений на одну женщину, по информации эксперта Института демографии НАНУ Лидии Ткаченко, составляет 1,94, в Норвегии – 1,98, в Исландии – 2,23; а вот в консервативных католических Венгрии и Португалии – всего 1,32, в Италии – 1,4.

 В чем проблемы

Сегодня на рынке труда Украины сохраняется половая сегрегация – как горизонтальная (существует целый ряд «женских» и «мужских» профессий), так и вертикальная (известный эффект «стеклянного потолка», в силу которого женщинам закрыт доступ к высокооплачиваемым и престижным должностям). Ни то, ни другое не является украинским «эксклюзивом» – наша страна повторяет тенденции, характерные для большинства стран. Критерии горизонтальной сегрегации чаще всего произвольны и основываются на принятых в данном обществе стереотипах, а не на реальной разнице в возможностях, обусловленной половыми различиями. Известный пример условности этого разделения в свое время приводила Нэнси Ривс:

«На Среднем Западе США кукурузу лущат обычно женщины, а чистят чаще всего мужчины. На Дальнем Западе все наоборот». 

Нередки и случаи постепенной «смены пола» для какой-то профессии – но при этом меняется и степень ее престижности.

«Профессия клерка, в общем, была популярной среди мужчин, когда она только появилась в ходе индустриальной революции, вследствиеновой потребности в обработке документации. Все эти должности, которые называют «рабочим гетто», сейчас занимают женщины», -

говорит автор книги «Гендерная экономика» Джойс Джейкобсен. Понятно, что ни социальный престиж, ни заработки нынешней «секретарши» нельзя сравнить с общественным положением «деловода» в конце позапрошлого века. То же можно сказать о профессии бухгалтера или школьного учителя. Эта тенденция постоянно проявляется, даже когда все начинается «с нуля»: исследование, проведенное Колумбийским и Стэнфордским университетами, показало, что изначально не было разницы в доходах женщин и мужчин-выпускников программы MBA – но 7 лет спустя женщины уже получали на 40% меньше.

[Наилучший пример - вытеснение женщин из программирования в США и других странах Запада, но не при коммунизме; то же самое было показано Р.Зидером для изготовления сыров и других крестьянских специализаций в Центральной Европе. Прим.публикатора]

Естественно, дело не в какой-то особой злонамеренности общества по отношению к женщинам, а в особенностях капиталистического уклада: он «чувствует себя» тем лучше, чем более стратифицировано общество на прослойки с неравными правами и статусом. «Резервная армия труда», представленная женщинами, мигрантами, «инородцами» и т.д., позволяет эффективно разделять трудящихся и держать их в узде.

«Это аксиома: когда есть возможность нанять большое количество работников с зарплатой, ниже существующей на данный момент, конкуренция между такими людьми приведет либо к увольнению работников с более высокой зарплатой, либо к принятию нового уровня зарплаты этими работниками. Со временем под этим давлением снижается общий уровень зарплаты, что приводит к снижению покупательной способности и жизненных стандартов. Из-за своих новых навыков, приобретенных во время войны, женщины как никогда ранее используются в качестве орудия для снижения зарплат», –

объясняла после Второй мировой войны Фреда Миллер, директор Женского Бюро США.

[Это неравенство, удобное для классовой власти буржуев, вредно для общества в целом — значительная часть экономического роста теряется из-за неиспользования женских способностей, носительницы которых не преодолели дискриминационный барьер, а максимум социального блага соответствует максимуму равенства. Отсюда понятно, почему в последние 35-40 лет эмансипация женщин пробуксовывает, а то и пошла назад: во-первых, исчез страх перед коммунистической альтернативой, заставивший страны «свободного мира» снизить барьеры для угнетённых групп, во-вторых, «ренессанс семьи» в 1980-90е возродил мифологию о «женское предназначение дом и семья» — что самое худшее, среди мужчин, когторые их увольняют и которых двигают вместо женщин. Феминизация безработицы есть среди всех, даже самых престижных профессий, вроде научных работников со степенью. Это не считая роста религиозности, рынка и других признаков общественного регресса. Прим.публикатора]

Эти наблюдения подтверждаются во время нынешнего экономического кризиса: в Украине уровень «мужских» зарплат снизился, немного приблизившись к «женским», а в ЕС уровень безработицы для мужчин и женщин сравнялся – то есть, доля безработных мужчин доросла до женского показателя.

