Некоторые пути сохранения биосферы при урбанизации

Print PDF

 

Родоман Б.Б.

Поляризация ландшафта

«Каковы бы ни были ожидаемые успехи в производстве синтетических материалов и пищевых продуктов и в дальнейшем создании искусственной среды, в которой применяется дешевая энергия, непременным условием существования человечества является сохранение на Земле растительного и животного мира, и не как случайного набора видов, а в составе монолитных пространственных систем — природных территориальных комплексов. Чтобы сохранить природу, надо прежде всего правильно разместить два полюса современной жизни — город и заповедный естественный ландшафт, разделив и в то же время соединив их промежуточными функциональными зонами производственного и непроизводственного использования природных ресурсов. Назовем такое сочетание городов и заповедников «поляризованной биосферой».

Обратной стороной процесса урбанизации стало относительное обезлюдение и временный упадок местностей, оказавшихся в стороне от городской жизни. Экономическим затишьем малонаселенных и бездорожных мест можно воспользоваться, чтобы отвести их для восстановления природы и отдыха людей. Вдали от больших городов и транспортных магистралей целесообразно расположить заповедники, окружив их охранными зонами рекреационных парков. Сельское же хозяйство, наоборот, придвинуть ближе к городам, сделав его высокоинтенсивным и обеспечивающим городское население многими видами малотранспортабельной продукции.

Нередко на проезд между соседними городами тратится меньше времени, чем на достижение окраины пригородной зоны. Дальнейшая эволюция транспорта. особенно развитие экспрессных сообщений, приведет к инверсии географического пространства: полюс относительной недоступности в нем будет находиться не на краю освоенной территории, а станет множеством точек внутри ячеек транспортной сети. В таких условиях располагать заповедники вдали от городов — это значит устраивать их на стыках узловых районов там, где влияние больших городов минимально.

В эпоху очагового земледелия вокруг отдельного поселения с небольшими площадями сельскохозяйственных угодий простиралось «море» девственной природы. В наше время географическая среда как бы выворачивается наизнанку: в положение «острова» между многочисленными городами попадает естественный ландшафт. Звездообразные города, разрастаясь вдоль дорог лучами густонаселенных пригородов, разбивают его на мелкие участки, недостаточные для размещения всех необходимых элементов и проявления внутренних связей природного комплекса. Чтобы сохранять и восстанавливать биосферу, надо не только заповедать уцелевшие естественные ландшафты, но и соединить их «зелеными коридорами» в единый массив, охватывающий всю страну, а затем и континенты. Для этого пригодились бы сохранившиеся «просветы» в пригородной застройке, полезащитные лесные полосы, рекультивированные пустыри, берега озер, долины рек. овраги, горные хребты, болота. Пересекающие их дороги будут или огорожены, или пройдут без остановочных пунктов в туннелях и по эстакадам, в выемках и по насыпям.

В «поляризованной биосфере» пересекутся как двойственные графы две обособленные коммуникационные сети: 1) утилитарные дороги для людей и грузов с общественными центрами в узлах и 2) пути диких животных, перекрещивающиеся в заповедниках. На эти сети наращиваются функциональные зоны, а в них встраивается третья сеть — рекреационная. Из городов по осям зеленых клиньев, начинающихся в городских парках, связав все поселения между собой и с местами отдыха, огибая заповедники и касаясь их в немногих точках, протянутся туристские дороги и тропы, оборудованные согласно требованиям ландшафтной архитектуры. Их кольцевые отрезки пройдут по краям зеленых коридоров (рис. 1).

Иллюстрирующий статью симметричный чертеж условно предполагает однородную равнину без рек, равномерную транспортную сеть без разветвлений. города одинакового размера без их иерархии и т. п. Ясно, что такая теоретическая схема должна быть затем трансформирована применительно к местным условиям. Так. например, приморский вариант «поляризованной биосферы» включил бы прибрежную линейную планировку, а при наличии на берегу одного доминирующего города — асимметричную веерную. Направление коммуникационных сетей в значительной мере будет предопределяться рельефом и долинами рек.

Лесопарковые пояса отступают и распадаются под напором растущих лучей городов. Не постигнет ли та же участь их преемников — зеленые коридоры и клинья? Не будет ли слишком велик соблазн — острия клиньев заполнить выставками и ярмарками, а коридоры отвести санаториям и домам отдыха? Делать этого нельзя ни в коем случае! Неплохие места для строительства можно найти и в других местах, а тонкие звенья зеленой сети ценны не столько своей площадью и внутренними свойствами, сколько особым географическим положением. Ликвидировать их — значит превратить «поляризованную» биосферу в «парализованную». Этого не случится лишь при вполне эффективной законодательной охране ландшафта.

Городские агломерации, в том числе мегалополисы, порождены и поддерживаются современным транспортом, прежде всего автомобильным. Но способы сообщения исторически изменчивы. Будущее принадлежит массовому- и автоматическому- общественному- транспорту-; легковой же автомобиль имеет шансы сохраниться на века только как аттракцион или спортивный снаряд. Дешевизна энергии, необходимой для строительства и эксплуатации путей, и высокая скорость сообщений уменьшат значение расстояний в повседневных миграциях людей и позволят создать такие формы расселения, которые необходимы для рационального сосуществования техносферы и биосферы. Можно предположить, исходя из законов диалектики, что тот самый технический прогресс, который поставил живую природу под угрозу, впоследствии спасет и сохранит ее: что существующее ныне положение — не начало конца биосферы, а лишь некоторый критический момент в ее эволюции. Но болезнь не пройдет сама. Проект «поляризованной биосферы» — один из методов «лечения» живой географической среды в эпоху продолжающейся индустриализации, автомобилизации и роста городов вширь.

В дальнейшем города-узлы «поляризованной биосферы» должны расти главным образом по вертикали. Благодаря многоэтажному строительству рельеф «статистической поверхности», показанной изолиниями на карте плотности населения, постепенно овеществляется в строениях, превращается в реальный антропогенный физический рельеф Земли. Можно представить себе город будущего в виде единого иерархически расчлененного ступенчатого высотного здания, своего рода «жилой горы» или группы «гор» разной высоты на общем цоколе. На озелененные террасы-крыши выйдут окнами детские учреждения и жилые комнаты квартир, похожих на сакли горцев. В глубине такой «горы» расположится общественное обслуживание, а под ним? как в воздвигнутой части города, так и в выработанной подземной толще, найдут свое место склады и автоматизированное производство, в том числе и гидропоническое земледелие при искусственном освещении. Город будет похож на многопалубный корабль, плавающий в литосфере и изостатически с ней уравновешенный. Если соседние «города-горы» в конце концов сольются, то прежде всего подземными частями: не поглотят окружающие парки, а вытеснят их вверх, как теплый воздух вытесняется холодным при окклюзии циклона.

В модели «поляризованной «биосферы» и террасированного города-здания отражены многие известные понятия и схемы, прогнозы и проекты, планы и реальные достижения науки, архитектуры н градостроительства: функциональные пригородные зоны, звездообразные, линейные и сетчатые города, московская система клинообразных городских парков, ландшафтные коридоры и ленточные заповедники, совмещение общественных центров с транспортными, пирамидальные и конические высотные города и т. п. Все эти схемы, связанные логической и исторической преемственностью, хорошо согласуются между собой, кажутся последовательными набросками одной картины и вписываются в проект «поляризованной биосферы». Для полного осуществления замысла необходимо производство без отходов, регулирование состава населения и многое другое. Как и прочие прогнозы такого рода, наша идея — всего лишь очередное и. конечно, далеко не последнее приближение к вероятной картине рационального будущего.

27 октября 1970

Вестник Моск, ун-та. география. 1971. №3. С. 92 — 94.

Поляризованный культурный ландшафт

1. Объективная территориальная поляризация и ее использование в интересах общества[1]

В обширном круге глобальных экологических задач, стоящих перед современной наукой, на долю географии приходится прежде всего разработка проблемы территориального симбиоза природного ландшафта и человеческого общества, т.е. гармоничного взаимовыгодного сосуществования и взаимообусловленного размещения природных и антропогенных элементов окружающей среды. Системную, целеустремленную программу такого симбиоза можно представить как проект идеального культурного ландшафта. для чего требуется соединить достижения ландшафтоведения. экологии и различных естественных наук с объективными законами и нормативными принципами пространственной самоорганизации человечества, выявленными под влиянием и при участии теоретической географии. Примером такого соединения могло бы служить использование для пространственной организации жизни общества феномена функциональной поляризации территории.

Как известно, одним из признаков прогрессивного развития биосферы считается усиление ее разнообразия. Неоднородность окружающей среды благодаря людям значительно возросла. Человеческая деятельность ускорила пространственную дифференциацию земного мира, увеличила число имеющихся на Земле типов ландшафта. К природным элементам местности добавились антропогенные объекты — сооружения, агроценозы, дигрессивные природные комплексы и т.п. Правда, при этом многие виды растений и животных исчезли безвозвратно, а многие природные ландшафты оказались на грани уничтожения. что неоднократно бывало и раньше, до появления человека на Земле, однако в целом структура биосферы продолжает усложняться, и было бы важно сохранить эту тенденцию, не допустить ее перелома в сторону упрощения, деградации.

