Будущее городов после пандемии

Print PDF

Project Syndicate (США): что ждёт большие города?

Пандемия сovid-19 стала активно стимулировать поиски альтернативы дорогим мегаполисам, о недостатках и слабостях которых специалисты говорят уже давно. Автор рассматривает причины кризиса больших городов, проводит исторические параллели и предлагает свое видение их будущего.

Еще недавно развитие крупных городов просто нельзя было остановить. Год за годом такие места как Нью-Йорк, Лондон и Париж становились все более богатыми и еще более оживленными. С начала нового века они смогли пережить крах доткомов, финансовый кризис, террористические атаки и политический популизм, вызванные частично возмущением по поводу процветания и их самонадеянности. Может быть, их магическое продвижение вперед уже подходит к концу?

Основания для беспокойства имеются. Covid-19 сильнее всего поразил наиболее захватывающие глобальные города — те самые, названия которых можно обнаружить на боку сумок и чемоданов, заполненных дизайнерской одеждой. На город Нью-Йорк с его 3% от общего населения Америки приходится 19% всех смертей, приписываемых воздействию коронавируса. Каждая четвертая смерть во Франции была зафиксирована в Париже и его пригородах. Даже после отмены режима самоизоляции ограничения на международные перевозки, а также боязнь заразиться будут сохраняться — так, например, Лондон работает сейчас всего на 15% от своей нормы.

Подобное затишье представляет серьезную угрозу для городов, особенно для больших, глобальных мегаполисов. Самое большое удовольствие от пригородной жизни доставляют дома и сады, которые там более доступны. Удовольствие от деревенской жизни связано с близостью к природе. Однако города процветают за счет оживленных улиц, ресторанов и театров, но в настоящее время там тихо, многие заведения закрыты. Это означает потерю городских потребителей, а еще это катастрофа для многих людей, которые продают услуги и среди которых немало мигрантов.

Коронавирус атаковал самое сердце того, что делает эти города оживленными и успешными [включая бесправное положение мигрантов и сверхэксплуатацию нелегалов, по честному замечанию автора. Прим.публикатора]. Они процветают не столько из-за того, что они делают для бизнеса; они процветают, поскольку там собираются вместе талантливые люди, фонтанирующие новыми идеями. Американцы, живущие в городах с населением более 1 миллиона человек, на 50% продуктивнее тех, кто живет в других местах.

Оригинал в The Economist

Источник inosmi.ru

Городов, какими мы их знали, уже больше не будет, предрекает автор. Пандемии всегда меняли облик городов, а также провоцировали бегство из них. Потом население возвращалось, вынуждено было вернуться ради работы. Теперь же в этом для многих нет необходимости. Поэтому мы увидим «город будущего» гораздо раньше, чем предполагали.

Бетон, воздух, бегство и изменение парадигмы: откуда у нас, как вы думаете, столько парков? (Advance, Хорватия)

Пандемии и раньше меняли лицо городов, и нынешняя пандемия может навсегда изменить города, которые мы знаем. Много говорится о том, что «коронавирус навсегда изменит мир», и звучит это как-то апокалиптически. Но не стоит так это воспринимать. На самом деле много что «меняет мир навсегда», и нынешняя пандемия, несомненно, тоже сделает свое дело. Однако изменения, которая она влечет, возможно, не «оригинальны» и их вероятность всегда существовала.

Один из факторов, благодаря которому вокруг нас происходили довольно быстрые перемены в последние, скажем, десять лет, заключается в нашем общем, свойственном в среднем всем, неприятии перемен. Люди обычно предпочитают рутину и испытывают большой стресс, когда им приходится что-то менять, даже в мелочах. Это сопротивление переменам, которое может создавать серьезные проблемы в условиях современной экономики, уже давно пытаются побороть, в том числе, через образование. С младых ногтей людям внушают, что они должны «принимать перемены», пользоваться ими, быть готовыми меняться, адаптироваться и всю жизнь посвятить «обучению» (а это еще одно имя «перемен»).

Кто-то сделал своей профессией осмысление этого противоречия, но так или иначе склонить людей к переменам не так-то просто. Да, если перемена воспринимается как некое развлечение, тогда нетрудно, и именно поэтому у всех сегодня есть смартфоны (хотя и им кое-кто сопротивлялся). Но как, например, заставить кого-то пойти на радикальные перемены при выполнении собственной работы? Это будет трудно. И вот эту задачу берет на себя нынешняя «пандемия».

Мы могли бы составить длинный список мелких изменений, которые уже произошли и которые только произойдут под влиянием текущего кризиса, однако большинство из них можно отнести к одной категории — онлайн. Многие вещи уже постепенно переносились в виртуальное пространство, но после коронавирусного удара в онлайне вдруг оказалось все. Еще недавно интернет-продажа касалась в основном тех вещей, например электроники, которые невозможно было купить на местном рынке, и их доставлял «Амазон», «Алиэкспресс» и другие гиганты в этой сфере. Но прошло всего несколько месяцев, и онлайн можно заказать все: еду, напитки, кухонную утварь и много чего еще. Во время изоляции это был зачастую единственный способ что-нибудь купить. Многие впервые сделали покупки онлайн, и службы доставки размножились с огромной скоростью, чтобы удовлетворить возросший спрос на услуги. Теперь вирус отступает, по крайней мере в Европе, но некоторые новые привычки уже закрепились, «изменение» произошло, и в таком случае, как правило, обратного пути уже нет.

Такого роста онлайн-торговли мы, возможно, ждали бы еще много лет, а так этот продолжительный период сократился всего до нескольких месяцев. Однако та ли это «большая перемена, после которой мир больше никогда не будет прежним»? Может, на первый взгляд не скажешь, но так оно и есть. Почему? Потому что взрыв онлайн-продаж — только вершина айсберга, «событие», которое влечет за собой множество других последствий. И эти последствия будут всеобъемлющими.