Известный «парадокс»: обещая полное избавление всем группам, угнетенным традиционным обществом, капитализм никогда не доводит дело до полного равенства. Даже когда старые структуры угнетения падают под натиском капитала, на их месте быстро вырастают новые, вполне отвечающие новым требованиям. Та же кастовая система в Индии на момент прихода британских колонизаторов была отмирающим пережитком, но британцы ее отстроили заново, навязав населению, по сути, новые для них отношения под видом «изобретенной традиции».

Как правило, такую сегрегацию стараются «задним числом» оправдать при помощи отрицательных стереотипов в отношении угнетенных групп (ленивые негры, глупые женщины). При этом на самом деле сегодня в Украине женщины в среднем лучше образованы, чем мужчины. Среди людей, получающих высшее образование, доля женщин уже приближается к 60% и растет дальше. Более того, если бы перед юношами не маячила угроза провести полтора года в армии, вероятно, их бы в украинских вузах было еще меньше, предполагает кандидат социологических наук Тамара Марценюк. Показательно, что если среди абитуриентов вузов 54% составляют девушки [данные по миру показывают, что они и учатся в ВУЗах лучше — но реже идут, например, в науку, т.к. недооценивают себя], то среди академиков НАНУ удельный вес женщин равен 1,7%. Лучшее образование, согласно либеральной мифологии, должно служить трамплином к лучшей работе – но на практике женщины чаще, чем мужчины, готовы идти на малооплачиваемую работу или соглашаются на неполную занятость. По состоянию на 2009 г., доля взрослых мужчин, работающих полный рабочий день, составляла 49%, тогда как среди женщин этот показатель равнялся 32%.

Экономический кризис еще сильнее «придавливает» женщин – так, старший научный сотрудник Института социологии НАНУ Елена Симончук описывает наметившуюся в кризисных 1990-х тенденцию феминизации рабочего класса: доля мужчин среди квалифицированных рабочих в Украине сократилась с 73,9% в 1994 г. до 68,3% в 2005 г. (среди неквалифицированных рабочих мужчин еще меньше – 57,4%).

«В связи с сокращением объемов производства, ухудшением условий труда и низкой заработной платой мужчины, составлявшие основной костяк рабочих, покидали ставшие социально и материально непривлекательными рабочие места, которые заполнялись женщинами. И наоборот, женщины вытеснялись с престижных высокооплачиваемых рабочих мест – их занимали мужчины», – объясняет она.

Екатерина Левченко, президент Международного женского правозащитного центра «Ла Страда-Украина», перечисляет незаконные требования в объявлениях о вакансиях: возраст, пол и даже внешний вид работника.

«Дискриминируются при приеме на работу незамужние женщины, женщины с маленькими детьми и женщины старше 40 лет. При этом образование, опыт и профессиональные качества просто не принимаются во внимание. Как правило, в высших учебных заведениях девушки учатся лучше парней, но при распределении руководящих должностей преимущество получают мужчины», – говорит она.

Экономические проблемы женщин порождают остальные, «гуманитарные». По данным Национальной информационной службы противодействия домашнему насилию США, существует тесная связь между домашним насилием и финансовым состоянием домохозяйства: в сентябре 2008 г. количество «сигналов» резко подскочило на 21%. При этом 54% обратившихся женщин сообщили, что на протяжении минувшего года финансовое состояние семьи пошатнулось, и 64% подтвердили, что именно в этот период участились случаи насилия. [См., чем токсична «традиционная семья» в условиях экономических трудностей и безработицы. Прим.публикатора]

Экономикой можно объяснить и внезапный вал заявлений о необходимости «возрождать духовность» и «вернуть женщину в семью», обрушившийся на украинское общество в прошлом году. Так, 22 сентября МОЗ совместно с НАНУ и религиозными организациями провел симпозиум по «биоэтике», на котором в демографическом кризисе обвинили «аморальных» женщин, забывших об «извечных ценностях» и не рожающих детей так активно, как хотелось бы. Социальные и политические аспекты этой проблемы предпочли не обсуждать вообще.

«Высокодуховные» разговоры дешевле и безопаснее, ведь они возлагают ответственность репродуктивного труда на самих женщин и не предусматривают ответственности говорящих (в основном, мужчин)»,

– признает Тамара Злобина. Не желая вкладывать ни копейки в развитие социальной инфраструктуры, государство рассчитывает «купить» женщин на разговоры о морали.