Концентрация людей и продуктов их труда в поселениях, на предприятиях н связывающих их путях усилила всегда существовавшую неравномерность охвата территории человеческой деятельностью. Зоны повышенной урбанизации. протягиваясь вдоль дорог, внедряются в природный и сельскохозяйственный ландшафт. Естественные и искусственные элементы в окружающей человека среде сближаются, сталкиваются, пересекаются и перемешиваются: увеличивается дискретизация пространства, становятся более резкими качественные границы между земельными участками. Расширение диапазона имеющихся типов местности, пространственное сближение н соседство ареалов, занятых различными видами ландшафта, которые по своему происхождению и по месту в привычных нам классификациях достаточно между’ собой удалены, их территориальное взаимопроникновение — все это приводит к нарастанию контрастов в географической среде (Ю.Г.Саушкин, 1971).

Разнообразие и контрасты обогащают и стимулируют развитие цивилизации. На пространственных различиях основано территориальное распределение функций (ролей), в том числе географическое разделение труда между районами и пунктами, а также миграции всех живых существ, включая людей. Без качественной дифференциации и пространственной неоднородности мира не может быть экономической кооперации и интеграции. Не только наличие каких-либо природных и культурных богатств, но и различия их от места к месту сами по себе являются важными ресурсами. Есть основания предполагать, что всякого рода географические различия, природные и антропогенные, в ближайшем будущем не потеряют значения, поэтому их надо всемерно изучать и использовать.

Признаком усиления пространственного разнообразия, частным случаем пространственной дифференциации и нарастания контрастов можно считать так называемую поляризацию территории — появление на ней элементов, в том или ином смысле противоположных, но в какой-то степени сравнимых и равноценных по качеству, местоположению и функциям: водоемы и суша, хребты и тальвеги, вершины и впадины, истоки и устья рек ядро и периферия узлового района, городская среда и естественный природный ландшафт и т.д. В первую очередь заслуживают называться полярными такие элементы, которые не только противоположны по качеству, но, кроме того, сравнимы и равноценны по величине, значению и размещению в пространстве. Особенно интересно, когда одни признаки полярности у сравниваемых элементов налицо, а другие выражены лишь потенциально или могут быть созданы искусственно, т.е. неполную поляризацию можно превратить в полную. Иными словами, для того, чтобы понятие территориальной поляризации служило научным инструментом, оно должно применяться к нетривиальным, мало известным или необщепризнанным явлениям и охватывать не только существующие, но также возможные и желательные пространственные структуры.

Как всегда, в ходе своего саморазвития, а также, в наши дни. главным образом под влиянием человеческой деятельности, земной мир все более дифференцируется в пространственном отношении, а следовательно и поляризуется. Та или иная поляризация территории может расцениваться по-разному. Так, например, не только нарастание, но и сохранение существенных различий в уровне жизни населения и благоустройстве среды между городом и деревней, между развитыми и развивающимися странами представляется нежелательным. В то же время против географического разнообразия ландшафтов, народов, стран и культур как-будто никто не возражает. Более того, кажется очевидным, что такое разнообразие обогащает и стимулирует цивилизацию. На пространственных различиях основано территориальное распределение функций (в том числе географическое разделение труда) между районами, а также миграции всех живых существ, включая людей. Без качественной дифференциации и пространственной неоднородности мира не может быть экономической кооперации и интеграции.

По-видимому, всякого рода географические различия, природные и антропогенные, в ближайшем будущем не потеряют значения. Надо всемерно изучать и использовать разнообразные формы пространственных различий, в том числе и полярные противоположности в ландшафте.

Одна из главных причин фактически происходящей поляризации территории — вышеупомянутая пространственная концентрация антропогенных явлений. Сосредоточение подавляющей части постоянного населения в больших городах и вдоль магистральных дорог привели к относительному экономическому отставанию многих сельских местностей, малых городов и прочих мест. Односторонняя, отрицательная оценка этого явления влечет за собой негативные по своей сути предложения и мероприятия — попытки преждевременно ограничить рост больших городов, насадить в малых городах какое-то производство, удержать сельских жителей от центростремительных миграций и т.п. Более реалистичным и соответствующим логике исторического развития представляется противоположный, позитивный пуль: не тормозишь объективные процессы поляризации, а воспользоваться ими в интересах общества. Было бы полезно рассматривать территориальную поляризацию как явление не только социально-экономическое, но и экологическое, т.е. считать, что в мире в какой-то мере противостоят районы, где природный ландшафт сохранился сравнительно хорошо, и места, где он вытеснен искусственной средой. А так как оба вида среды явно необходимы для дальнейшего существования человечества, то надо установить между ними отношения взаимовыгодного сотрудничества, превратить поляризацию геопространства из источника социальных и экономических диспропорций в средство формирования экологически целесообразной территориальной организации жизни общества.

Для сохранения биосферы необходимо, чтобы богатый, многоярусный покров урбанизированных ландшафтов всегда занимал значительную долю земной суши, до одной трети, если не больше. Такие угодья должны где-то располагаться. должны присутствовать в каждой природной зоне, в каждом довольно малом районе. Было бы целесообразно размещать и сохранять заповедники, парки, леса, луга, лесосады не только там, где они уже есть и где имеются все необходимые для них природные условия, но и в местах, удобных по экономико-географическому положению, где какую-то часть природных условий придется создавать искусственно, идя на известные затраты. Иными словами, для рациональной организации территории надо пользоваться не только функциональным соответствием — естественной природной предрасположенностью ландшафтов к тому или иному использованию, но и позиционным принципом (Б.Б.Родоман, 1999, гл. 6) — реализовывать преимущества географического положения и удобной связи с очагами сосредоточения людей.

Такой подход предполагал бы в больших размерах не только рекультивацию земель (для сельского хозяйства, селитьбы, рекреации), но и декультивацию — намеренное превращение культурных земель во вторично дикие взамен изымаемых из природного ландшафта окультуриваемых угодий, а также полуестественную регенерацию природного ландшафта при помощи почвообразовательных процессов и регулируемых людьми сукцессий, т.е. вместо необратимого наступления на природу, — регулируемый вековой ландшафтооборот, подобный севообороту.

В соответствии с этими принципами я разработал концепцию «поляризованной биосферы”, или «поляризованного ландшафта» (Б.Б.Родоман, 1971, 1974), согласно которой большой город и дикая природа рассматриваются как равноценные и аналогично размещенные «полюсы окружающей среды, взаимозависимые элементы парагенетического природно-антропогенного ландшафтного комплекса, связанные в систему территориальным распределением функций и маятниковыми миграциями людей. Между городским центром и природным заповедником простирается ряд зон — промышленных, селитебных, сельскохозяйственных. парковых, которые, помимо основной специализации, обладают дополнительными функциями, господствующими в соседних зонах, а также играют роль буферов, предотвращающих экологически нежелательные соседства и контакты. Места, у которых географическое положение неблагоприятно для урбанизации и полноценного материального производства, надо использовать для сохранения и восстановления природного ландшафта, для отдыха и туризма, для экстенсивной умеренной эксплуатации естественно возобновляемых природных ресурсов, главным образом экспедиционными методами и сезонными работами, в том числе и ручным трудом, имеющим рекреационное значение, т.е. формировать на периферии экономических районов природоохранно-рекреационные и аграрно-рекреационные функциональные зоны.

 2. Функциональные зоны поляризованного ландшафта

В результате антропогенной поляризации пространства, отчасти стихийной, отчасти сознательно регулируемой и стимулируемой административными, финансово-экономическими и архитектурно-планировочными мерами, между естественным и искусственным «полюсами» географической среды могут разместиться следующие основные функциональные зоны.

1. Природные заповедники (резерваты), доступные научным работникам для исследований и экспериментов, студентам — для практики, а широкой публике — для кратковременных экскурсий в отведенных для этого немногих местах. Вмешательство человека в жизнь заповедника допустимо лишь для поддержания природного комплекса в «оптимальном», условно естественном состоянии. Главная отличительная черта заповедной зоны — не сырьевое, а информационное использование природных ресурсов. Постоянные жилища работников заповедника и гостиницы для экскурсантов и практикантов, если таковые допускаются, должны располагаться вне территории заповедника, у ее края, в следующей зоне.
2. Загородные природные парки для многодневного отдыха и туризма, лесные и охотничьи хозяйства, естественные сенокосы, отгонные пастбища — умеренно эксплуатируемые биоценозы естественного происхождения, отчасти с антропогенным видовым составом или специально подобранной устойчивой растительностью, приспособившейся к умеренному напору людей, т.е., в идеале. поликультурные (многовидовые) плантации Их надо регулярно очищать от мусора, периодически ограничивать или запрещать доступ людей на отдельные участки, как бы оставляя их в залежь. В целом это будет зона информационно-вещественного потребления природных богатств. Так же. как и при экскурсиях по заповеднику, важным фактором рекреации в парках остается зрительно воспринимаемый пейзаж, но здесь уже разрешается лежать на траве, купаться, собирать грибы и ягоды, ловить рыбу и т.д. В этой зоне расположатся рекреационные поселения (вторые жилища) горожан, капитальные — компактными сгустками на краю зоны, а легкие и временные — рассредоточение. В своем подавляющем большинстве это должны быть не постоянные владения одних и тех же лиц или коллективов, а отели и кемпинги для сменяющихся туристов. Стихийный захват участков с преимуществом для первого завладевшего, конечно, недопустим.
3. Территории, используемые для сельского хозяйства средней и высокой интенсивности — традиционные, т.е. преимущественно монокультурные плантации (сады, огороды, поля) и фермы, перемежающиеся с лесополосами, водоохранными лесами, лугами и с пригородными природными парками для отдыха горожан и жителей урбанизированных сел в выходные дни. Широко используются машины и удобрения, имеются капитальные постройки и хорошие дороги. Здесь в общем преобладает вещественное (сырьевое) использование природных ресурсов, но в парках соблюдается режим, свойственный предыдущей зоне.
4. Постоянные городские жилища людей и предприятия обрабатывающей промышленности, которые не дают вредных выбросов и поэтому, а также по разным другим причинам, могут размещаться среди жилой застройки. Это зона вещественного использования среды, преимущественно искусственной (антропогенной). Промышленные объекты и научные учреждения. требующие загородного размещения, должны располагаться в предыдущей, третьей зоне. Все, сказанное здесь о городах, применимо и к конурбациям.
5. Центральный деловой район («сити») — городской центр или прицентральная зона общественного обслуживания, многоэтажный “форум” с подземными сооружениями, объединяющий торговлю, бытовые услуги, зрелища, а отчасти учебные заведения, медицинские учреждения и спортивные комплексы. Те из учебных и оздоровительных учреждений, которые нуждаются в обширных участках и зеленых насаждениях, расположатся в других зонах. Для рассматриваемой сейчас пятой зоны характерно разностороннее вещественное и информационное потребление продуктов культуры жителями города и тяготеющего к нему узлового района. Функции именно этой зоны формируют вокруг города узловой район (см. Б.Б.Родоман, 1999. гл. 9). Операции с информацией, доставляемой наукой, искусством и коммерцией, достигают здесь своей кульминации (по отношению ко всему спектру зон). Пространство ценится дороже всего. Растительность сосредоточена в садах и скверах, небольших по площади. но важных по общественному значению.
6. Историко-архитектурный заповедник — старое ядро города, превращенное в мемориальный комплекс. Охватывает как отдельные исторически или архитектурно ценные здания, так и кварталы рядовых домов, сохраняемые в качестве ландшафтного фона. Здесь происходит информационное потребление продуктов культуры, главным образом приезжими, т.е. жителями других узловых районов.

