Бедных в мире становится всё меньше? Письмо Стивену Пинкеру (и заодно Биллу Гейтсу) о бедности в мире

От редакции «Скепсиса»: «Крайняя нищета постепенно сама собой уходит в прошлое благодаря целительной силе капитализма». Такую картину нам рисуют давосские миллиардеры и их придворные интеллектуалы. Это означает:

«Если всё и так хорошо, то ничего в мире принципиально менять не надо».

В письме Стивену Пинкеру южноафриканский и британский социальный антрополог Джейсон Хикел разоблачает эту картину как фикцию.

Предыстория этого письма такова. Стивен Пинкер, знаменитый когнитивист, создатель и популяризатор социобиологических теорий (по-русски вышли его книги «Язык как инстинкт», «Чистый лист. Природа человека. Кто и почему отказывается признавать ее сегодня», «Как работает мозг», «Субстанция мышления»), в последней своей книге «Просвещение сегодня» (2018 г., на русский не переведена) стремится показать, что всё идёт к лучшему в лучшем из возможных миров. Никогда человечество ещё не жило так хорошо, как оно живёт сейчас благодаря технике, рынку и либеральным идеям. Стивен Пинкер пользуется дружбой и поддержкой Билла Гейтса, который едва успел похвалить его книгу 45 миллионам своих читателей в соцсетях, как на следующее утро она стала самым ходовым книжным товаром[1].

Стивен Пинкер участвовал в Давосском форуме, во время которого Билл Гейтс вывесил в соцсетях серию графиков, показывающих, как мир изменился к лучшему за последние двести лет. В ответ социальный антрополог и публицист Джейсон Хикел (автор книги «Раздел. Краткий справочник по мировому неравенству и его решениям», 2017) написал небольшую критическую статью в «Гардиан», а Пинкер отреагировал на неё короткой и презрительной отпиской.

Стивен!

Пишу в ответ на вывешенное вами письмо по поводу моих утверждений в «Гардиан» о риторике, связанной с бедностью в мире. Обращаюсь к вам напрямую, поскольку считаю, что так лучше, чем вести закулисные дебаты, и потому что хочу, чтобы вы ответили. Вопрос важный и требует серьёзного, ответственного подхода.

Смысл моей статьи заключался в том, что история бедности в мире — процесс более сложный, чем вы и Б. Гейтс готовы признать, и что данные не подтверждают ваших рассуждений о неолиберальной глобализации. Попытаюсь полнее изложить здесь свои ключевые соображения, чтобы избежать всяческих недопониманий и в то же время ответить на ваши замечания.

Во-первых, построенный Максом Розером график изменения уровня бедности за период с 1820 г. до настоящего времени, который вывесил у себя в твиттере Билл Гейтс, некорректен и эмпирически слабо обоснован. Причин тому несколько.

Достоверные данные относительно уровня бедности собираются только с 1981 г., и собирает их Всемирный банк. Среди людей, занимающихся статистикой бедности, широко признаётся тот факт, что данные до 1981 г. настолько сомнительны, что пользы от них мало, ну а доводить график до 1820 г. уже практически бессмысленно.

Данные за 1820–1970 гг. почерпнуты из источника [Bourguignon, Morrisson 2002], который сам основан на базе данных Мэддисона по мировому ВВП. Она составлялась для оценки не уровня бедности, а распределения ВВП, да и то в ограниченном ряде государств. Данных по колониальным и полуколониальным странам особенно мало, а до 1900 г. — нет практически ничего. На таких ненадёжных данных невозможно основывать выводы о том, как менялся уровень жизни в колониальный период.

Важно понимать, что график смешивает два разных показателя. Показатель за 1820–1970 гг. основывается на оценках ВВП на душу населения. При этом о доле доходов домохозяйств в ВВП только делаются догадки, и как будто не принимаются во внимание те продукты и ресурсы, которые люди получали с земли, деревьев, леса, рек, морей, в виде подарков от родственников, наконец. Можно строить предположения о доле беднейшего населения в ВВП, но это совсем не то же, что оценивать степень бедности. А вот показатель, высчитываемый Мировым банком с 1981 г. основывается на опросах, которые пытаются, оценивая доход домохозяйств, одновременно принимать в расчёт потребление в натуральной форме.

Эти два разнородных показателя нельзя подвести под единую тенденцию и на них нельзя основывать достоверные заключения. Эффектный график Розера подходит для соцсетей, но к науке он отношения не имеет.