Давайте ненадолго забудем о товарах и обратимся к услугам. В течение месяцев изоляции миллионам людей твердили:

«Если можете, работайте дома»,

— миллионы так и поступили. Кому-то удалось легко перестроиться, если они уже привыкли к схожему графику и раньше появлялись в офисе пару раз в неделю, а остальное время работали дома. Для кого-то работа в домашних условиях стала большим стрессом. Например, для учителей, которые многие годы отказывались от онлайн-формата образования, а теперь им пришлось в мгновение ока перевести обучение в онлайн. В частных школах и университетах онлайн-обучение практикуют уже несколько лет, но в государственных учебных учреждениях это все еще в новинку. Правда, как бы тяжело ни пришлось учителям, они приспособились к переменам. И дети приспособились. К переменам приспособились все.

Это не значит, что перемены им нравятся. Но перемены случились, они уже тут, и теперь с ними придется считаться. Тысячи компаний по всему миру раздумывали, выгодны ли им будут сотрудники, работающие онлайн из дома, для которых не нужны будут офисы, здания, служебные машины… Но разве компании не могли произвести эти перемены раньше? Они производили их, но медленно, кто как, и были те, кто совсем не спешил что-то менять. Теперь же все оказались в ситуации, когда «хочешь приспосабливайся, а хочешь закрывайся».

Мы поговорили об онлайн-магазинах, онлайн-работе. Что еще? Главное — перемены в физическом пространстве. К чему может привести сочетание доступных онлайн-товаров и услуг, а также работа в онлайн-режиме? К массовой внутренней миграции населения. Куда? Из городов… куда-нибудь.

Зачем люди едут в города? Чтобы наслаждаться современными театрами и музеями? Возможно, кто-то и да, но таких мало. Большинство же едут в города за работой (или образованием, с которым смогут потом найти работу). Теперь же все обстоятельства сложились против этой неумолимой и необходимой концепции урбанизации. Если образование и работа больше не будут обязательно связаны с городами, то что будет привлекать туда людей? Этот процесс начался еще до нынешней пандемии. Уже несколько лет, по крайней мере в развитых странах, люди постепенно переселяются из городов в более спокойные места. Куда? Не обязательно «в глухие леса», но подальше от теней небоскребов и видов на бесконечный бетон. В маленькие городки, поселки, отдаленные предместья…

Города теряют привлекательность сразу по нескольким причинам. Главный фактор — изменения на рынке труда, но он не единственный. Для многих молодых людей город стал непозволительно дорогим. Цены на квартиры и аренду в городских центрах «раздуты» и совершенно неадекватны, поскольку у нового владельца/жильца не получится кардинально поднять свои доходы только благодаря месту жительства в центре. Зато, сменив его, человек может существенно поправить свой бюджет.

В Америке три крупнейших мегаполиса: Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Чикаго — теряют население уже несколько лет. Некоторые города поменьше, такие как Майями, Хьюстон, Вашингтон, продолжают расти, но медленно, и только вопрос времени, когда там тоже победит обратная тенденция. За последние десять лет, как утверждает демограф Уильям Фрей из Брукингского института, рост больших городов замедлился вдвое. Кто покидает города? Старшее поколение и поколение, которое только «приходит на смену», то есть «миллениалы» (те, кто родился с 1981 по 1996 год). Для них все меньше работы, и все чаще им приходится сталкиваться с тем фактом, что постоянная работа — миф, в котором, возможно, жили их родители, но не они сами.

И тут появился коронавирус

Все тут же поняли, что густонаселенный город не то место, где они хотят жить. Вирус в городе распространяется мгновенно, и ситуация там будет самой тяжелой в случае обострения обстановки (например, при недостатке продовольствия), да и меры в городах будут самыми строгими… И люди тут же побежали из городов. Богатые горожане, которым было куда бежать, так и поступили. Кое-кто из них вернулся после того, как эпидемия отступила, а другие нет. Те, кто смог организовать работу и жизнь семьи за городом, вероятно, уже никогда не вернутся.

Означает ли это закат городов? Почти с полной уверенность можно сказать, что нет. Однако, по-видимому, города, какими мы их знаем, изменятся навсегда. Город, каким он был когда-то, уже не существует. От городов наших дедов уже остались одни воспоминания. Сейчас мы стоим на пороге очередной большой перемены, а быть может, перемены целой парадигмы. Она уже меняется какое-то время. Жить «за городом» не так давно значило быть «крестьянином», жить на земле, заниматься землей и больше ничем. Сегодня же многие молодые интеллектуалы уезжают в село, обрабатывают землю и параллельно занимаются своей сложной работой благодаря технологиям и Интернету. К селу больше нет презрения, и жизнь на земле больше не «тяжела», в отличие от жизни и выживания в городах. Это от них теперь бегут, и вирус только ускоряет эти процессы.

В повседневной жизни мы не задумываемся об этом, но внешний облик городов, их устройство и архитектура во многом «созданы» именно предыдущими пандемиями! Обширные зеленые зоны, широкие бульвары — все это появилось в городах только после холеры в XIX веке и других эпидемий [В США, но не в СССР. Прим.публикатора]. Один только Нью-Йорк, например, «обязан» холере своими современными парками, а также многим другим. Когда-то люди по всему миру, живя в центре городов, держали скотину. После холеры, например, в Нью-Йорке запретили разводить свиней в центре города. Еще одна большая «перемена», которое, возможно, произошло бы само, но потребовало бы больше времени…

Солнечный свет, чистый воздух — вот что необходимо для здоровья всегда, не говоря уже о периоде пандемии. Covid-19 изменит архитектуру, облик жилых домов, городских площадей… Собрания на открытых пространствах безопаснее, чем собрания в помещениях, и это тоже изменит города. Городские площади, возможно, станут еще больше, еще зеленее. Какие-то улицы, возможно, полностью закроют для автомобильного движения, оставив их для пешеходов. Конечно, скорость этих перемен будет во многом зависеть и от того, как будет развиваться нынешняя пандемия, особенно грядущей осенью.

Нет, города не исчезнут, но городов, какими мы их знали, уже больше не будет. Пандемии всегда меняли облик городов, а также провоцировали бегство из них. Потом население возвращалось, просто было вынуждено вернуться ради работы. Теперь же в этом нет необходимости, по крайней мере для многих. Поэтому мы увидим «город будущего», возможно, гораздо раньше, чем предполагали. Это не обязательно плохо, и более того, если акцент будет делаться на охрану здоровья горожан, пост-пандемический город может стать более благоприятным местом для жизни, по крайней мере для тех, кто решит в нем остаться.