Границы рассмотренных функциональных зон не предполагаются неизменными: у городского «полюса» они будут подвижнее, а вблизи природных заповедников устойчивее. Соотношение площадей зон во многом будет зависеть от продуктивности сельского хозяйства. По мере его интенсификации поля должны уступать место огородам, огороды — теплицам, а сельскохозяйственная зона в целом — растущему городу- и загородным паркам. В таком случае селитьба и промышленные ареалы перестанут расширяться за счет лесов и пойм.

По степени воздействия на природную среду рационально организованная рекреация должна занимать промежуточное положение между охотничье-промысловым землепользованием, опирающимся главным образом на коренные растительные формации, и земледелием, целиком заменившим первоначальный растительный покров. Этому соответствует и территориальное положение рекреационных угодий в спектре функциональных зон.

Сельскохозяйственное кольцо не изолирует город от природы. Городской и природный ландшафт должны заходить друг за друга клиньями, между которыми найдется место полям и огородам. Городские клинья, естественно, вытянутся вдоль утилитарных путей сообщения, а парковые — вдаль специальных туристских дорог, рассчитанных на прогулки и поездки с остановками. Так можно смягчить территориальные конфликты между рекреацией и сельским хозяйством в пригородной зоне. Но от геометрической формы ареалов мы пока отвлекаемся: к ней мы приблизимся в § 5 и 6.

Городской форум, который по логике вещей должен быть одним из двух полюсов в ряду зон. не может надолго сохраниться в этой роли, потому что его сооружения быстро устаревают физически и морально, но при этом они могут приобрести вторичное, мемориальное значение, т.е. стать музеем. Таким образом, деловой центр города сдвинется в сторону, уступив место резервату исторических памятников.

На протяжении геологической истории суша и море неоднократно сменялись чуть ли не в каждой точке земного шара и местный ландшафт начинал развиваться заново. При помощи человека это может не раз произойти и в будущем. Парки и заповедники должны расти не только на готовых природных богатствах, но и путем рекультивации промышленных земель и на месте обветшавшей жилой застройки. если она не приобрела музейной ценности. Не исключено, что на смену кажущемуся необратимым наступлению культурных земель на дикие придет своего рода «многополье», закономерная периодичность в использовании земель, вековые циклы культурного ландшафтогенеза, аналогичные геоморфологическим циклам орогенеза или сукцессиям растительного покрова (Б.Б.Родоман, 1974).

Приведенная схема разработана для компактного района, имеющего от нескольких десятков до нескольких сот километров в поперечнике, но в принципе она безразмерна и безмасштабна, применима к любой территории, вплоть до всего земного шара. Разница между большим и малым районом — в том, что при небольшой длине спектра зон в их ролях выступают однородные земельные угодья и участки, а при громадных расстояниях — пестрые ареалы не сплошного, а преимущественного распространения того или иного типа земель: урбанизированные, сельскохозяйственные, курортные и т.д. По принципу поляризованного ландшафта можно группировать целые страны и обширные регионы мира, учитывая их преобладающую специализацию. но различия между зонами всегда будут относительными и зависеть от того, что берется в качестве включающей их территориальной системы. Ареалы, которые на мелкомасштабной карте перспективного развития целиком попадут в одну зону, при более крупном масштабе изображения могут обнаружить у себя полный набор зон. Переход от крупных частей поляризованного ландшафта к мелким подобен дроблению магнита, в каждом куске которого сохраняются оба полюса.

3. Периодические миграции людей в поляризованном ландшафте

Существование биосферы как целостного организма поддерживается множеством разнообразных потоков, но поляризованный культурный ландшафт как антропогенная территориальная система может существовать только благодаря маятниковым миграциям людей: именно эти возвратно-периодические движения являются в данном случае системообразующими. Маятниковые миграции не являются привилегией человека, они свойственны почти всем животным, способным передвигаться самостоятельно. Для животного жить в определенном месте — значит совершать вокруг него колебательные движения флуктуации. Те существа, которые сами не могут далеко уйти, движутся пассивно, переносимые потоками в окружающей среде, пользуются для маятниковых миграций периодическими движениями воды и воздуха. Вследствие этого в биоценозах суши и моря тоже возникают функциональные зоны: они сформированы приливами и отливами, бризами, конвекционными потоками.

Перейдя от собирательства к возделыванию сельскохозяйственных культур и к промышленному производству, человек добавил к пищевым передвижениям животных свои производственно-трудовые, культурно-бытовые, рекреационные миграции, их суточные и годичные циклы, заданные астрономическими факторами, дополнил недельной периодичностью, обусловленной режимом труда. Так же. как у животных, все виды миграций людей направлены прежде всего на поддержание жизни своего биологического вида, а тем самым и на сохранение общества: они являются нормальным способом существования особи и личности.

Урбанизация среды и концентрация населения увеличивают его подвижность, а это. в свою очередь, способствует дальнейшей концентрации и приводит к пространственному укрупнению территориальных систем и их частей. Прогресс транспорта и механизация производства позволяют предприятиям и жителям отдельных поселений использовать вокруг себя все большие земельные площади. Чем многолюднее дом или город, тем больше внешнего пространства требуется его обитателям для кратковременных посещений. Трудящиеся заинтересованы в сокращении продолжительности вынужденных трудовых и культурно-бытовых поездок, в уменьшении их доли в общем бюджете времени, в улучшении комфорта и безопасности на транспорте. Что же касается миграционных расстояний, то они, при неизменной временной продолжительности и при прочих равных условиях, по-видимому, могут расти и дальше.

В нашей стране с ее громадными климатическими различиями и некруглогодичным вегетационным периодом неизбежны не только повседневные и недельные, но и годичные (сезонные) трудовые маятниковые миграции большого размаха. Чередование частью населения городских занятий с работой в сельском хозяйстве, на лесозаготовках, водном транспорте, рыбной путине, в экспедициях, строительных отрядах следует считать нормальным и желательным явлением. Надо только отыскать более эффективные экономические рычаги для регулирования периодических сезонных переливов рабочей силы из отрасли в отрасль, из района в район.

Трудовым сезонным миграциям способствует и возрастающая в наши дни рекреационная функция физического труда (для тех. кто не занят таким трудом профессионально). Механизация производства, избавление многих людей от тяжелой, а то и от всякой физической работы привели к небывалому развитию компенсационных занятий — оздоровительного спорта и любительского труда. Между трудом по основной профессии для заработка и пассивным отдыхом лежит целая гамма промежуточных по своему характеру занятий, выполняющих двойную функцию — утилитарную и рекреационную. Рекреацией может быть любое занятие, не похожее на повседневную и вынужденную деятельность, в том числе и общественно полезный оплачиваемый труд. Земледелие на малых участках, сбор грибов, ягод и лекарственных растений, сенокос на неудобьях, уход за многими видами лесных и садовых культур с трудом поддаются большой механизации. а в лесном хозяйстве и рыболовстве широкое использование механических орудий и машин приводит как правило к антиэкологическим последствиям. В таких случаях пригодился бы организованный полурекреационный ручной физический труд, оцениваемый не только по его товарной продукции, но и по суммарному социальному и экологическому эффекту.