Объединение разных методологий искажает результаты двояким образом.

1) Принимая за основу расчёты ВВП на душу населения за 1820–1970 гг., такой подход, вероятнее всего, даёт заниженную оценку материальных ресурсов, которыми располагали домохозяйства по сравнению с последующим периодом.

2) Включая в показатель после 1981 г. всё потребление [и товарное, и натуральное], он, скорее всего, даёт завышенную оценку «дохода» населения по сравнению с предыдущим периодом.

Единственный способ построить осмысленный график за весь период — это использовать единый показатель. Хотя данные по ВВП на душу населения считаются ненадёжным способом оценки уровня бедности, они по крайней мере существуют (впрочем, они настолько отрывочны, что пользы от них мало). Но на таком графике падение уровня бедности с 1981 г. было бы далеко не столь резким, ведь он бы не учитывал нетоварные отношения! Другое решение предполагает поиск пригодного метода оценки уровня бедности с точки зрения потребления домохозяйств, который был бы применим с 1820 г. по наше время. Пока же такой показатель не разработан, разумнее воздержаться от утверждений о долгосрочных тенденциях, не имеющих эмпирического обоснования.

Вы пишете:

«Картина прошлого, которую рисует Хикел, это романтичная сказка, безо всяких ссылок и фактов».

Ровно наоборот, как раз именно тот график, которому вы поспешили поверить, эмпирически необоснован.

Что же касается моих действительных утверждений о прошлом, то логика их проста. Я лишь напомнил, что период с 1820 по примерно 1950 гг. был по всему колониальному миру временем насильственной экспроприации, и это нельзя игнорировать. Если вы хоть сколько-нибудь знакомы с историей колонизации, то вам известно, что колонизаторы сталкивались с огромными трудностями при поиске рабочих рук для рудников и плантаций. Оказывается, люди предпочитали натуральное хозяйство, а оплата труда была настолько низкой, что не могла их привлечь. Колонизаторам приходилось силой загонять людей на рынок труда: облагая их налогами, огораживая общинные земли, ограничивая доступ к источникам пропитания или попросту сгоняя их с земли.

Вы просите ссылок. Почитайте, например, «Империю хлопка» Свена Беккерта, «Истоки капитализма» Эллен Вуд[2], «Поздневикторианские холокосты» Майка Дэвиса[3], «Призрак короля Леопольда» Адама Хохшильда[4], ну и, конечно, «Великую трансформацию» Карла Поланьи.

Насильственное заталкивание колонизованных народов в систему капиталистического труда вызвало крупномасштабное расстройство общественной и хозяйственной жизни (историю этого процесса я описываю в своей книге «Раздел»[5]). На это время, напомню, приходится период бельгийской трудовой системы в Конго, до такой степени разрушившей местную экономику, что она привела к гибели 10 млн. человек — половины населения. На это время приходится и Закон о землях туземцев в Южной Африке, который лишил негритянское население 90% земель. На это время приходится череда вспышек голода в Индии, когда ни за что умерло 30 млн. человек, просто в результате навязанной англичанами сельскохозяйственной политики. На это время приходятся и Опиумные войны в Китае и неравные договоры, разорившие местное население. Прошу не забывать, что всё это делалось во имя «свободного рынка».

В вашем изложении всё это насилие и ещё многое другое попросту опускается. Выходит счастливая история прогресса. А в сочинении романтических сказок вы обвиняете, между тем, меня!

База данных Мэддисона, на которой вы основываетесь, возможно, сообщает нам, чтó обездоленные получили (со временем) в пересчёте ВВП на душу населения, но никак не отвечает на вопрос, насколько эта прибавка компенсировала потерю земель, общинных ресурсов, взаимопомощи, устойчивого местного хозяйства. И ничего не скажет о том, чего могла бы достигнуть экономика «третьего мира», если бы могла проводить индустриализацию исходя из собственных интересов (для примера возьмите хотя бы Индию [где по подсчётам У. Патнаика колонизаторы с 1765 по 1938 г. вывезли из страны 45 трлн. фунтов стерлингов]). [Увы, эти общества не могли создать политический организм, способный провести индустриализацию исходя из собственных интересов. Что лучше всего видно в Индии, экономически опережавшей Европу. Прим.публикатора]

Уточню для ясности: я не критикую индустриализацию как таковую. Я критикую методы, которыми она проводилась в указанный период. Если бы люди добровольно выбрали систему капиталистического труда, сохраняя права на общинные ресурсы и получая справедливую долю выращенного ими урожая, мы имели бы дело с совсем другой ситуацией. Так что, соглашусь с вами, давайте по достоинству оценивать индустриализацию, но только в подлинном контексте: с колонизацией, насилием, экспроприацией, лишением средств к существованию.