Источник inosmi.ru

«Мы можем потерять чувство общности»: уроки пандемии для городов

Архитекторы и городские планировщики попытались разобраться, какими станут общественные пространства после пандемии

Оригинал в fastcompany.com, серия «Формирование будущего»

Источник ideanomics.ru

Пока еще covid-19 не превратился в полномасштабную катастрофу для алкогольного бизнеса. Продажи для домашнего потребления сегодня резко увеличились. Однако, пишет автор, золотой век потребления алкоголя, судя по всему, уже миновал. Почему это происходит — читайте в статье.

The Economist (Великобритания): золотой век потребления алкоголя заканчивается

Год назад автор этих строк присоединился к компании людей на яхте, направлявшейся на Айлей, остров, расположенный в западной части Шотландии и известный солодовым сортом виски с торфяным запахом, который способен основательно опалить волосы в ваших ноздрях.

Пристань располагалась вблизи завода по производству виски под маркой Ardberg. Это название было нарисовано огромными черными буквами на выбеленной стене, обращенной в сторону моря. На завтрак нам подали телячий рубец (первый отдел желудка парнокопытных — прим. ред.) с потрохами и немного виски. Затем была организована экскурсия по заводу с дополнительными остановками для дегустации. Даже в полночь воздух там был пропитан густыми испарениями, исходившими из бродильного чана. Рабочие ночной смены что-то там химичили с его содержимым, которое затем направлялось по трубам в различные емкости. Как нам сказали, спрос был настолько большой, что завод работал 24 часа в сутки.

В финансовом плане крупнейшие производители алкогольной продукции стали производить такие сочетания напитков, от которых даже бармены покрылись бы румянцем. На фоне общего сокращения объемов производства на Западе такие фирмы как Diageo и Pernod-Ricard смогли склонить людей к приобретению более качественных брендов и в результате резко увеличили свою прибыль. Производители пива, возглавляемые компаниями Anheuser-Busch InBev и Heiniken, получили конкурентов и сократили цены, создав доуполию, монополию двух фирм, с высокой маржой на некоторых развивающихся рынках.

Однако самое бурное развитие произошло на уровне хипстеров. Инновации в форме крафтового пива, джина местного разлива и баров, где посетителям предлагают мескаль (напиток, получаемый путём дистилляции ферментированного сока агавы — прим. ред.), наполнялись бурной и кипучей энергией в духе коктейльного века в Америке конца 19-го столетия. Это позволило оживить культуру тонких ценителей (gourmet culture) и внутригородскую жизнь (а еще они способствовали странному возвращению моды на бороды).

Пока еще covid-19 не превратился в полномасштабную катастрофу для алкогольного бизнеса. Та скорость, с которой в последние недели опустошались домашние запасы спиртного в винных шкафах Шумпетера (Schumpeter’s drinks cupboard), доказывает, что употребление спиртных напитков происходит не только для того чтобы прославить хорошие времена, но и для того, чтобы пережить тяжелые. Продажи для домашнего потребления сегодня резко увеличились. Но даже если и существует отложенный спрос на средства социальной «смазки» на период после снятия ограничений, золотой век потребления алкоголя, судя по всему, уже миновал.

Непосредственной причиной этого является социальное дистанцирование и трудности экономического характера. Первая может иметь более разрушительное воздействие на производителей вина и более крепких напитков. Они, в основном, зависят от работы баров, ночных клубов и магазинов беспошлинной торговли дьюти-фри (duty-free shops), в которых надбавка к цене в 30% является обычным делом, и именно там они имеют возможность подтолкнуть потребителей к экспериментам с более изысканными напитками.

Подобного рода продвижение премиальных брендов (premiumisation) является крайне важным для получения прибыли, подчеркивает Марк Мик (Mark Meek), возглавляющий компанию iwsr Drinks Market Analysis, занимающуюся сбором и анализом данных в этой области. Указанное направление может пострадать, поскольку потенциальные клиенты еще опасаются скопления людей и путешествий; волна недавних заражений в ночных барах Сеула представляет собой плохое предзнаменование. Продолжающееся специальное распределение ресторанного пространства, спортивных мероприятий и массовых развлечений еще больше сократит потребление пива, вина и шампанского. Если не будет вакцины, то многим из этих направлений деятельности потребуются годы на восстановление, считает г-н Мик.

Экономическая ситуация — это еще одна проблема. И, судя по всему, она в большей степени затронет производителей пива, чем другие компании, производящие алкогольные напитки. По крайней мере, так было во время финансового кризиса, случившегося десять лет назад, и тогда продажи пива и сидра вместо 6% роста в 2007 году получили 1% спада в 2009 году. Компания Anheuser-Busch InBev является особенно уязвимой — у нее чистый долг в размере 96 миллиардов долларов, и она не в состоянии диверсифицировать свою работу и производить что-то другое, кроме пива. Но пострадают также продажи вина и других алкогольных напитков, предназначенных для домашнего потребления. Судя по всему, фирмы будут активно продвигать самые дешевые бренды, сокращая таким образом свою маржу. Даже фирма Ardberg пытается охватить нижнюю часть рынка и производит теперь молодое пятилетнее виски под названием Wee Beastie.

Введенный режим самоизоляции и его последствия сильнее всего затронут небольшие фирмы по производству пива. Некоторые из них уже были приобретены гигантами этой индустрии — так, например, компания Anheuser-Busch InBev сегодня владеет пивоварнями Goose Island и Camden Town. Однако многие из них продолжают продавать пиво, произведенное на своих небольших предприятиях, но в таком случае им сложнее привлечь клиентов, выполняющих правила социального дистанцирования. Даже в хорошие времена многие такого рода фирмы с трудом покрывали свои расходы. Поскольку это небольшие предприятия, то у них меньше рычагов для продвижения своих товаров на полки супермаркетов. Некоторые из этих компаний будут проданы или просто перестанут существовать. Эта индустрия неизбежно утратит некоторое количество своего креативного импульса.