В пользу проекта поляризованного ландшафта свидетельствует всё возрастающая пространственная дифференциация и поляризация образа жизни людей. Современному урбанизированному человеку всё больше присуще диалектическое сочетание контрастирующих образов жизни — городского и загородного. Решение экологических проблем, на наш взгляд заключается не в смешении этих противоположностей в малоэтажных автомобилизированных пригородах американского типа, а в еще большем разделении. Люди, вооруженные достижениями техники, должны быть сконцентрированы на небольших площадях и в небольших объемах помещений, но те же люди, когда они не пользуются городским комфортом, орудиями и приборами, могут больше рассеиваться по территории. В идеале мы должны научиться проводить время «на лоне природы» почти без вещей и с минимумом одежды, что отвечает многим новейшим тенденциям в развитии отдыха, физкультуры, спортивного туризма и различных общественных движений, направленных на оздоровление людей. Функциональные зоны поляризованного ландшафта — это также и зоны различного образа жизни, различных норм поведения у одних и тех же людей, находящихся в разных точках своего пространственно-временного цикла деятельности.

Один и тот же человек в разные моменты действует на окружающую среду по-разному, поэтому с точки зрения охраны природы важно не распределение людей вообще, а размещение носитепей ролей, в которых люди выступают время от времени. Воздействие общества на природное окружение надо регулировать таким образом, чтобы агенты (предприятия, машины, орудия, люди в разных ролях), наиболее вредные для природного ландшафта, были территориально сконцентрированы и относительно изолированы от него, а менее вредные получили больше возможностей для передвижения и рассеивания. Это достижимо путем иерархической концентрации и функциональной стратификации агентов и очагов воздействия на среду, путем осаждения их «тяжелых» и «вредных фракций у некоторых центров и линий.

В сфере рекреации границы функциональных зон должны быть этическими фильтрами наподобие тех, которые существуют в домашней жизни. Входя в квартиру, гость снимает головной убор, иногда меняет обувь, а у входа в городской парк иди на стадион посетитель оставляет свой автомобиль и дальше идет пешком. По мере удаления от города рекреант обязан отказываться от многих достижений цивилизации вплоть до того, что с дикой природой, сохраняемой в заповедниках и парках, он будет соприкасаться только в качестве безоружного пешехода или пассажира безмоторного судна. В современном развитии туризма и спорта имеются яркие тенденции такого рода, и на них надо опереться в природоохранительных целях (Ю.А.Штюрмер, 1974).

Допустимая степень рассеивания рекреанта по территории должна быть прямо пропорциональна уровню его экологической культурности и обратно пропорциональна технической вооруженности.

 Поляризованный ландшафт можно рассматривать как пульсирующую территориальную структуру (см. Б.Б.Родоман, 1999, § 4.6), по которой от полюса к полюсу бегут волны. Их порождает различная людность функциональных зон в разные времена года, дни недели и часы суток. Применительно к небольшому району мы изобразили это явление на рис. 2 методами «качественной математики»: кривые показывают отношение «больше — меньше» без всяких единиц измерения.

 4. Сетевая поляризация территории

Городские и природные ландшафты не могут располагаться как полюсы на разных концах планеты, они повсеместно перемежаются, поэтому наше представление о поляризованном ландшафте как о простом спектре функциональных зон должно быть трансформировано и приспособлено к реально существующей линейно-узловой системе поселений и транспорта (Г.М.Лаппо, 1978: П.М.Полян, 1980) и подобной ей фактически наблюдающейся пространственной структуре рекреационного землеприродопользованния. Каркасами всех функциональных зон должны служить пути сообщения, не только антропогенные, но и природные (включая реки и пути миграций животных). Для территориального симбиоза природы и общества нужна не всякая, а именно сетевая поляризация — разделение территории на качественно противоположные системы ареалов. каждая из которых нанизана на свою сеть линий. В узлах сетей расположатся доминирующие полярные элементы ландшафта

На рис. 3 показана территория, поляризованная двумя сетями коммуникационных линий. Сети, которые пересекаются подобным образом, в математике называются двойственными графами. Каждая такая сеть вместе с облекающими ее функциональными зонами образует линейно-узловое пространство. Остальная территория называется фоновой, или территориальным фоном. Перед нами картоид с множественной интерпретацией (см. Б.Б.Родоман, 1999, § 12.5): ему соответствует бесконечное множество возможных поляризованных ландшафтов. Десять из них описаны для примера в табл. 1. Одним из них является рассматриваемый нами универсальный поляризованный ландшафт с разнообразным набором функциональных зон (главных типов использования земель), описанных в § 2 — от городских центров до природных заповедников.

Для охраны природы лучше, когда культурные земли, застроенные и возделанные, располагаются островами среди природного ландшафта. В этом случае территориальные фрагменты поляризованного ландшафта напоминали бы схему И.Тюнена (1926). Нечто подобное было в эпоху очагового земледелия, когда вокруг отдельного поселения, окруженного сельскохозяйственными угодьями. простиралось целое «море» почти девственной природы. Современная урбанизация. сопровождающаяся развитием рассеивающего людей континуального транспорта (Б.Б.Родоман, 1999, § 7.5). приводит к обратной картине: в положение жалких островков между городами и транспортными магистралями попадает природный ландшафт. Наблюдается инверсия квазитюненовской зональности.

Для сохранения экологически благоприятной тюненовской топологии культурного ландшафта вовсе не обязательно, чтобы невозделанных земель было целое «море»: эти земли могут принять форму сравнительно узких коридоров между урбанизированными ареалами, лишь бы только сохранялась территориальная монолитность природных угодий. Этой задаче отвечает сетевая поляризация территория. Чтобы уцелеть и сосуществовать с людьми, природный ландшафт должен приобрести ту же сетевую структуру, которой обладает формирующаяся глобальная система расселения. Ответом природы на «всемирный город» должен стать стать же всемирный природный парк.

В соответствии структуры и ритмов природных и антропогенных территориальных комплексов (своеобразном в каждой конкретной местности) проявляется резонанс ландшафтов. Постепенно складывающийся антропогенный ландшафт в процессе своего исторического развития стихийно запечатлел и в значительной мере унаследовал структурные особенности существовавшего в тех же местах девственного природного ландшафта. Такая преемственность должна планомерно осуществляться и в районах новостроек. Однако в наши дни выдвигается и обратная задача — согласовать природный ландшафт с транспортно-расселенческим каркасом территории. Немало видов диких животных за короткое время приспособились к людям и урбанизированной среде, изменили свои ареалы, сезонные и суточные ритмы, структуру питания, но от этого не сделались домашними. Аналогично, но теперь уже искусственно, при помощи людей, должна быть осуществлена н частичная синантропизация природного ландшафта, изменяющая его внешние территориальные формы, но не затрагивающая внутренней физической сущности.

Таблица 1

Антропогенные ландшафты, поляризованные двумя сетями коммуникации (экспликация легенды к рис. 3)

Вари­анты леген­ды	Род территории	Первая сеть			Фон	Вторая сеть
		узлы	линии	зоны		зоны	линии	узлы
		1	2	3	4	5	6	7
1	Жилой район в городе	развязки авто­дорог	авто­дороги	гаражи и стоянки	жилье	скверы	пеше­ходные дороги	станции метро
II	Торговый комплекс	склады	грузо­вые пути	служеб­ные помеще­ния	торговые залы	витрины и газоны	пути для покупа­телей	площадки для отдыха
III	Город	общест­венные центры	главные улицы	микрорайонный сервис*	селитьба	парки	реки и каналы	озера и пруды
IV	Приго­родная зона	общест­венные центры	утилитарные дороги	се­литьба	сельское хозяйство*	парки и леса	реки и каналы	озера и водохра­нилища
V	С.-х. предпри­ятие**	перера­ботка продук­ции*	дороги	фермы, полевые станы	поля	лесопо­лосы	реки и каналы	пруды и водохра­нилища
VI	Район сельского хозяйства и рекреа­ции	с.-х. по­селения и пред­приятия	утили­тарные дороги	поля, планта­ции	пастбища, луга, леса	лесолу­гопарки	туристские маршруты	стацио­нарный отдых*
VII	Выста­вочно­парковый комплекс	служеб­ные по­мещения и склады	служеб­ные дороги	служеб­ные по­мещения и склады	экспозиция и аттрак­ционы	скверы и газоны	пути для посетите­лей	торговля и сервис*
VIII	Поселе­ние в дельте	площади и пере­крестки	сухопут­ные дороги и улицы	живые изгороди	усадьбы,дворы.дома	галерей­ный древо­стой	судоход­ные каналы и протоки	узлы и устья проток
IX	Нацио­нальный парк	отели и кемпинги	пути для людей	пло­щадки для пикников	природно­-парковый ландшафт	зоны миграции фауны	звериные тропы и ручьи	ядра резер­ватов
X	УПЛ***	городские центры	утили­тарные дороги	се­литьба	сельское хозяйство*	парки и заказ­ники	пути диких животных	заповед­ники

Имеются в виду места для названной деятельности

Латифундия (например, фактический совхоз, колхоз н т.п.).

Универсальный поляризованный ландшафт — территория с всеобъемлющим набором функциональных зон

 

Поскольку поселения, разрастаясь и сливаясь вдоль дорог, образуют иерархическую сеть, на долю незастроенных земель также остается сетеобразная форма. Города и сельскохозяйственные земли разбивают природный ландшафт на мелкие участки, не достаточные для размещения всех необходимых ему морфологических частей (Н.А.Солнцев, 1962), для обитания в нем полноценных биоценозов и многочисленных популяций диких животных с необходимой им численностью особей. Чтобы охранять природу в таких условиях, надо связать из природного ландшафта сплошную сеть — пока не поздно, не только заповедать уцелевшие уголки природы, но и соединить их широкими «зелеными коридорами в сплошной массив, охватывающий всю сушу. Для этого пригодились бы существующие разрывы в застройке, полезащитные лесные полосы, рекультивированные пустыри, карьеры и свалки, берега озер, поймы рек, овраги, болота, горные хребты. Пересекающие их дороги надо огородить или прокладывать без остановочных пунктов в туннелях и по эстакадам, в выемках и по насыпям.