 Цветы жизни

Между тем, именно в области репродукции лежат главные причины бедственного положения женщин. На место «государственного гендерного контракта» –«пережитка социализма» – приходит контракт «рыночный».

«Работодателям уже совершенно не интересно беспокоиться о репродуктивном труде, их интересует только продуктивный. В отличие от государства, их не волнует вопрос национальной безопасности: закончится местная рабочая сила – завезут более дешевую из других стран. В таких условиях репродуктивным трудом женщина занимается на свой страх и риск – ведь тем самым она становится неконкурентоспособной относительно еще или уже не отягощенных детьми женщин и вообще не отягощенных ими мужчин», – объясняет Людмила Малес.

Работодатель склонен отказывать женщинам в рабочем месте, потому что они с большей вероятностью, чем мужчины, уйдут в декретный отпуск или вообще уволятся после рождения ребенка. Отсюда – большинство всех проблем: женщин как «ненадежных» не назначают на ответственные должности, а платят им за одинаковую работу меньше. Соответственно, за женщиной общество закрепляет лишь вспомогательную роль на работе, основным же ее занятием должно стать воспитание детей и работа по дому. В среднем рабочий день женщины в Украине длится на 4-5 часов дольше, чем у мужчины – именно в силу двойных обязательств, на работе и дома. Домашний труд никем не оплачивается, не говоря уж о гарантиях пенсионного обеспечения.

«Двойная нагрузка на женщин, работающих и общественном, и в домашнем хозяйствах, не уменьшается. При этом домашний труд таковым не считается и не оплачивается. Вынужденное проведение времени дома в декретных отпусках в ситуации неразвитости инфраструктуры детских садов и других учреждений для детей при мизерных выплатах на ребенка приводит к дисквалификации женщин, уменьшению их конкурентоспособности на рынке труда, незнанию и непониманию своих трудовых и социальных прав», –подытоживает Екатерина Левченко.

Сложившееся таким образом неравенство вынуждает женщину углублять его и далее. Будучи «рациональным экономическим субъектом», женщина скорее выберет работу с более свободным графиком работы, чем с более высокой зарплатой, а мужчина – наоборот. Кстати, такое распределение гендерных ролей отражается на статистике по безработице. В 2009 г. среди мужчин доля безработных (10,2%) была вдвое больше, чем среди женщин (5,9%). Но если к этому показателю добавить домохозяек (женщины – 12%, мужчины – 0,2%), все встанет на свои места. Просто для мужчины почетнее считаться безработным, чем «домохозяином», а для женщины наоборот.

Это касается не только наемных работников, но и мелкой буржуазии. Согласно исследованиям, самозанятые женщины по статистике чаще «прогорают» и возвращаются домой, а мужчины в случае неудачи скорее подыщут себе другую работу.

Украинское законодательство разрешает брать отпуск по уходу за ребенком («декретный») молодым родителям обоего пола. Для благосостояния самого ребенка не играет особой роли, кто именно с ним будет оставаться дома уже после родов и периода лактации. Но для молодой семьи рациональнее оставить дома женщину: ведь на работе она все равно мало получает, а муж будет «кормить семью». Так воспроизводится схема неравенства – притом, что формально у всех равные права.

«В обществе бытует мысль о ненужности высокой зарплаты и работы вообще для женщины («у нее для этого муж есть») и необходимость высоких доходов для мужчины («ему нужно кормить семью»), женщин менее охотно берут на работу и продвигают по службе именно из-за представления о том, что женщина больше времени будет посвящать детям, тогда как мужчина может без проблем работать сверх нормы. Таким образом, до тех пор, пока дети «закреплены» только за женщинами, за ними также «закреплен» стеклянный потолок во всех сферах, где есть доступ к материальным и властным ресурсам», –

говорит Тамара Злобина. Таким образом, именно материнство как бесплатный труд и «личные проблемы» женщины является основой ее дискриминации.