Кроме того, на горизонте появляются новые, более долговременные угрозы — демография и наркотики. Проведенные исследования показывают, что поколение Z, самые старшие представители которого недавно достигли питьевого возраста, будут, скорее всего, меньше потреблять алкоголя, чем их предшественники, отмечает Хавиер Ластра (Javier Gonzalez Lastra), сотрудник банка Berenberg Bank. Это будет оказывать влияние на алкогольную индустрию в течение ближайших лет, поскольку пик потребления алкоголя традиционно приходился раньше на период между 18 и 34 годами. Частично из-за этого в Америке, которая традиционно является самым крупным алкогольным рынком, общий объем продаж спиртных напитков сокращается вот уже три года подряд.

Юношеская трезвость пересекается с использованием марихуаны [важный момент — не она, а алкоголь оказывается «стартовым наркотиком» для тех видов наркомании, где это значимо. Прим.публикатора]. По данным опубликованного в прошлом году доклада, в подготовке которого принимали участие специалисты из компании iwsr Drinks Market Analysis, марихуана становится для молодежи альтернативой спиртным напиткам. Миллениалы в Америке составляют почти половину «дуалистов», которые и курят «травку», и потребляют алкогольные напитки. Covid-19 может еще больше склонить чашу весов в сторону марихуаны. При ограниченном потреблении алкоголя курение «травки» всегда было своего рода тайным занятием. Возможно, в этом отношении она лучше подходит для социального дистанцирования, чем чокаться бокалами в баре.

Да будет у меня достаточно для воздержания! Но пока еще необходимости в этом нет. Фирмы по производству алкоголя могут найти для себя некоторое утешение в Китае, где связанные с cоvid-19 опасения постепенно уходят. Клиенты вновь выстраиваются в очереди у баров. Цена акций компании Kweichow Moutai (в Китае это самый эксклюзивный бренд сорговой «огненной воды» baijiu), продолжают быстро расти, что свидетельствует о большом желании среди очень богатых людей потреблять люксовые напитки. А в некоторых местах возникает опасение по поводу того, что электронная торговля может перестроить алкогольный бизнес. Многие считают, что производители, использующие технологию доставки товаров непосредственно к дому, а не в супермаркеты, может дать им возможность лучше понять, каким образом еще глубже забраться в горло пьющих людей.

Конечно же, в таком варианте существует больше возможностей для инноваций. Однако пока наибольший интерес вызывают новые бизнес-модели, основанные на прямом доступе к клиенту, а не на новых видах экзотических спиртных напитков. Инновации в бизнесе всегда весьма привлекательны. Но эта привлекательность, все-таки, отличается от того, как запах виски воздействует на наши ноздри.

Оригинал в The Economist

Источник в inosmi.ru

Project Syndicate (США): новые представления об офисе

Бостон — В мае гендиректор Twitter Джек Дорси объявил, что его компания позволит сотрудникам, работающим сейчас из дома в соответствии с протоколом социального дистанцирования, оставаться там и дальше. Несколько других крупных компаний — от Facebook до французского автопроизводителя PSA — последовали этому примеру, объявив о планах разрешить намного большему числу сотрудников работать из дома даже после того, как кризис сovid-19 завершится. Станут ли офисы ещё одной жертвой пандемии?

В каком-то смысле смерть офиса назревала уже давно. В 1960-е годы американский футурист Мелвин Уэббер предсказывал, что мир может вступить в «постгородскую эпоху», когда

«появится возможность находиться на вершине горы и при этом поддерживать тесные, реалистичные контакты с деловыми и иными партнёрами в реальном времени».

Благодаря расцвету интернет-компаний во время бума доткомов в конце 1990-х стало казаться, что это будущее близко, как никогда. Как выразилась в 1997 году Фрэнсис Кернкросс, британский журналист, интернет стал «смертью для расстояний». Согласно этой логике, как только расстояние становится неважным, офисы — и соответственно города — теряют значение.

Может показаться, что сейчас мы приближаемся к этому моменту. От СМИ до офисных сотрудников — многие виды работы, для которых, как ранее считалось, необходимо общее рабочее пространство, сегодня выполняются дома из-за пандемии. Впрочем, те, кто участвовал в групповых звонках Zoom, знают, что, несмотря на прогресс в технологиях связи, удалённо общаться с коллегами по-прежнему намного труднее, чем при встрече лицом к лицу.

Проблема не просто в разнице часовых поясов или необходимости отвлекаться на детей; она намного глубже. Как доказывал в 1973 году социолог Марк Грановеттер, нормально функционирующие общества опираются не только на «сильные связи» (близкие отношения), но и на «слабые связи» (случайные знакомства). Сильные связи обычно формируют плотные, пересекающиеся сети (наши близкие друзья, как правило, являются близкими друзьями между собой), в то время как слабые связи соединяются нас с намного более широкой и разнородной группой людей.

Марк Грановеттер — профессор социологии факультета социологии, профессор им. Джона
Батлера Форда (John Butler Ford) в Школе гуманитарных и естественных наук Стэндфордского университета (Стэнфорд, США).

Наводя мосты между разными социальными кругами, слабые связи гораздо чаще знакомят нас с новыми идеями и мнениями, бросая вызов нашим предубеждениям, а также способствуя инновациям и их распространению. Видео-чаты и социальные сети помогают нам сохранять сильные связи, но вряд ли они способны привести к возникновению новых сильных связей, не говоря уже о том, чтобы соединить нас с таким же большим количеством людей за пределами нашего социального круга: баристы, попутчики в поезде, коллеги, с которыми мы не работаем напрямую, и так далее

Анализ данных, полученных от студентов, преподавателей и административных работников МИТ во время пандемии, явно подтверждает этот вывод. Мои коллеги и я построили две модели одной и той же сети коммуникаций — одна показывает контакты между людьми до того, как институтский кампус был закрыт, а другая — контакты во время карантина. Первые результаты (они ещё требуют дополнительного подтверждения, а также рецензирования экспертами) указывают на то, что круг контактов сужается: люди обмениваются большим числом сообщений внутри меньшей группы контактов. Иными словами, существующие сильные связи углубляются, а слабые связи пропадают.