На рис. 4 показаны некоторые принципы, положенные в основу сетевой модели поляризованного ландшафта: убывание интенсивности хозяйства от центра узлового района к его периферии, желательное взаимопроникновение городской и природной среды территориальными клиньями, разделение срастающихся городов и жилых массивов зелеными коридорами незастроенных пространств н т.п.

 5. Синтетическая базисная модель сетевого поляризованного ландшафта

Различные принципы взаимного расположения функциональных зон синтезированы на рис. 5, который является основным в ряду чертежей — картоидов. характеризующих универсальный сетевой поляризованный ландшафт. Как видно из рисунка, после соединения природных угодий зелеными коридорами в сплошной массив в поляризованном ландшафте будут пересекаться две основные транспортные системы: 1) утилитарные дороги для спешащих людей и грузов с деловыми центрами в транспортных узлах: 2) пути диких животных, собирающиеся в заповедниках. Каждая такая транспортная система порождает свои прилинейные ареалы (см. рис. 3 и табл. 1). На этот базисный каркас путей наращиваются функциональные зоны и в него встраивается третья сеть, добавочная, предназначенная для отдыха и туризма

Из городов, вдоль по осям зеленых клиньев, начинающихся в городских парках, связав все поселения между собой и с местами загородного отдыха, огибая заповедники и касаясь их в немногих точках, отведенных для экскурсий в музеи природы, протянутся туристские колесные дороги, конные и пешие тропы для прогулок и походов уикенда: чем дальше от центра города, тем длиннее маршрут (рис. 6). Кольцевые отрезки туристских путей расположатся по краям зеленых коридоров, ставших линейными зонами дисперсного отдыха. Осевые части этих коридоров получат режим, более близкий к заповедному.

В поляризованном ландшафте должны сосуществовать три обособленных линейно-узловых пространства, отчасти перекрывающихся и связанных некоторыми общими узлами, три мира, в каждом из которых действуют до известной степени свои законы. Первый мир, предназначенный для повседневной жизни и преимущественно утилитарной деятельности людей, располагается вдоль дорог и вокруг общественных центров, совпадающих с транспортными узлами; в целом он подчиняется принципу’ экономии энергии и времени. Второй мир. отведенный для спонтанного развития природных территориальных комплексов, состоит из природных заповедников и парков. Ленточные парки, они же пути миграций диких животных, образуют связную сеть вместе с заповедниками. расположенными в узлах-расширениях зеленых массивов. Эти два линейно-узловых пространства — равноправные и основные, они окружены территориальным фоном нз сельскохозяйственных земель.

К двум основным сетям поляризованного ландшафта добавляется третья сеть, подчиненная, встроенная в первые две сети. т е. проведенная по их узлам. Она формирует третье линейно-узловое пространство, рекреационное, состоящее из маршрутов и мест стационарного отдыха в узлах туристских путей. В этом третьем мире, охватывающем загородные жилища и туристские дороги посреди парков, принцип экономии энергии деятелей осуществляется не полностью: люди добровольно переносят некоторые физические трудности и жертвуют временем для спорта и эстетического удовлетворения. Пользуясь туристской сетью, путешественник «снимет сливки» с посещенного района: увидит местные особенности природы и сосредоточенные главным образом в центрах поселений памятники истории и культуры, минуя современную стандартную застройку и зону интенсивного сельского хозяйства. Общими территориальными узлами разных пространств будут музейно-экскурсионные объекты: для рекреации и утилитарной деятельности — в центрах городов, а для дикой природы и рекреации — на окраинах заповедников. Таким образом, рекреационное пространство опирается не столько на собственные рекреационные угодья, сколько на частичное использование нерекреационных территорий.

В частности, это означает, что туризм нуждается не столько в отводе земель для себя, сколько в режиме охраны туристских ресурсов, соблюдаемом нетуристскими землепользователями.

Расчленение поляризованного ландшафта на три автономных пространства способствует экономии земель, поскольку учитывается линейно-узловой характер пространства человеческой деятельности. Каждое из трех вышеописанных пространств при движении человека вдоль его каркасных линий кажется практически бесконечным, но в поперечном направлении оно сжато.

Культурные и дикие земли участвуют в поляризованном ландшафте в общем на равных правах, но при пересечении и стыке различных территориальных полос природе, как слабому партнеру, делается уступка: сеть парков остается непрерывной. в то время как сеть поселений слегка прерывается. В идеале зеленые коридоры и утилитарные дороги должны пересекаться в разных уровнях, как пешеходы и автотранспорт на главных улицах, т.е. в сущности переплетаться.

Расположение пригородного сельского хозяйства и пригородных природных парков в поляризованном ландшафте представляет собой компромисс двух известных концепций:

1) квазитюненовской зональности, в которой интенсивное и трудоемкое земледелие и животноводство должны окружать город так же. как окружают деревню огороды и поля:

2) лесопаркового пояса, призванного служить резервуаром чистого воздуха и местом ближнего отдыха горожан. Ни та. ни другая идея в настоящее время в чистом виде на практике не осуществима, потому что сельское хозяйство и рекреация конкурируют между собой за место вплотную к городу, а город, кроме того, должен расти территориально. Такой слабый компонент культурного ландшафта, как лес, не может служить препятствием для сильных и агрессивных элементов. «Защитный» лесопарковый пояс становится беззащитным и распадается на островки, превращаясь в лесопарковое ожерелье.

В поляризованном ландшафте эти противоречия разрешаются таким образом. что лесопарковые пояса отодвигаются от границ города и перемещаются на границы его узлового района, но зато приближаются к самому центру города или агломерации в виде клиньев. Сельскохозяйственные земли тоже в общем не удаляются от города, так как у его границ они чередуются с лесопарками, но лежат при этом ближе к транспортным магистралям. Вследствие транспортной деформации моноцентрического ареала (Б.Б.Родоман, 1999, пл. 7) концентрические зоны становятся вогнутыми настолько, что превращаются в продольно­линейные. коаксиальные, кое-где чуть ли не параллельные радиальным дорогам. Наконец, надо пояснить, что зубцы-лучи звезд, сталь правильные на рис.5, в действительности представляют собой рассеченные лепестки селитебных массивов, гирлянды и гроздья поселений или жилых районов, так же глубоко рассеченные, расчлененные, разделенные зелеными клиньями и так же окруженные сельскохозяйственными полями. Об их очертаниях дают некоторое представление рис. 13 и 15 из моей монографии (1999, гл. 7), а также рис. 6.

Узлы стыка трех вышеописанных сетевых пространств — это самые уязвимые места поляризованного ландшафта, где природа и памятники культуры подвергаются наибольшему давлению и нуждаются в усиленной охране. Существует опасность, что разрывы, оставленные для зеленых коридоров, будут застроены вдаль радиальных дорог: экскурсионные зоны заповедников мало-помалу превратятся в зоны массового отдыха: зеленые парковые клинья будут заняты стадионами, выставками, ярмарками. Такое расширение селитьбы, дачных поселков и промышленных зон за счет зеленых коридоров, а парков за счет заповедников конечно недопустимо. Увеселительные заведения, выставочные городки и загородные спортивные комплексы должны располагаться среди парков на городском острие зеленого клина, не распространяясь далеко в его глубину. Узлы поляризованного ландшафта должны охраняться преимущественно административными мерами а периферийные места — косвенными приемами отвлекающе-привлекающей ландшафтно-архитектурной планировки и транспортной политики, а также финансовым регулированием хозяйственной самодеятельности местных жителей.

Геометрические формы и число элементов на наших картоидах не нужно понимать буквально и пытаться в точности претворять в жизнь где-либо в натуре: они предназначены для последующей трансформации, для творческой переработки. для сплава с другими концепциями и конкретными проектами. Вместе с тем. мы стремились к тому, чтобы и на высоком уровне абстракции все очертания и соотношения размеров на чертежах были правдоподобными. Урбоцентрические розетки на рис. 5 шестиконечны и равновелики потому, что в модели рассматривается простейший случай: бесконечная однородная равнина без водоемов. транспортная сеть одного вида без разветвлений, равномерно расположенные поселения одинакового размера без всякой иерархии. Таким образом, в сетевой поляризованный ландшафт, наряду с тюненовской зональностью, включена и гексагональная кристаллеровская решетка центральных поселений (W.Christaller, 1933). Однако все эти неучтенные пока черты реального геопространства предстоит еще внести в наш проект при его дальнейших трансформациях и детализациях (см. § 6).

Круглые поселения, окруженные концентрическими функциональными зонами, н линейные поселения, окаймленные продольными, коаксиальными зонами вдоль дорог — это два крайних теоретически мыслимых состояния сети, изображенных в верхней части рис. 5. они зависят от рода транспорта, формирующего очертания городов (Б.Б.Родоман. 1999, гл. 7). Островное расселение, наиболее благоприятное для природного ландшафта, может поддерживаться, в частности, сочетаниями экспрессных сообщений, без остановок между транспортными узлами решетки, с пешими подходами к каждому узлу. Наш рисунок отображает компромисс между двумя названными крайностями, учитывает современные противоречивые тенденции концентрации н рассеивания селитьбы и продолжающееся развитие автомобильных сообщений наряду’ с большой, но не увеличивающейся ролью железных дорог.