Соответственно, чтобы исправить положение, работу по воспитанию детей, по мнению эксперта, нужно равномерно распределить между четырьмя заинтересованными сторонами: отцом, матерью, обществом (которое заинтересовано в самовоспроизводстве) и работодателями (как классом, нуждающимся в рабочей силе). Для этого необходимо создать работающие схемы, которые создадут реальные основания для мужского декретного отпуска и быстрого восстановления женщин в собственной сфере занятости – вместо многолетней изоляции в материнстве. Одним из возможных способов является законодательное закрепление части декретного отпуска отдельно за каждым из партнеров, которую нельзя передать друг другу. Например, в Швеции общая продолжительность отпуска по уходу за ребенком 480 дней, из них по 60 дней принадлежат отдельно матери и отцу, а остаток разделяется по договоренности между родителями. При этом находящемуся в отпуске родителю платят 70% его зарплаты.

Есть и другие сферы приложения усилий государства. Вместо того, чтобы выбрасывать деньги налогоплательщиков на антиабортную пропаганду [при всей её социальной опасности. Прим.публикатора], стоит оплачивать на достойном уровне декретный отпуск и гарантировать молодым родителям право на сокращенный рабочий день или гибкий график с сохранением полной зарплаты. Или озаботиться развитием соответствующей инфраструктуры – детских учреждений, бесплатного образования. Без изменения «гендерного контракта» в сторону справедливого распределения бремени материнства все призывы к равенству будут оставаться разговорами «в пользу бедных».

Беда лишь в том, что капиталиста трудно принудить к каким-либо «социальным» инициативам, даже если они, теоретически, отвечают его собственным долгосрочным интересам. Слишком узок горизонт планирования для каждого отдельно взятого «работодателя»; намного важнее для него выгода здесь и сейчас – а ее лучше всего обеспечивает как раз нынешнее положение. Опять-таки, это касается не только «женского вопроса», но и всех остальных: присущая данному укладу «анархия производства» порождает тенденции к саморазрушению системы, и преодолеть их помогает только государство, инъекциями «социализма» спасающее капитализм от самого себя. Задача женщин и других угнетенных групп – добиваться полномасштабного удовлетворения своих интересов, не довольствоваться «стабилизирующими» подачками со стороны государства. В конце концов, авторы «Манифеста коммунистической партии» еще полтора века назад были уверены, что объективные условия позволяли уже тогда повсеместно внедрить «общественное и бесплатное воспитание всех детей».

 Патриархи

Как ни «странно», мужчинам в сегодняшнем обществе тоже есть на что жаловаться. Самая очевидная несправедливость – служба в армии. Когда половину населения государство принуждает провести полтора года в обстановке повседневной муштры, насилия и промывки мозгов, в условиях, опасных для жизни и здоровья и чреватых пожизненной психологической травмой, а другая половина населения в это время свободна ото всех обязательств и может начинать строить карьеру, – это чертовски несправедливо. Особенно если учесть дополнительные неудобства, сближающие положение военнообязанного гражданина с положением крепостного крестьянина (проблемы с получением заграничного паспорта, регистрацией по месту жительства и др.).

Правда, устранение этой несправедливости должно заключаться не в распространении «воинского долга» на женщин: выравнивать положение лучше не по нижней, а по верхней границе. Кстати, интересно, что активнее всего за права призывников сегодня борются комитеты солдатских матерей и другие организации, созданные именно женщинами – а мужчины «страдают молча» и с гордостью причисляют себя к «защитникам отечества».

[На деле же служба в армии — часть гражданских обязанностей, как участвовать в гражданском обществе, платить налоги и пр. Не зря в армиях капстран, оставшихся народными — в Швейцарии и в Израиле -служба воспринимается как почётная обязанность, а не бремя, которое надо переложить на наёмников, чтобы жить самому и для себя. И служба девушек в израильской армии вполне соотносится с решением ВКП(б) в Гражданскую об обязательном всевобуче  для коммунисток им комсомолок, причём совмещённого в роль политинформатора, агитатора и пр., что учит, а бойцы слушают. Женщина — боец и командир — такая же превосходная ролевая модель для движущихся к эмансипации, как женщины-известные учёные, капитаны дальнего плавания, наркомы, депутаты, председатели Советов и т.д.; всё это впервые случилось именно в СССР. Прим.публикатора.]