Наверное, в будущем появится возможность скопировать физический эффект случайных встреч и начать формировать слабые связи онлайн. Но пока интернет-платформы явно не подготовлены к этому. Наоборот, они, как правило, активно отфильтровывают незнакомых людей и идеи оппонентов; эти функции способствовали усилению политической поляризации ещё до пандемии. В результате навязываемые карантином социальные пузыри становятся всё более непроницаемыми. Общее физическое пространство представляется единственным антидотом всей этой фрагментации. Офисы, способствующие более глубокому взаимодействию во время разнообразных знакомств, могут стать особенно сильным средством коррекции.

Тем не менее, спрос на подобные общие пространства, наверное, вряд ли вернётся к допандемическому уровню. Компании, которые, как и Twitter, не увидели падения производительности, с готовностью начнут снижать накладные расходы. Что же касается сотрудников, то им не нужно много времени, чтобы привыкнуть к жизни без долгих поездок на работу, строгих корпоративных графиков работы и некомфортной офисной одежды.

Всё это будет иметь очень серьёзные последствия. Снижение спроса на офисные площади даже на 10% может привести к падению цен на недвижимость. Но хотя это будет плохая новость для девелоперов, дизайнеров и агентов недвижимости, одновременно может снизиться экономическое давление, стоящее за городской джентрификацией.

В любом случае компаниям не стоит отказываться от офисов совсем, причём не только ради себя (новые, инновационные, коллективные идеи нужны им для успеха), но и ради благополучия городов, в которых они работают. Они могли бы позволить работникам оставаться дома чаще, одновременно предпринимая шаги, гарантирующие, что время, которое люди проводят в офисе, помогает установлению слабых связей.

Это может, например, означать трансформацию традиционных планов офисных помещений, которые помогают выполнять задачи в одиночестве, в более открытые, динамичные пространства, способствующих созданию так называемого эффекта кафетерия. (Нигде столь же легко не устанавливаются слабые связи, как в кафетерии во время ланча). Затем могут появиться и более радикальные варианты перепланировки, когда дизайнеры будут находить способы генерировать случайные знакомства, например, с помощью тщательно спланированных пространств для мероприятий.

Кризис сovid-19 показал, что у нас есть инструменты, помогающие оставаться на связи, когда мы находимся на вершине горы (ну, или за столом на кухне). И сегодня наша задача в том, чтобы создать физическое пространство, которое позволит нам регулярно спускаться с этой изолированной вершины. Это означает, что надо стремиться к новому рождению офиса в такой форме, которая повысит его самую главную ценность: способность содействовать всем видам связи, которые нас объединяют.

Карло Ратти преподает в Массачусетском технологическом институте, где руководит лабораторией Senseable City Lab, и является соучредителем международного конструкторского бюро CRA-Carlo Ratti Associati. Он является сопредседателем Всемирного экономического форума Global Future Council on Cities.

Оригинал в Project Syndicate

Источник в inosmi.ru

Рассматривая влияние covid-19 на большие города, авторы приходят к выводу, что именно они несут основную тяжесть человеческих и экономических издержек от пандемии. Худшее еще впереди, считают они, и это вызывает у них опасения, выживут ли мегаполисы как центральные узлы глобальной экономики.

Опустевшая Plaza de Catalunya в Барселоне во время частичного карантина в рамках 15дневного чрезвычайного положения по борьбе с коронавирусом

Project Syndicate (США): ковид-Сити — как спасаются разные города

Ян Голдин (Ian Goldin), Роберт Мугга (Robert Muggah)

ондон — Ни один город не избежал смертельного распространения коронавируса covid-19. Но вирус оказывал крайне неравномерное воздействие на различные группы людей, даже в пределах одного города. Когда Нью-Йорк был глобальным эпицентром пандемии, в центре города, на Манхэттене, уровень инфицирования составлял примерно 925 человек на 100 тысяч населения, по сравнению с 4125 человеками на 100 тысяч населения в Квинсе — районе на окраине города. Причина этого разрыва проста: самые богатые жители Нью-Йорка могли получить доступ к широкому спектру медицинских услуг и работать удаленно в просторных многоэтажных зданиях.

Как и в любом большом городе, почтовый индекс места проживания человека во многом определяет его судьбу. Манхэттен и Квинс находятся менее чем в 25 минутах езды на метро, но разница между ними в медианном годовом доходе составляет ошеломляющие 78 тысяч долларов США, а разница в продолжительности жизни обитателей этих районов города может достигать десяти лет. Подобное неравенство в доходах, здравоохранении, образовании и практически по всем другим показателям благосостояния сохраняется в большинстве мегаполисов мира. Covid-19 еще больше увеличит эту пропасть.

Во всем мире не столько густонаселенные города, сколько перенаселенные, маргинализированные жилые районы изо всех сил пытаются сдержать распространение covid-19. Социально-экономические показатели, а не физическая география являются ключевым фактором риска заражения, особенно в перенаселенных жилых районах развивающихся стран. Подсчитано, например, что больше половины из семи миллионов обитателей трущоб Мумбаи уже заражены covid-19. А в Южной Африке, где в пяти миллионах домашних хозяйств отсутствует холодильник, менее 46% имеют доступ к смывному туалету в своих домах и одна треть делят общий туалет с другими семьями. Неудивительно, что случаи заражения новой инфекцией резко увеличились, несмотря на радикальные меры по их блокированию.

Как мы показываем в нашей новой книге Terra Incognita, covid-19 усугубляет многочисленные формы неравенства внутри и между странами и городами и поднимает фундаментальные вопросы о будущем жизни в городах. Большие города несут основную тяжесть человеческих и экономических издержек от пандемии (и самое худшее еще впереди), вызывая опасения по поводу того, выживут ли они как центральные узлы глобальной экономики.

Но в то время как пандемия серьезно повлияла на многие суперзвездные города, некоторые ведущие отрасли в их экономиках показали удивительную устойчивость, чем можно объяснить и восстановление мировых фондовых рынков. Уже сейчас ясно, что самыми крупными победителями в нынешнем кризисе станут технологические гиганты. В тот день, когда сообщалось о падении экономического роста США на 32,9% (31 июля), фирма Amazon сообщила о квартальной прибыли в размере 5,2 миллиардов долларов США, с ростом продаж на 40% по сравнению с предыдущим годом. Точно так же Google, Apple и Facebook показали гораздо лучшие результаты в работе, чем экономика в целом во время пандемии.