Итак, треугольно-шестиугольная сеть поселений н дорог н построенных на них функциональных зон поляризованного ландшафта нужна не для того, чтобы искать ей точное геометрическое подобие в реальной действительности или навязывать такую правильную решетку какому’-либо району, охваченному планировкой, а как простейшая исходная базисная, теоретическая модель, которую можно и нужно по-разному преобразовывать, приспосабливая к различным местным условиям.

6. Трансформация и детализация теоретического проекта

Одно из возможных преобразований исходной гексагональной решетки поляризованного ландшафта обозначено вертикальной стрелкой на рис. 5. В его нижней части показан прибрежный вариант этого ландшафта на суше и на море. Главной ландшафтообразующей линией здесь стал берег. Сухопутные дороги в большинстве случаев соединяют населенные пункты с побережьем или связывают прибрежные поселения между собой, а берег, опять-таки для простоты. считается прямолинейным. От этого сеть основных линий стала почти прямоугольной, а подчиненных — диагональной, но принципы их пересечения и стыка остались приблизительно теми же. что и в верхнем, треугольно-шестиугольном варианте.

Прямоугольная решетка может возникнуть и вдали от берега при наличии каких-либо устойчивых элементов, порождающих прямые углы, например, взаимно перпендикулярных дорог, улиц, меж, лесополос, просек, административно-территориальных границ. В силу исторических особенностей землеустройства прямоугольники применимы в большинстве штатов США и провинций Канады, во многих степных районах нашей страны.

На схеме побережья все еще нет рек и не отражен рельеф земной поверхности. но появились зачатки иерархии поселений: у каждого приморского города в хинтерланде (тылу) имеется один спутник. В данном случае наши картоиды безразмерны и безмасштабны. хотя при необходимости такого рода схемам может быть придан один конкретный масштаб или указан допустимый диапазон масштабов (см. рис. 6, 7). Заштрихованным контурам всего рис. 5 на реальной территории могут соответствовать мегалополисы, конурбации, автономные города, члены агломераций, городские районы, микрорайоны городов и сельских поселений, а белым пятнам—как сельскохозяйственные районы целых стран так и сельские огороды. Внутренняя однородность ареалов относительна, о чем было сказано в § 2 (см. также: Б.Б.Родоман, 1999, § 1.2).

На рис. 5 отражена попытка охватить функциональным зонированием не только сушу, но и море. Показаны морские (или озерные) плантации, рекреационные парки, заповедники. Особенности морских зон выяснятся в дальнейшем, когда люди станут интенсивнее осваивать океан. Пока же можно предположить, что четким размежеванием зон и даже разгораживанием воды сетями и решетками в океане многого достичь не удастся, так как его главные ресурсы расположены в весьма подвижной среде. Возможность сплошной антропогенной функциональной дифференциации всей площади и толщи морей и озер пока слабо изучена, поэтому морские зоны показаны расплывчато.

На суше подавляющее большинство ландшафтов, нуждающихся в охране и восстановлении, тоже связано с водой: они расположены у берегов морей и озер, на водоразделах, в поймах и истоках рек (Д.Эренфельд, 1973). К водоемам примыкают почти все земли, ценные для летнего отдыха в странах умеренного климата. В таких местах и надо устраивать заповедники и парки в первую очередь — конечно, при прочих равных условиях. В одних районах усиленно охраняемые естественные ландшафты лучше совмещать с главными водоразделами и горными хребтами (Кавказские и Уральские горы. Западно-Сибирская равнина), в других с долинно-балочной сетью и побережьями (нечерноземная и черноземная Центральная Россия. Прибалтика. Украина. Нижнее Поволжье), но в той или иной мере должны оставаться малоизмененными как верховые (приводораздельные), так и низовые (прибрежные, приустьевые) земли. С точки зрения геохимии первые являются автономными, а вторые подчиненными ландшафтами (А.И.Перельман, 1966). Иными словами, мы предлагаем освободить от чрезмерного воздействия со стороны людей главные природные транспортные артерии на суше, особенно их начала и концы. Застраивать и распахивать в значительной мере можно лишь переходные урочища, разделяя их достаточно широкими лесолугопарковыми коридорами, а также вершины изолированных холмов и их выпуклые, водорассеивающие отроги.

В тех местах, где естественной (природной) основы для лесолугопарковых полос нет. должны применяться чисто позиционные, модульные элементы зеленой сети, например, лесополосы и бульвары, разбивающие поля и городскую застройку на правильные клетки, исходя из нормативных размеров, потребностей и архитектурно-планировочных ритмов. Поскольку самый главный природный транспортный каркас древовиден, а нам требуется решетка, то это значит, что пойменно-долинные ленточные парки должны быть закольцованы (зациклены): продолжены и повернуты на водоразделы и связаны с модульными полосами (рис. 7). Так может быть соединен позиционный принцип планировки с принципом функционального соответствия.

Перечислим основные направления трансформации базисной модели поляризованного ландшафта:

1) наложение позиционных зон на однородные природные районы, приводящее к дроблению тех и других ареалов:

2) уподобление форм — все элементы растягиваются или сжимаются так, что каркасные линии и границы ареалов теоретической схемы совмещаются с соответствующими линиями на карте реальной местности или на менее абстрактном производном картоиде (см.Б.Б.Родоман, 1977);

3) достройка, например, соединение островных массивов, замыкание граничных, транспортных и иных линий, сглаживание извилин, формирование более правильных фигур, а также превращение несплошных ареалов в сплошные (часть таких операций осуществляется и при картографической генерализации):

4) переориентация (пространственная) — изменение направлений, повороты элементов теоретической схемы, чтобы расположить реальные объекты под не случайными, экологически обоснованными углами (в подавляющем большинстве случаев — параллельно или перпендикулярно) к важнейшим ландшафтообразующим линиям — дорогам, границам, берегам, тальвегам, а также изогипсам.

При переходе от мелкого масштаба к крупному и от абстрактных картоидов к более конкретным картографическим изображениям трансформация теоретического проекта сопровождается его детализацией: сплошные и компактные участки различных видов земель дробятся и расчленяются инородными полосами с сохранением прежней линейно-сетевой полярности в принципе. В качестве примера такой детализации на рис. 6 показана желательная планировка сектора узлового района по принципу «поляризованного ландшафта». В данном случае осуществлена не только детализация, но и тематическая специализация базисной схемы: она приспособлена к нуждам рекреационной географии, а именно к теме «научные принципы территориальной организации пригородных туристских парков»‘. Несколько иной вид имела бы построенная на тех же принципах аналогичная схема организации пригородного сельского хозяйства.

Итак, мы видим, что человеческие поселения и дороги наряду с рельефом и реками формируют контуры природных угодий и указывают природному ландшафту те места, где он мог бы лучше сохраниться в урбанизированном регионе. Места в ячейках антропогенной транспортной сети являются относительно менее доступными для большинства людей, дорожащих временем; в известном смысле они так же удалены от центра района, как и его периферия, что способствует охране природы. Вводя в модель новые формы рельефа, гидросеть и иерархию поселений, изгибая берега и дополняя схему’ новыми деталями, можно сколько угодно преобразовывать ее и дальше, приближая к любой планируемой местности, при сохранении основных исходных принципов.

 

 

7. Поляризация территории как часть экологической стратегии

Проект поляризованной биосферы основан на неклассической концепции охраны природы, предусматривающей не только заповедание клочков девственного ландшафта и защиту исчезающих видов, но и тотальную охрану естественных компонентов среды везде и всюду в рамках рационального природопользования (Ю.Н.Куражсковский, 1969; Ю.К.Ефремов, Г.С.Хозин, 1981). Природа и человек не разгораживаются колючей проволокой, но их взаимоотношения в каждой функциональной зоне регулируются по-своему; Упорядоченным расположением разных типов использования земель достигается ранжированный переход от искусственной среды к естественной. Максимальный контакт с дикой природой разрешается лишь технически не вооруженным людям, подготовленным к этому физически и духовно, иначе говоря, он в идеале доступен каждому экологически воспитанному члену общества.

Для поляризованной биосферы не требуется свободное место, ненаселенный район, новая планета. Экологически рациональная территориальная структура культурного ландшафта должна быть достигнута не разрушением или коренной реконструкцией, а дальнейшим развитием исторически сложившейся системы расселения. Поляризация ландшафта — процесс наполовину объективный, неотвратимо совершающийся независимо от нашего сознания. Он объективен по свой территориальной форме. Расположение существующих и возможных зон предопределено практически неизменным опорным каркасом расселения и транспорта. Надо наполнить эти формы частично обновленным содержанием, заменить в ряде случаев функциональную «начинку» ареалов, кое-где укрепить и законсервировать их границы, а где-то оставить резервные зоны для роста, используя законодательные и административные меры, финансово-экономическое стимулирование и архитектурно-планировочные приемы. Необходимо соединить объективные законы поляризации с природоохранными мероприятиями и с нормативными принципами, выражающими потребности людей, порою противоречивые, например, желание иметь общедоступные и в то же время хорошо сохранившиеся природные угодья для отдыха вблизи постоянного жилища. Сетевая поляризация территории призвана отчасти разрешать такие противоречия путем выделения зон с разной интенсивностью человеческой деятельности, убывающей от центров узловых районов к их периферии.