Часто вспоминают о поразительном разрыве в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами (12 лет). Причина тому – то же самое гендерное неравенство, от которого страдают и женщины. По словам Людмилы Малес, данный разрыв создается вследствие двух пиков сверхсмертности: в юношеском возрасте, по внешним причинам (убили, погиб, покалечился – в т.ч. и в армии), и в 40-45 лет из-за инфарктов и инсультов, являющихся следствием выгорания на работе [сейчас — от социального стресса вследствие рыночных реформ; эта сверхсмертность есть и у женщин, общая беда всех уравняла].

«То есть, как раз из-за присущей нашему обществу патриархатной версии маскулинности, где всячески подавляется инстинкт самосохранения, ибо это нужно военным ведомствам; где жизненный успех – это деньги и слава; где публичность и карьера выше семейной жизни»,

– перечисляет она. Кстати, показатели дожития, подсчитанные после этих пиков, показывают, что с возрастом вероятность прожить долго выравнивается, а на определенном этапе мужчины даже обгоняют женщин. [см. токсичность продлевающей эти пики «культуры чести»]

Те же гендерные стереотипы в репродуктивной сфере, мешающие женщинам, дискриминируют и мужчин. Нельзя иначе истолковать, например, ст. 176 действующего КЗоТа, запрещающей привлекать женщин, имеющих детей младше трех лет, на ночные, сверхурочные работы, работы в выходные дни и отправлять их в командировки. Все это хорошо, но что делать одинокому отцу? Ст. 182 предоставляет право на 56-дневный отпуск женщинам, усыновившим ребенка; а почему только  им? В ст. 184 речь идет о гарантиях при принятии на работу и о запрете увольнения женщин, имеющих детей, ст. 185 гарантирует женщинам с детьми младше 14 лет предоставление путевок в санатории и выдачу материальной помощи. Отец 13-летнего ребенка никак не менее ценен в качестве родителя, чем мать. И подобная дискриминация, не подкрепленная никакими объективными оправданиями, укрепляет неравенство, от которого страдают обе стороны.

Средний личный доход мужчин и женщин, грн. По данным ISSP, 2009 г.

	Мужчины	Женщины
В целом	1867	886
Работающие полную рабочую неделю	2117	1368
Работающие на полставки	1708	1083
Пенсионеры	1124	787

[Такая дискриминация сохраняется и в Швеции, из капстран наиболее близкой к реальному равенству, не говоря уж о прочих. См. понижающийся ряд среднего дохода пар из двух мужчин, мужчины и женщины и двух женщин, именно в силу дискриминации этих последних. Прим.публикатора]

Результатом стереотипов о «кормильце» и «хранительнице очага» является не только «стеклянный потолок», но и «стеклянный подвал» – закрепление за мужчинами самых неприятных, физически тяжелых и малооплачиваемых работ, объяснила Тамара Марценюк. Да и на «нормальной» работе начальство без всяких КЗоТов попросит выполнить «авральное» задание скорее мужчину, чем женщину как более «выносливого и сильного». Деструктивный образ жизни (алкоголизм, курение) и высокая смертность являются следствием в т.ч. и такой сегрегации. Не говоря уж о разрушительном воздействии на психику и личную жизнь навязанного образа «настоящего мужчины».

«И мужчины, и женщины интересуют рынок в актуальном времени, поэтому даже восстановление собственного физического и психического здоровья тоже рассматривается как издержки производства. Пока создание жизни будет на задворках воспроизведения условий жизни (индустрии) – ни женщины, ни мужчины не могут рассчитывать на справедливость»,

– утверждает Людмила Малес. Лучшее, что можно сделать – совместными усилиями всех угнетенных устранить саму систему, порождающую неравенство; пока она существует, выиграть за счет другого не получится.

Источник mpst.org

P.S. Надо сказать, это писано во времена Януковича, когда Украина отличалась в лучшую сторону и от РФ, и от ЕС, т.к. не решалась проводить рыночные реформы, уничтожающие советскую социалку, и поднимать тарифы на коммуналку, ж/д, газ и пр. После фашистского переворота реформам никто не мог возражать, т.ч. сейчас ситуация сильно хуже описанной — феминизации бедности с безработицей, роста домашнего насилия и пр. обычных проблем никто не отменял. Переворот добавил и необычных: Украина становится центром секс-туризма, центром суррогатного материнства, и источником секс-трафика в Европу. Увы, автор со своей организацией, АСТ, в целом поддержал переворот, хоть без особого энтузиазма, так что об этом уже не напишет.