Эстония: традиции преследований по национальному признаку

Бывшая Северо-западная армия из некогда стройных колонн, ласкавших взоры всей контрреволюционной своры, окружавшей Республику Труда со всех сторон, к апрелю 1920 года превратилась в полуголодных, раздетых, одичалых людей.

Наиболее «работоспособными» в деле ведения дальнейшей борьбы с Советской Россией оказались только офицеры из бывшей Северо-западной армии. П. В. Глазенап, Б. С. Пермыкин, С. Н. Булак-Балахович, Стре-копытов и другие в скором времени переправились на территорию, занятую польскими войсками, и принимали там активнейшее участие совместно с Б. В. Савинковым в борьбе против РСФСР [563]

В Эстонии же осело около 1/3 бывшей Северо-западной армии, остальное русское эмигрантское население состояло из средней обывательской массы, среднего чиновничества, офицерства, мещанства, мелкого купечества. Все эти лица не имели особых связей в Европе, не располагали денежными суммами и не владели иностранными языками.

Тридцать было бы честнее…

Русский эмигрантский комитет в Эстонии, получавший средства из различных источников (Российско-британское общество в Лондоне, Американский красный крест, датский, шведский и французский сенаты, Американская администрация помощи, Главный комитет помощи беженцам в Лондоне, Земский союз, несколько частных лиц), пытался облегчить жизнь эмигрантов в Эстонии. Помощь комитета в течение всего 1920 г. выразилась в том, что при общем бюджете комитета около 4 миллионов эстонских марок денежных пособий нуждающимся было выдано на сумму 389 885 эстонских марок. На содержание же самого комитета и его отделений за 1920 год было израсходовано 1 262 000 эстонских марок. Другой вид помощи заключался в попытках комитета улучшить правовое положение эмигрантов и предоставить им работу. Об этой стороне деятельности комитета в 1920 г. свидетельствуют следующие данные: из всего количества 1203 человек, нуждавшихся в работе, только 438 человек получили ее; из 2538 поддержанных комитетом ходатайств на право жительства русских эмигрантов в Эстонии — эстонскими властями было удовлетворено только 150 заявлений.

Деятельность комитета не могла улучшить положение эмигрантов. Эти комитеты существовали только для того, чтобы создать «декорум общественной благотворительности и правовой защиты, а также для того, чтобы дать возможность безбедно существовать немногочисленным лицам, близко к ним стоящим и руководящим их деятельностью»

Со стороны эстонских властей принимались все меры к тому, чтобы поскорее обезличить русских эмигрантов. Так, например, русские адвокаты были лишены права практики в Эстонии, русские врачи принуждались вновь сдавать государственные экзамены при местных эстонских университетах для получения права на врачебную практику, в Ревеле было запрещено включать в программу концертов и кабаре более 50% номеров, исполняемых русскими артистами-эмигрантами.

Вскоре эстонские власти приступили к систематической выкачке денег от русской белой эмиграции, причём эта работа велась и в принудительном, и в добровольном порядке.

Первый способ заключался в том, что русские эмигранты обязаны были покупать себе паспорта на жительство на 6-ти месячный срок за уплату каждый раз 520 эстонских марок, в то время как эстонцы получали постоянные паспорта, и притом бесплатно. Неуплата в срок этой суммы влекла за собой или штраф до 3000 марок с принудительным его взысканием, или высылку из Эстонии. Впоследствии эстонское министерство внутренних дел обязало платить не только главу семейства, но и всех членов семьи.

Второй способ выкачки денег, прикрытый добровольным волеизъявлением самих русских эмигрантов, состоял в том, что, учитывая желание многих беженцев перейти в эстонское подданство, эстонское правительство объявило, что в таких случаях каждое ходатайствующее лицо обязано одновременно с подачей заявления вносить 2000 эстонских марок, которые не подлежали возврату даже в случае отклонения ходатайства.

По этому поводу одно из лиц, осведомленных в то время с бытом русской эмиграции в Эстонии, писало:

^«В эту явно нагло расставленную мышеловку налезло множество русских мышей. В подданство эстонской республики попало, правда, всего десятка два, но по 2000 марок внесли все. Был даже случай, когда с эмигранта, уловчившегося подать прошение, внеся «в рассрочку» всего 1000 марок, требовали через полицию вторую тысячу, хотя в ходатайстве ему уже было отказано».

Николай Корнатовский. Борьба за красный Петроград.

(Переиздание работы 1929 года). М. Изд-во АСТ, 2004. С.564-565

Оказывается, дискриминация, поборы и вымогательство – это даже не месть советскому прошлому,  а одна из традиций эстонской государственности. Что есть подтверждение мысли Вл.Соловьёва: всякий национализм = национальный эгоизм, не знающий ни благодарности, ни стыда.