Идея поляризации противостоит концепции равномерного размещения хозяйства и растворения селитьбы в природной среде, превращения всего мира в дачный поселок или пригород-сад типа американской субурбии. Такие характерные особенности нашей страны, как неравномерное и несовпадающее по плотности размещение населения и природных ресурсов, резкие территориальные и сезонные различия природных условий надо не считать только недостатками, а использовать как положительные факторы для социально-экономического развития в гармонии с природой. Высокая централизация управления и большая организующая рать административно-территориального деления могут стать подспорьем рациональной поляризацин. В проектах поляризованной территориальной структуры надо предусматривать также преобладание общественного транспорта над индивидуальным и рельсового над безрельсовым, улучшение качества периодических миграций людей, экономическое стимулирование сезонного полу-рекреационного и любительского труда, многоцелевое функционирование и сезонную трансформацию различных предприятий и земель в сельском хозяйстве, сфере обслуживания, рекреации и другие мероприятия, составляющие внешнее социально-экологическое обеспечение географических проектов

С ростом народонаселения и увеличением скоростей транспорта Земля как бы уменьшается, становится теснее. Разновидностью или спутником экологического кризиса можно считать кризис пространства и времени — усиливающийся дефицит того и другого, но, так же, как и экологический кризис вообще, нехватка места и времени относительна, она преодолевается путем экономии ресурсов и интенсификации деятельности. Предусматриваемое проектом поляризованного ландшафта направление миграций и роста различных объектов вдоль путей сообщения и придорожных зон. т.е. функциональная линеаризация территории приводит к тому, что пространство для селитьбы и туризма, для размещения обрабатывающей промышленности и для миграций животных, для естественного стока и для обмена веществ в ландшафте становится снова до известной степени неограниченным. Эффективная, актуальная, ощущаемая, используемая емкость пространства возрастает. В результате сетевой поляризации земное пространство человеческой деятельности становится более кристаллическим и анизотропным. что совпадает с общей тенденцией прогрессивной эволюции вещества и пространственных структур в косной и живой природе.

Коммуникации и тяготеющие к ним функциональные зоны в культурном ландшафте надо уложить так же экономно, как уложила природа различные транспортные сети и связанные с ними органы в теле животного — пищеварительные, кровеносные, дыхательные, нервные. Суммарная длина этих сетей в неизмеримое число раз больше поперечного размера вмещающей их особи. Куда более изумительны способы расположения молекулярных цепей, в которых закодирована наследственная информация. Вероятно, что и во внешней среде человека возможны подобные структуры, а это значит, что резервы пространства в окружающем нас земном “мезомире” далеко не исчерпаны. Концепция поляризации получает поддержку от бионики.

Таким образом, сетевая поляризация территории: 1) уменьшает антагонизмы между природными и антропогенными элементами среды и позволяет сблизить их без усиления конфликтов: 2) помогает сохранить и расширить ареалы уязвимых и реликтовых компонентов биосферы, включив их в современную систему’ человеческой деятельности: 3) увеличивает эффективную емкость земельных угодий; 4) способствует сохранению и усилению разнообразия, чистоты и красоты в окружающей среде. Функциональная поляризация территории могла бы содействовать экономии ресурсов и более интенсивному хозяйствованию.

Август 1987″

Родоман Б.Б., 2002. Поляризованная биосфера. Сборник статей. Смоленск: Ойкумена. С.18-48.

P.S. Поляризация ландшафта, устойчивое развитие, и плановая экономика

Будучи либералом–антисоветчиком, как многие из недоброй памяти поколения «шестидесятников», Борис Борисович сохранил способность смотреть в лицо фактам не только в своей узкопрофессиональной области, но и в общесоциальных вопросах, не отворачиваться от имеющих место быть тенденций развития лишь потому, что последние входят в разрез с его идеологией. См. также его лекцию «Автомобильный тупик России и мира», которой зааплодирует всякий социалист – и эколог. Второй понятно почему, а первый – поскольку частный автомобиль сегодня – такой же символ буржуазности (в том числе в смысле «плевать мне на общее благо»), как смокинг, сигара и галстук-бабочка на плакатах 1920-х гг. Не зря ещё в 1970-е годы треть автовладельцев в Париже отвечала, что не оставит авто никогда, даже если общественный транспорт будет предельно удобный и совершенно бесплатный.

Мол, он даёт ощущение свободы, такое же, как деньги на счету, – хотя реальность пробки показывает, что ощущение фантомное. А когда люди апеллируют не к объективной реальности, а к своим представлениям о свободе и счастье (на 99% навязанных тем самым обществом, которое заставляет их крутиться как белка в колесе, работая на поддержание штанов), то автомобиль и его альтернативы – ж/д, другой общественный транспорт, из технических средств или экологических проблем превращаются в политические символы.

Точно также вышеописанные подходы к сохранению биосферы в условиях урбанизации, и особенно давней, как в Центре Европейской России и др. староосвоенных регионах — готовая теория управления развитием региона в условиях плановой экономики, обеспечивающая одновременно экологическую устойчивость и хозяйственный рост за счёт  территориального размежевания трех сфер деятельности, ныне конкурирующих в староосвоенных регионах — 1) развития городов и промышленности, 2) интенсификации с/х, 3) охраны дикой природы и рекреационных ресурсов для горожан.

в этом случае урбанизация в староосвоенном регионе происходит так, что поляризованный ландшафт возникает и воспроизводится, не разрушаясь, а экологический каркас – и, соответственно, «экологические сети» природных территорий в пространстве – делаются комплиментарными антиподами урболандшафтов. Они перестают конкурировать за территорию, достигается размежевание «природы» региона с «хозяйственной активностью» в нём, воспроизводство природных ресурсов всё больше уравновешивает разрушительные формы природопользования в «городской» и «сельскохозяйственной» частях региона. Тогда создание экологических сетей, сохраняющих видовое и ценотическое разнообразие дикой природы на староосвоенных территориях, при сильной фрагментации и давней трансформированности природных сообществ, можно производить «от противного» – через изучение пространственных закономерностей размещения и динамики «центров» и «лучей» урбанизационных процессов в регионе.

Напротив, при самопроизвольном развитии города, особенно управляемом только рыночными интересами, цели 1)-3) неизменно противоречат друг другу и, в конце концов, город «съедает» собственную природно-ресурсную базу.

При социализме «…»зелёные клинья» природных ландшафтов рекреационного назначения проходят до самого «урбанизированного ядра» региона и проникают в него в виде природных территорий города[1]. Наконец, при «звёздчатом» росте «урбанизированного ядра» староосвоенного региона, области интенсивной сельскохозяйственной деятельности образуют «валики», прилегающие к урбанизационным лучам. Наименее людные и самые дальние области «экономического вакуума» на стыках регионов сохраняются как «воспроизводственный участок» биоты для массивов рекреационных лесов, лугов и болот.

В результате рекреационный ресурс горожан (а одновременно и биоразнообразие региона, с малонарушенными территориями периферии) сохраняется даже при сильных антропогенных нагрузках со стороны сельского хозяйства, городской промышленности и рекреации из «ядра». Или, точней, появляется шанс на их сохранение, если последующее развитие агломерации в регионе скорей сохраняет «поляризованный ландшафт», чем подрывает его (как это случилось при капиталистической реставрации в СССР и странах Восточной Европы).

Не случайно концепция «поляризованного ландшафта» была создана в СССР 1970-х гг. и сразу использована для охраны природы нашей страны и других соцстран. Развивая идеи Вальтера Кристаллера, Б.Б. Родоман сформулировал[2] представление о поляризованном ландшафте как универсальном механизме пространственной сегрегации урбанизированных и охраняемых природных территорий с целью сохранения биоразнообразия и рекреационных ресурсов для горожан из «урбанизированного ядра». Концепция поляризованного ландшафта очерчивает тот идеальный «экологический каркас» природных территорий, который должен быть сохранён в форме системы ООПТ, расположенных в зонах «экономического вакуума» на границах областей и разделённых в этих зонах только транспортными магистралями, соединяющими кратчайшим путём областные центры.

…В 1970-х гг. концепция поляризованного ландшафта хорошо соответствовала реальности стран «второго мира» (настолько, что ошибочно казалась всеобщей), почему была быстро востребована в качестве теоретической предпосылки для практической политики охраны природы. Она существенно повлияла на территориальную охрану природы и ландшафтное планирование в Центральной России, Литве, Эстонии, Латвии и, по-видимому, Белоруссии, Чехии и Словакии.

Создатель концепции, по всей видимости, считал её универсальной – но опыт истории показал, что поляризованный ландшафт, возникающий на второй стадии урбанизации, долговременно сохраняется только при социализме. При капитализме он обязательно разрушается на следующих стадиях урбанизации, см. табл. 1. Возникает и ширится кольцо пригородов, туда переселяются сколько-нибудь состоятельные люди, перемещающиеся из города в регион и по региону на авто; города расплываются как масляное пятно на бумаге, неуклонно съедая собственную природно–ресурсную базу.