Теперь о нашем времени.

Вы говорите, что масштабное сокращение бедности — просто объективный вывод из данных. Но и тут данные сложнее, чем вы признаёте (основные пункты я изложил совместно с Чарльзом Кенни здесь).

Ваше с Гейтсом изложение основывается на черте бедности, установленной на отметке 1,90 долларов в день. Как вам, разумеется, известно, черта бедности отнюдь не является объективным явлением, дарованным богами или природой. Её значение выбирается людьми, используется для определённых целей и служит предметом горячих споров как в научных кругах, так и за их пределами. Большинство исследователей считает 1,90 долл. слишком низкой суммой, чтобы такой показатель был осмысленным. Причины тому я не раз приводил в своих работах[6].

Вот что важно не забывать. Устанавливая черту бедности на уровне 1,90 долл. в день, мы получаем, что в бедности во всём мире живёт всего 700 млн. человек. Но при этом обратите внимание на заявление ФАО [Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН — Food and Agriculture Organization, FAO]: 815 млн. человек не получает достаточно калорий, чтобы поддерживать даже минимальную человеческую активность. 1,5 млрд. человек голодают, то есть получают недостаточно калорий, чтобы поддерживать нормальную активность. 2,1 млрд. человек страдает от недоедания. Как это получается, что голодающих и недоедающих людей больше, чем бедных? Если доллара-девяносто не хватает, чтобы минимально питаться и поддерживать нормальную человеческую деятельность, то это значение не годится — и всё тут. Пора вам с Гейтсом перестать им пользоваться. Пересечение этой черты само по себе не означает избавления ни от «крайней бедности», ни от какой-либо иной.

Напомню, 1,90 долл. равняются тому, что на эти деньги можно было купить в США в 2011 г. Экономист Дэвид Вудвард однажды рассчитал, что существовать на такие деньги (он делал расчёт за более ранний год) значило бы в Великобритании втридцатипятером жить на минимальную зарплату, не пользуясь социальным обеспечением, без подарков, без кредитов, без рытья по помойкам, без попрошайничества, безо всяких сбережений (поскольку всё это учитывается как «доход» при расчёте уровня бедности). Это хлеще любого определения «крайней бедности». Это просто откровенный абсурд. Это издевательство над людьми.

Собственно, сам Всемирный банк неоднократно заявлял, что этот уровень слишком низок для всех стран, кроме самых бедных и что основывать на нём стратегические решения не следует[7]. В ответ на Доклад Аткинсона по бедности в мире Всемирный банк разработал исправленные значения черты бедности для стран с уровнем дохода ниже (3,20 долл. в день) и выше (5,50 долл. в день) среднего. Принимая это значение черты бедности, получаем, что за ней живёт 2,4 млрд. человек — в три с лишним раза больше, чем вы изображаете.

Но даже эти цифры на самом деле не годятся. Министерство сельского хозяйства США установило, что для обеспечения минимального питания необходимо 6,70 долл. в день. Питер Эдвардс утверждает, что человеку необходим доход 7,40 долл. в день, чтобы достичь нормальной продолжительности жизни. Фонд «Нью экономикс» сделал вывод, что около 8 долл. в день необходимо, чтобы сколько-нибудь заметно сократить детскую смертность. Лэнт Притчетт и Чарльз Кенни защищают ту точку зрения, что поскольку расчёт ведётся по покупательной способности в США, то черта бедности должна быть привязана к тому уровню, который принят в США — около 15 долл. в день.

На этот счёт существует уже обширная и детальная литература — я тут едва коснулся лишь некоторых вопросов, — а между тем вы делаете вид, что её нет. Это интеллектуальная безответственность, неприемлемый подход к науке.

Вы пишете:

«Безразлично, на каком уровне проводится произвольная черта бедности. Сдвинулось всё распределение, и поэтому, как ни устанавливай порог, тенденция не меняется».