По данным «Сити-банка», примерно 80% работ в сфере финансовых услуг могут осуществляться дистанционно, и одним из долговременных последствий covid-19 вполне может стать отказ от поездок в офис для многих, если не для большинства работников наукоемкой экономики. Более того, недавний опрос Гэллапа показал, что трое из каждых пяти американских рабочих, выполняющих работу из дома во время пандемии, хотели бы продолжать работать удаленно как можно дольше. Исследование агентства «Блумберг» показало, что 97% финансовых аналитиков, 94% управляющих фондами и 80% трейдеров планируют в будущем хотя бы часть времени работать дома

[Самые негативные последствия пандемии связаны с укреплением классового разделения, пропасть между «верхними» и «нижними» делается глубже, и преодолимой ещё труднее. Возможность работать дистанционно и получать помощь от государства укрепляют устойчивость положения в обществе первых, но усиливают «подвешенность» социального статуса, и неустойчивость жизни вторых, чем укрепляют классовое господство, усиливают эксплуатацию «низших». Отсюда коронавирусный удар по трудовому праву, усиленное стремление предпринимателей превращать работника в батрака и раба, и прочее, о чём мы писали ещё весной:

«если ничего не предпринимать в плане развития классового сознания и солидарности, «на выходе» в обществе будет гораздо больше разобщённости между людьми, господского чванства «сверху» и гнущихся спин «снизу».

Помимо углубления «старых» форм социального неравенства, связанных с доходом, образованием, районом города, появляются новые, следующие из невозможности работать дома и обязательности тесных контактов друг с другом и с людьми. Если финансовый аналитик и трейдер могут работать из дома, то исследователь должен наблюдать в поле и ставить опыты в лаборатории, ряд офисных служащих легко переходят на удалёнку, другие должны тесно общаться с клиентами (как продавцы, аптекари, парикмахеры и т.д.). Однако практически все рабочие — фабрично-заводские, складские, в супермаркетах и торговых центрах, обслуживающие городской транспорт и т.д. вынуждены работать в пережнем, тесном, контакте друг с другом. Их предприятия — в отличие от строящегося жилья — никто и не думает перестраивать. Как на всё это реагировать? Как рабочие Индии, курьеры России, работники «Амазона» по всему миру и многие другие, в ответ усиливающие классовую борьбу и/или проникающиеся симпатиями к социализму/коммунизму (среди молодёжи высокие и до пандемии).

Но об этом гг. из цитируемых изданий не пишут. Прим.публикатора].

Даже если противовирусная вакцина будет разработана и внедрена уже в 2021 году, covid-19 будет чрезвычайно разрушительным для городов. Николас Блум из Стенфордского университета предсказывает, что если города потеряют офисные здания, ранее использовавшиеся работниками умственного труда, то городские доходы в целом могут упасть на треть. Резкое снижение налогов на имущество и других поступлений серьезно подорвет способность муниципальных органов власти предоставлять основные услуги. Уход высокооплачиваемых работников будет иметь опасные последствия для других жителей города — от официантов и актеров до бакалейщиков и розничных торговцев. Эти люди и службы дают городам большую часть их репутации, и их потеря ускорит падение по нисходящей спирали.

Тем не менее, хотя многие крупные города находятся в упадке, они далеки от полного падения. Гибель городов-суперзвезд предсказывали и ранее, однако городские районы всегда демонстрировали чрезвычайную способность к быстрому восстановлению, в том числе от пандемий и эпидемий. Даже в самых неблагоприятных условиях большие, средние и малые города остаются самыми желанными местами для жизни, работы и развлечений, а городские жители в среднем здоровее и богаче своих сельских собратьев. Это вряд ли изменится, несмотря на ускорение перехода к удаленной работе.

Города по-прежнему будут центрами инноваций, экспериментов и изобретений. Поскольку многие страны сейчас сталкиваются со второй волной covid-19 (или все еще находятся в первой волне), мэры городов переосмысливают свои стратегии повышения доступности, поощрения чистоты, обеспечения стабильных цепочек поставок, производства энергии и уменьшения транспортных пробок. Именно потому, что города сталкиваются с огромным финансовым дефицитом и растущими обязательствами, им придется использовать свои исключительные творческие способности, чтобы делать больше с меньшими затратами. Вместо того, чтобы быть экзистенциальной угрозой для городов, covid-19 может привести к более развитому и инклюзивному урбанизму в некоторых частях мира.

Так или иначе, наше будущее — в городах. Вот почему Всемирный экономический форум сосредоточил свое внимание на инициативе «большой перезагрузки» в городских центрах, и Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Антониу Гутерриш поставил задачу создания устойчивых и инклюзивных городов в качестве центров для достижения целей устойчивого развития. Задача городских лидеров состоит в том, чтобы начать инвестировать в микромобильность и пешеходность, одновременно тестируя новые модели городского дизайна, включая модернизацию зданий и общественных пространств с использованием более здоровых возобновляемых альтернатив. Пандемия показала нам, что обеспечение развития здорового населения требует перестройки общества. Этот процесс начнется именно в городах.

Ян Голдин —профессор глобализации и развития Оксфордского университета, соавтор (вместе с Робертом Муггой) книги «Terra Incognita: 100 карт, которые переживут следующие 100 лет».

Роберт Мугга — соучредитель Института Игарапе и группы SecDev. Является членом будущего Совета Всемирного экономического форума по городам и консультантом доклада о глобальных рисках. Соавтор (вместе с Яном Голдином) книги «Terra Incognita: 100 карт, которые переживут следующие 100 лет».

Оригинал в Project Syndicate

Источник в inosmi.ru

Пандемия коронавируса выявила слабые места городов с точки зрения не только эпидемиологии, но и окружающей среды, социального равенства и инфраструктуры. Канадская газета опросила канадских же экспертов о том, что они сделали бы по-другому. Некоторые рекомендации пригодятся и россиянам.

Больше туалетов, прекратить расползание, улучшить законодательство: 13 рецептов от урбанистов для хворающих городов (The Globe and Mail, Канада)

Джо Кастальдо (Joe Castaldo)

Когда пандемия закончится, принципиально важно, чтобы наши города получили больше автономии от регионов. Горожане должны знать, что сами контролируют свою жизнь и могут определяют свое будущее без назойливого вмешательства региональных властей. И тогда города станут такими, как им хочется.