Секундочку, секундочку. Картина как раз очень даже меняется, и вам это известно. Если принять значение 7,40 долл. в день, то получится, что доля мирового населения, живущего в бедности, уменьшилась, но совсем не так резко, как это выглядит в вашей благостной картине. В 1981 г. 71% мирового населения проживал в бедности, невероятная цифра. Сейчас этот показатель колеблется вокруг 58% (за 2013 г., это самые последние данные). Неожиданно грандиозная картина меркнет, кажется заурядной, а в нашем мире, с его богатством, становится откровенно непотребной. Чему вы предлагаете радоваться, если неравенство столь велико, что 58% земного шара живет в бедности, а их общее состояние меньше, чем у нескольких десятков миллиардеров?

Это если говорить о доле населения. Не поймите меня превратно: относительные цифры — важный показатель, и за ним надо следить. Но абсолютные тоже важны. Собственно говоря, именно абсолютные показатели было решено принять в качестве плановых в Римской декларации 1996 г., предшественнице «Целей развития тысячелетия»[8]. В последующие годы это решение переиграли, заменив абсолютные показатели на относительные[9], что создало впечатление более быстрого прогресса. Но теперь об этом бессмысленно спорить. Если речь идёт о том, чтобы ликвидировать бедность, то важны абсолютные цифры. И уж точно именно это важно самим бедным.

[Вот это уж точно не важно ни Пинкеру, ни Гейтсу, ни другим рыночным фундаменталистам: их расчёты решают не научную, а социальную задачу — успокоить больную совесть «среднего западного интеллектуала», повысить его лояльность системе свободного рынка и «права собственности», которая явно трещит по швам и к которой всё больше вопросов. Ну и для оболванивания масс, до которых это доходит в максимально упрощённом виде Прим.публикатора]

И если мы посмотрим на абсолютные цифры, то тенденция меняется совершенно. Согласно данным Всемирного банка, уровень бедности резко вырос за период с 1981 г., с 3,2 миллиардов до 4,2 миллиардов. Это уже в шесть раз больше, чем вы изображаете. По моим понятиям это не прогресс, это позор. Это обвинительный акт мировой экономической системе, которая очевидно бросает на произвол судьбы бóльшую часть человечества. А ваши заявления сознательно обходят это обстоятельство. Повторю: для учёного так поступать безответственно.

Но что для вас действительно во всём этом важно, как ясно из письма, так это созданная вами легенда о свободном рынке. Ваша логика состоит в том, что наиболее заметное сокращение бедности произошло благодаря неолиберальному капитализму. Но такое утверждение интеллектуально недобросовестно и не согласуется с фактами. И вот почему.

Основные успехи по сокращению бедности пришлись на один регион: Восточную и Юго-Восточную Азию. А между тем известно, и об этом уже давно писали такие учёные, как Ха Джун Чхан[10] и Роберт Уэйд[11], что экономический успех Китая и «азиатских тигров» связан вовсе не с неолиберальным рынком, который вы проповедуете, а с государственной промышленной политикой — протекционизмом и государственным регулированием (теми же самыми мерами, которыми с таким успехом пользовались западные страны во время консолидации своей промышленности). Конечно, они ослабляли контроль, но делали это постепенно и на своих условиях.

В остальных странах «третьего мира» было иначе. Собственно говоря, их систематически лишали возможности проводить подобную политику, а там, где она уже проводилась, её искореняли [Это имело точное наименование «неоколониализм». Но там, где — обычно при помощи СССР и других соцстран — они могли проводить самостоятельную политику, в экономическом плане она была неплоха, лучше, чем в следующий период полного подчинения Западу. Как пишет Ха Джун Чхан:

«Когда богатым странам указывают на их историческое лицемерие, защитники свободного рынка возражают:

«Да, возможно, протекционизм и другие формы вмешательства и были эффективны в Америке XIX века или в Японии середины XX века, но когда развивающиеся страны попытались применить эту политику в 1960-х и в 1970-х годах, то лишь наломали дров».

Что работало в прошлом, говорят они, не обязательно сработает сегодня. Суть в том, что развивающиеся страны вовсе не так плохо показали себя в 1960-1970-х, в «старые недобрые времена» протекционизма и государственного вмешательства. Их экономический рост в этот период намного превосходил показатели, достигнутые с начала 1980-х при большей открытости и отмене государственного контроля.

С 1980-х годов, помимо роста неравенства (чего и следует ожидать от реформ, осуществляемых в интересах богатых стран, — см. Тайну 13), большинство развивающихся стран испытали существенное замедление темпов экономического роста. Рост дохода на душу населения в «третьем мире» упал с 3% в год в 1960–1970-х годах до 1,7% в 1980–2000 годах, когда рыночные реформы получили наибольший размах. В 2000-е годы в экономическом росте развивающихся стран наметился некоторый прогресс, благодаря которому показатель роста за период 1980–2009 гг. возрос до 2,6%, но произошло это, главным образом, вследствие стремительного развития Китая и Индии — двух гигантов, которые, внедряя либерализацию, вовсе не спешили применять неолиберальную политику.

Показатели роста в регионах, где неукоснительно следовали неолиберальным рецептам, — в Латинской Америке и Африке к югу от Сахары, — оказались существенно ниже, чем в «старые недобрые времена». В 1960–1970-х годах Латинская Америка развивалась темпами в 3,1%, если считать по уровню национального дохода на душу населения. С 1980 по 2009 годы — примерно в треть этих темпов: 1,1%. И даже такой результат отчасти был обусловлен быстрым ростом тех стран региона, которые чуть ранее других открыто отвергли неолиберальную политику: Аргентина, Эквадор, Уругвай и Венесуэла.

Африка южнее Сахары в «старые недобрые времена» развивалась с темпами в 1,6% по доходу на душу населения, но в 1980–2009 гг. темпы ее экономического развития составляли всего 0,2% (см. Тайну 11).

Подводя итог, скажем, что политика свободной торговли, свободного рынка оказывалась эффективной редко, а то и никогда. Большинство богатых стран сами не применяли эту политику, когда были развивающимися странами, и за последние три десятилетия указанная политика замедлила экономический рост развивающихся стран и увеличила неравенство доходов. Весьма немногие страны разбогатели на пути свободной торговли и свободного рынка, и вряд ли число таких стран в будущем увеличится».

«23 тайны: что вам не расскажут про капитализм«.

С 1980 по 2000 г. МВФ и Всемирный банк навязали зверские структурные реформы, то есть противоположные меры: сокращение таможенных пошлин, субсидий, социальных расходов и ограничений на движение капитала при одновременном откате земельной реформы и приватизации общественных активов — всё это на фоне массового сопротивления общества. За этот период число людей, живущих в бедности за пределами Китая, увеличилось на 1,3 миллиарда. И даже доля населения, живущего в бедности, если брать относительные цифры, которые вы предпочитаете, тоже увеличилась — с 62% до 68%. (Подробные экономические выкладки и ссылки на литературу см. в 5-й главе моей книги «Раздел».)

Доля населения за чертой бедности, за вычетом Китая (7,40$ / день по паритету покупательной способности, 2011).

Другими словами, навязывание неолиберального капитализма с 1980 по 2000 г. не сократило бедность, а увеличило её масштабы. Начиная с 2000 г. главные успехи в сокращении бедности (за пределами Восточной и Юго-Восточной Азии), согласно Всемирному банку, приходятся на Латинскую Америку и совпадают с чередой правлений левореформистских, социал-демократических правительств, пришедших к власти на континенте. Что бы ни говорили об этих правительствах (и у меня есть к ним свои претензии), с вашей неолиберальной легендой это никак не вяжется.

Но здесь следует сказать ещё вот что. Вы и Гейтс любите приводить показатели бедности, чтобы обосновать легитимность существующей экономической системы. Вы говорите, что система работает на пользу бедных, и не надо на неё жаловаться.

Для оценки такого утверждения уже, собственно, не годятся ни относительные, ни абсолютные цифры. Тут важно, как соотносится уровень бедности с нашими возможностями её ликвидировать. Как я в своё время писал, наши возможности ликвидации бедности (скажем, стоимость искоренения бедности относительно дохода небедных слоёв) росли во много раз быстрее, чем уменьшалась доля бедного населения (опять-таки, принимая показатель, который вы предпочитаете). По этому показателю успехи хуже, чем когда-либо. Это регресс нашей цивилизации. Почему? Да потому что основная часть дохода мировой экономики уходит богачам.

Как я отмечал в статье в «Гардиан», лишь 5% нового дохода от роста мировой экономики перепадает беднейшим 60% человечества — людям, живущим на 7,40 долл. в день и меньше. Вы и не признаёте, что здесь что-то не так, и не пытаетесь защищать такое положение вещей. Нет, вы просто игнорируете это обстоятельство, видимо, потому, что оно не вяжется с заявлениями о том, как хорошо экономика помогает бедным.