Торонто — либеральный город в консервативной провинции. Отклик на пандемию горожанам кажется неадекватным. Они считают, что полиция и школы не справляется. Они не получают необходимую медицинскую помощь. Им кажется, что всякий раз приходится обращаться за помощью в провинцию, а там ее могут и не оказать.

Если мы хотим изменить наши города на благо Канады, сделать их более пригодными для жизни и исполнить желания населения, это придется изменить.

Лезли Лоу (Lezlie Lowe), автор книги «Некуда сходить: общественные туалеты и частные нужды» (Галифакс)

Не хватает общественных туалетов. И я имею в виду бесплатные туалеты от муниципалитета, куда без лишних вопросов может зайти любой желающий. В большинстве канадских городов есть множество туалетов в коммерческих заведениях — кафе, торговых центрах и ресторанах. Но они не всегда доступны, в отличие от общественных уборных, которые открыты круглосуточно и бесплатно. Надо понимать, что туалеты в Starbucks или McDonald‘s подойдут не каждому. Бездомного, кто не мылся три дня, туда не пустят. В таком случае вас, скорее всего, вышвырнут.

Когда планировщики говорят о будущем городов, все это невероятно обнадеживает. Я рада, что мы обсуждаем пригодность для пешеходов, удобство для жизни и комфорт для престарелых. Но ничто из этого без общественных туалетов невозможно. Будь их больше, люди смогли бы больше времени проводить в городах. В торговых центрах обычно туалеты приличные, и их вполне хватает — и это одна из причин, почему люди там задерживаются.

Диана Сакс (Dianne Saxe), бывший комиссар Онтарио по окружающей среде (Торонто)

У каждого города должен быть «углеродный бюджет», и мы относимся к сокращению углеродного следа со всей серьезностью. В противном случае у нас не будет никакого будущего. Ключевые моменты углеродного бюджета — это дисциплина, компромиссы и подотчетность не хуже, чем в финансовом. Если мы допускаем большое количество углерода из одного источника, придется снизить выхлопы в другом месте. Такие компромиссы приведут к реальным действиям. Это важно делать на городском уровне, потому что большинство канадцев живут в городах, и на муниципалитетах лежит большая ответственность за наши выбросы.

В то же время муниципалитеты больше всех страдают от антропогенного воздействия на климат. Мы знаем, что климатический кризис усугубляет неравенство, утяжеляет социальное бремя и бьет по муниципалитетам напрямую. Так что во многих отношениях им есть что терять — больше, чем другим уровням власти. Рано или поздно пандемия закончится. Но климатический кризис усугубляется, и окно для создания пригодного для жизни мира стремительно закрывается.

Питер Гилган (Peter Gilgan), основатель строительной фирмы Mattamy Homes (Торонто)

Чтобы качественная жизнь стала доступна многим, требуется множество взаимосвязанных факторов. Пандемия высветила, почему они так важны. Все дело в концепции «живи, работай, учись, играй». Мы стремимся ее воплотить. Как нам создать среду, где все это станет доступным каждому по месту жительства? Мы учимся у небольших европейских городков, они более самодостаточны — например, ездить издалека на работу не надо, а отдохнуть можно в пабе на углу. Так укрепляются социальные структуры. Но я не уверен, что это всегда делается целенаправленно. Когда у тебя нет конечной цели, ты просто плывешь по течению. Так что перво-наверно наметьте себе курс.

Захра Эбрахим (Zahra Ebrahim), генеральный директор Monumental, консультационной фирма по справедливому восстановлению от сovid-19 (Торонто)

Представьте, что вы назначили общественных деятелей, чтобы они раз в четыре года решали, что нужно их сообществу. Какие будут приоритеты? Кто самый уязвимый? Это что-то вроде оценки справедливости для каждого района, так что в каждое конкретное решение или попытку побороться с пандемией на местах будут оценивать надежные деятели. Они не связаны ни с какой организацией, а просто следят за тем, чтобы у нас была точная картина происходящего. Прямо сейчас этого не хватает. В районе Торонто Сент-Джеймс-Таун одна местная организация проводит собрания: делегаты отправляются в район пообщаться с местными жителями, а затем все собираются и вместе и разрабатывают план приоритетов, ведь все хотят одного и того же. Когда я это увидела, я подумала: а почему же другие районы так не делают?

Эд Соншайн (Ed Sonshine), основатель и генеральный директор инвестиционного фонда Riocan (Торонто)

Мне ясно, что величайшая потребность — больше открытого пространства в центре города. Город знает, что это проблема, но надо идти дальше, работать над списком приоритетов. У нас в Торонто нет центрального парка. Я поддержал идею парка площадью 20 акров, который собирались разбить над железнодорожным коридором в центре города, но она так и не воплотилась. Посмотрите, что сделали в нью-йоркском Хадсон-Ярдс на берегу Гудзона — по сути над железнодорожными путями выстроили целый город. Вопрос лишь в стоимости. Когда-то это казалось огромными деньгами, а сегодня, по сравнению с тратами на борьбу с пандемией — гроши.

Хезер Макферсон (Heather McPherson), генеральный директор Университетской женской больницы (Торонто)

Нам нужно заняться медициной. Мы должны охватить людей на местах — будь то через мобильную связь или виртуальной помощью — и выйти за стены учреждений, будь то больница или кабинет врача. Нельзя ждать, что люди с проблемами — бедность, расизм и так далее — возьмут и сами придут на прием. Они не пойдут через проходную больницы или ворота поликлиники. Это мы должны адаптироваться. Наша система совершенствуется, но никаких стимулов для охвата наиболее обособленных сообществ пока нет. Одного финансирования недостаточно — надо менять традиционный подход к медицине.