И вот как она хорошо им помогает: при нынешних темпах, согласно исследованиям, опубликованным в «Уорлд экономик ревью», понадобится более 100 лет, чтобы ликвидировать бедность ниже черты в 1,90 долл. в день и 200 лет, чтобы ликвидировать её на уровне 7,40 долл. в день. И чтобы достичь этих результатов при существующей системе — иными словами, без более справедливого распределения дохода — потребуется, чтобы мировая экономика выросла в 175 раз. Даже если предположить, что подобный чудовищный успех возможен, он обернётся такими климатическими изменениями и экологическим коллапсом, что сведёт на нет все достижения в борьбе с бедностью.

Конечно, так быть не должно. Мы можем избавиться от бедности и сейчас, просто установив более справедливые для большинства человечества правила мирового хозяйства (я рассматриваю разные варианты в книге «Раздел», начиная с зарплат, кредита и кончая торговлей). Однако такого решения вы и Гейтс всеми силами стараетесь избежать, и потому громогласно защищаете статус-кво.

Вы пишете:

«Резкое сокращение бедности подтверждается, помимо самого дохода, и изменением показателей достатка, связанных с благополучием: продолжительности жизни, детской смертности, материнской смертности, грамотности, начального образования, недоедания, потребления и т.д.».

Да, продолжительность жизни увеличилась, смертность сократилась, есть успехи в образовании. Это добрые вести, которым нельзя не радоваться! Но несколько замечаний:

(1) Нельзя выдвигать в качестве довода в споре о бедности нечто не имеющее к ней прямого отношения. Потребление выросло, да. Но речь же не об этом. Речь о том, достаточно ли оно выросло, чтобы вытащить людей из бедности.

(2) Я как никто другой согласен, что доход и потребление — не единственные показатели благосостояния. Но почему они так важны, так это потому, что позволяют оценить неравенство в распределении мировых ресурсов. Более высокая продолжительность жизни среди бедных не может служить оправданием того положения, при котором они оказываются обречены на крохотную и всё сокращающуюся долю мирового дохода. Это морально несостоятельная позиция.

(3) В ваших работах увеличение продолжительности жизни и расширение образования вписано в картину мира, оправдывающую неолиберальную глобализацию. Но и тут вы допускаете интеллектуальную недобросовестность. Больше всего способствуют увеличению продолжительности жизни простые санитарно-профилактические меры (общая санитария, антибиотики, прививки), а общему образованию способствует… народное, т.е. бесплатное образование. И больше всего в этом преуспели страны с полноценным бесплатным здравоохранением и системой образования. Не забывайте, что детская смертность на Кубе ниже, чем в США.

(4) Что касается голода, то ваши утверждения опираются на методологию ФАО, принятую в 2012 г., которая подверглась резкой критике среди специалистов. Легенда о сокращении голода зиждется на выборе в качестве показателя такого низкого уровня калорий — подобно вашей черте бедности в 1,90 долл. в день, — что он не обеспечивает нормальной человеческой активности; она не учитывает влияние кризисов цен на продовольствие и ничего не говорит о недостатке питательных веществ. Я детально разбираю этот вопрос во второй части вот этой работы. Согласно более ранней методологии ФАО, и абсолютное число, и доля голодающего населения в 2009 г. были выше, чем в 1995 — ещё одна тенденция, которую вы предпочитаете игнорировать.

В заключительном пункте письма вы опускаетесь до того, что цитируете статью Райана Борна — не исследователя бедности, а сотрудника Института Катона, аналитического центра правого толка, существующего на деньги братьев Кох[12]. Статья Борна переполнена некорректными утверждениями, на которые я автору указал, но он решил их не исправлять. Так что, пожалуй, не стоит считать его заслуживающим доверия источником.

Вы начали своё письмо с навешивания на меня ярлыка «марксистского идеолога». Не мне вам говорить, что за аргумент это сойти не может и не компенсирует того, что вы не ответили содержательно ни на одно из моих возражений по существу. Как бы то ни было, я не вполне понимаю, что вы имеете виду. Если под «марксистским идеологом» вы подразумеваете того, кто указывает, что статистика бедности сложнее, чем это укладывается в вашу картину мира, тогда, пожалуй, я действительно «марксистский идеолог».