Доктор Карен Ли (Karen Lee), автор книги «Здоровые города: моя борьба за здоровье и благополучие мира — в том числе и ваше», доцент профилактической медицины, Университет Альберты (Эдмонтон)

Эпидемии прошлых эпох вроде холеры удалось победить за счет городских новшеств — в частности, улучшилась санитария. На смену инфекционным заболеваниям пришли незаразные — сердечно-сосудистые, инсульты, диабет и рак. Мы знаем, что хронические заболевания и сопутствующие факторы риска (например, ожирение), усугубляют и течение сovid-19. Так что ради победы над пандемией придется с ними побороться. Надо устранить барьеры, которые мешают здоровому образу жизни и здоровому питанию. Исследования показывают, что если в районе есть доступ к здоровой пище, жители здоровее питаются и соблюдают правильный вес. Там, где можно безопасно ходить пешком или ездить на велосипеде, двигательная активность выше, а люди менее изолированы. Надо проектировать районы так, чтобы были точки продажи здоровых продуктов питания. Наши районы должны продвигать активный образ жизни, быть доступнее пешеходам и велосипедистам и удобнее для общественного транспорта. Наконец, мы должны обеспечить равноправную интеграцию мест отдыха в каждый район.

Дженнифер Кесмат (Jennifer Keesmaat), основатель Keesmaat Group (Торонто)

Важно понимать, что 75% роста по всей Канаде за последнее десятилетие пришлось на разрастание пригородов, чьи жители сильно привязаны к автомобилям. Надо активнее модернизировать пригороды, чтобы люди как можно меньше зависели от машин. Плотность должна вырасти, а не наоборот. Есть противоречащий фактам миф, что люди бегут из городов и оседают в пригородах. На самом деле, надо сделать пригороды более урбанизованными и переосмыслить их, сделать из них образцы экологичного восстановления. Первое, что нужно сделать — отменить зонирование. На значительной части территории страны действуют законы, которые закрепляют крайне низкую плотность населения и не допускают, например, уютных магазинчиков на углу и небольших съемных квартир. Надо обеспечить более ответственное землепользование — например, позволить домовладельцам добавлять к собственности дополнительные жилые единицы без обременительных затрат на строительство. Если мы хотим среду, где можно ходить пешком и ездить на велосипеде — здоровую, экологическую и так далее — все сводится к повышению плотности пригородов.

Энди Янь (Andy Yan), директор программы градостроительства Университета Саймона Фрейзера (Ванкувер)

С самого начала 20-го века города систематически изолировали жилые, деловые и промышленные районы. Нередко имеются строгие законодательные акты насчет условий эксплуатации — их-то и нужно ослабить. Подумайте о ресторанах: так ли обязательно, чтобы окно для еды на вынос было почти 300 квадратных метров по площади, или же этим можно пренебречь, потому что столько народа там все равно не наберется? Или, как вы знаете, некоторые рестораны внезапно начали торговать продуктами. С ослаблением условий эксплуатации город станет органичнее — по сути появится новый, экологичный тип района.

Стефани Аллен (Stephanie Allen), член совета некоммерческой организации по истории чернокожих «Аллея Хогана» (Ванкувер)

Мы знаем, что между домовладельцами и съемщиками есть большая разница в уровне благосостояния, и неуверенность съемщиков вполне реальна. Эта незащищенность усугубилась пандемией на фоне финансового кризиса. Доверительная собственность на землю уберёт жилье со спекулятивного рынка. Один из сценариев для съемщиков такой: некая некоммерческая организация владеет активами, обслуживает их и следит за тем, чтобы арендная плата покрывала ипотеку, а земля сдается муниципалитетом в аренду на 99 лет или принадлежит другому государственному учреждению. Так земля будет в безопасности. Арендная плата взимается на кооперативной основе, и люди сами решают — по ситуации. Хозяйственное обслуживание финансируется на долевой основе. Так жители смогут сами управлять ситуацией. Съемщики нередко бесправны, и домовладельцы могут подорвать их благосостояние. Доверительная собственность на землю вернет людям власть и даст им возможность самим распоряжаться на благо района.

Эбигейл Мориа (Abigail Moriah), соучредитель проекта «Черное планирование» по обучению аборигенов и цветных (Торонто)

Процесс принятия решений — это замкнутый круг. Он воссоздает то же неравенство — и особенно это касается аборигенов, черных, коричневых или иных слоев населения, оказавшихся на обочине. Есть немало отличных идей, как улучшить районы, но такое ощущение, что мы все время прислушиваемся к меньшинству. Так как же привлечь и выслушать тех, кто не принимает участия в этих обсуждениях? Во-первых, важно вкладываться в обучение и поддержку конкретно в области градостроительства, чтобы у нас было равное представительство. Участие BIPOC (аббревиатура «чёрные, аборигены и цветные», прим. перев.) — безусловно, важно, но надо прислушиваться к неимущим и другим голосам, которые не слышны. Во-вторых, нам нужна более репрезентативная модель принятия решений, чтобы коренным образом изменить нынешнюю модель градостроительства, и остановить вред, который она наносит. Это модель должна исходить из опыта отчужденных и неблагополучных слоев населения. Вот какие вопросы надо задавать:

«Что не так? Как нам это исправить? Что для этого надо сделать?».

Брент Тодериан (Brent Toderian), основатель консультационной фирмы по градостроительству Toderian Urbanworks (Ванкувер)

Многие проблемы, с которыми наши города столкнулись во время пандемии, возникли из-за того, что слишком много пространства съели автомобили. Во-первых, мы осознали, насколько широкие нужны тротуары, чтобы получать необходимую физическую нагрузку или умственную передышку, сохраняя при этом предписанную дистанцию в два метра. Затем речь зашла о безопасных велодорожках. Хотя машин на улицах стало меньше, они стали чаще превышать скорость, и опасность даже увеличилась. Наконец, возник вопрос, что ресторанам без уличного пространства не выжить — и мы даже не говорим про открытые торговые точки.

Этого будет сложно добиться, если города не хотят переосмысливать огромное пространство, отведенное автомобилям. Многие канадские города без особых усилий создали велодорожки в парках и вдоль морских дамб, где не нужно идти на компромиссы с дорожным движением. Мэры нередко уверяют, что они горой за активный транспорт, но конкретных мер принимать не торопятся. Одними заявлениями тут не ограничишься. Столь желанного сдвига достичь не удастся, если мы не готовы менять приоритеты.

Оригинал в Globe and Mail

Источник в inosmi.ru