Таблица 2

Стадии урбанизации и развитие территориальной охраны природы

Стадии урбанизации (по Ю.Л. Пивоварову, 1991)	Отношение к пространственному разделению интенсивной хозяйственной активности и природных территорий	Приоритетные направления деятельности по сохранению биологического разнообразия	Сравнительная оценка эффективности инвестиций в территориальную охрану природы
1. Относительно равномерное сельское население, повторяющее дифференциа­цию естественного ландшафта, города только появляются	Благоприятствует при низкой плотности населения (север России), высокая резистентность при высокой плотности населения (Индия, Южная Азия, многие регионы Африки и др.).	Сохранение крупных (50000 га и более) природ­ных массивов с естественной сукцессионной динамикой, выраженной в масштабе ланд­шафта (при низ­кой плотности населения). Сох­ра­нение наиболее ценных по приро­до­охран­ному значению участ­ков и «охрана в процессе исполь­зования» при вы­сокой плотности населения.	Очень высокая при низкой плотности населения. Низкая при высокой плотности населения (эффективны в основном как компоненты комплексных программ по борьбе с бедностью и устойчивому развитию).
2. Быстрый рост городов (городское население растёт быстрее сельского), развитие «точечных форм» высокой концентрации населения.	Благоприятствует при низкой концентрации населения (север Европейской России и Западной Сибири), высокая резистентность при высокой плотности населения (юг Нечернозёмной и Чернозёмная зона Европейской России, включая Северный Кавказ, Молдову)	Сохранение наиболее ценных по природо­охран­ному значению участков и т.н. «секторальный подход» («охрана в процессе использования»), создание «экологических каркасов» как инструментов охраны почвенного плодородия и экологической реставрации	Высокая при низкой плотности населения. При высокой плотности населения может быть как относительно высокой (в условиях высокой степени эрозии почв и засухи), так и низкой (при высокой экономической эффективности с/х производства)
3.Формирование городских агломераций за счёт центральных городов при абсолютном уменьшении сельского населения, депопуляция межагломера­ционных пространств	Наибольшее благоприятствование, поскольку данная фаза наиболее полно реализует модель пространственного разделения интенсивной хозяйственной активности и природных территорий (т.е. возникает поляризованный ландшафт)	Создание «экологического каркаса» путём превентивного сохранения крупных «при­род­ных ядер» на стыках админис­тратив­ных границ высокого ранга (страны СНГ, субъекты РФ) и иногда – низкого ранга (районы субъектов РФ), «экологических коридоров» вдоль административ­ных границ	Относительно высокая при создании ООПТ I–II категорий IUCN (заповедники и национальные парки). Очень высокая при создании ОПТ II–IV категорий IUCN (природные парки, заказники, памятники природы и др.), которые могут рассматриваться как шаги по консервации режимов традиционного природопользова­ния и элементы ландшафтного планирования
4. Развитие городских агломераций за счёт ускоренного роста населения внешней зоны, субурбанизация	Высокое благоприят­ствование на стыках административных границ высокого ранга, более низкое – в основаниях «зелёных лучей» зоны субурбанизации.	Создание «экологического каркаса» путём превентивного сохранения круп­ных «природных ядер» на стыках административ­ных границ высокого ранга (страны СНГ, субъекты РФ), и иногда низкого ранга (районы субъектов РФ), «экологических коридоров» вдоль административ­ных границ.	Очень высокая при создании ОПТ II–VII категорий IUCN (природные парки, заказники, памятники природы и пр.), которые могут рассматриваться как шаги по консервации режимов традиционного природопользо­вания и элементы ландшафтного планирования.
5. Деконцент­рация населения, активизация межагломера­ционных пространств и стагнация исторических ядер расселения	Наименьшее благоприятствование, реализация подхода возможна только путём очень дорогих «реставрационных» мероприятий.	«Охрана в процессе использования» (т.н. «секто­ральный подход») путём снижения интенсивности сельского и лес­ного хозяйства.	Низкая, финан­совые затраты на восстановление природных массивов и создание «экологических коридоров» максимальны

Источник. Шварц Е.А., 2003. Эколого-географические проблемы сохранения природного биоразнообразия России. Авторефереат дисс. на соискание учёной степени доктора географических наук. М. С. 9.

И действительно, капиталистическая реставрация, начатая после победы контрреволюции в странах Восточной Европы и СССР, везде ликвидировала «поляризованный ландшафт», направила урбанизацию по экоопасному пути – причём независимо от жёсткости природоохранного законодательства и градуса обеспокоенности экологическими проблемами. Интересно, что провозвестником реставрации было массовое садово-дачное строительство, стимулированное раздачей участков в горбачёвские времена – что создавало угрозу охране природы и общему интересу одновременно, ибо естественным образом мотивировало граждан посвящать свободное время не производству, не жизни страны, а персональному домику.

Когда разрушение «поляризованного ландшафта» советских времён пошло ударными темпами, Б.Б. Родоман опубликовал в журнале «Знание-сила» (№ 5–7 за 1992 г.) статью «Похороненная утопия или оправдавшийся прогноз?». Он фиксирует тот факт, что происходящие социальные изменения в стране несовместимы с его концепцией, призывая общество сохранить экологически благоприятный поляризованный ландшафт. «Из-за автомобилей городская агломерация расплывается как масляное пятно на бумаге; благодаря электропоездам удерживается в лучах звёзд, оставляя между ними зелёные клинья. Если мы не погонимся за позавчерашними днём Западной Европы и Северной Америки, сохраним сложившийся приоритет общественного и рельсового транспорта, откажемся от приватизации лесных и пойменных земель, то сбережём территориальные экологические ресурсы мирового значения и с этим богатством впоследствии войдём в постиндустриальное общество».

Понятно, что без осознанной антикапиталистической борьбы эти слова остались – не могли не остаться – благим пожеланием. Спасительный для природы поляризованный ландшафт неизбежно разрушается при капитализме, и переход к следующим стадиям урбанизации значительно ухудшает условия охраны природы. На четвертой и следующих стадиях табл. 23 города «поедают» свою природно–ресурсную базу: и земли для с/х производства, и земли – рекреационные ресурсы. В таком случае для ООПТ уже не находится места – или их сохранение требует всё больших затрат, всё больших усилий природоохранников.

Конкретный механизм сохранения «поляризованного ландшафта» в староосвоенных регионах при социализме опять-таки связан с «автоматизмами» плановой экономики, действующими независимо от добрых намерений граждан, партии и правительства. Они позволяют «не прозевать» тот момент развития «урбанизированного ядра» по одному из направлений урбанизации, когда пригородные леса, луга и болота «на данном направлении» надо взять под охрану как рекреационный ресурс, ограничив их захламление и застройку. Иначе они будут необратимо потеряны.

Дело в том, что урболандшафт быстро эволюционирует; мы, увы, до сих пор не умеем ограничивать рост городов, и во всех существующих агломерациях площадь урболандшафта растёт быстрее, чем население (хотя на первый взгляд кажется обратное – люди всё плотней концентрируются в городах). Это значит, что всё большая часть городских функций не может выполняться на территорию города и выносится из него вовне, в регион. Следовательно, чтобы экстремально не ухудшить экологическую ситуацию, процесс «выноса» в ходе территориального роста городов нужно организовать в пространстве и времени так, чтобы минимально нарушить связность природных комплексов на периферии и не подорвать «зелёные клинья» в ближних пригородах. Если развитие региона стихийно, коммерческий интерес городских властей и застройщиков нарушит первое и уничтожит второе. Чтобы этого не получилось, требуется долговременное планирование, способное диктовать свою волю всем участникам процесса, координировать их усилия и направлять к экоустойчивости.

Что и осуществлялось в планах развития городов СССР и других соцстран, где с 1972 года был внедрен раздел «Территориальная комплексная схема охраны природы» (ТерКСОП). Научная основа для такого планирования на уровне региона – эволюционные модели урбанизации[1]; на уровне города (или, точней, одного из «урбанизационных лучей», по которому он растёт в регион) – модель смены функций отдельных элементов мозаики земельных участков, лежащих кнаружи от внешней границы города[2], созданная по принципу клеточных автоматов (рис. 8).

 

Соглсно им городской рост описывается как смена функций каждой «клеточки территории», со следующей отсюда сменой форм землепользования, типов растительности и видов застройки, как показано на рис. 8. 2. Важно подчеркнуть резко неравномерную скорость соответствующих изменений до и после «захвата» соответствующей территории в структуру растущего урболандшафта. Смена функций (а, значит, сохранности природных комплексов) идёт наибольшими темпами до включения участка вовнутрь собственно города, пока он относится к ближним пригородам, и сразу же падает после этого.

Хуже всего, что, если не принять специальных мер по охране природы, все подобные изменения ведут к худшему, в сторону увеличения застроенности/захламлённости изначально природных участков, с уничтожением их растительности. Природные ландшафты (леса, луга и болота) вытесняются городской застройкой через промежуточную стадию поля, сада или свалки/промзоны. При стихийном развитии город направленно ликвидирует ту экологическую структуру, которую мог бы «собрать» (или образовать) из осколков природных ландшафтов ближних пригородов, вместо того, чтобы ликвидировать их сплошь; причём одновременно идущее создание озеленённых территорий внутри города компенсирует не более чем 10% утраченных ландшафтов. Чтобы спасти от такого исхода лесные, луговые, болотные массивы ближних пригородов (особенно ценные как рекреационные ресурсы для горожан – и одновременно «трамплин» урбанизации исходно уязвимых видов фауны, позволяющий им сохраняться в староосвоенных регионах), им должен быть своевременно придан статус ООПТ. Здесь важно не упустить момент, иначе данные меры теряют смысл в силу вышеописанной динамики.

Отсюда единственный способ предотвратить утрату участков, обеспечив их «вход» в экологический каркас города и «работу» на очистку от загрязнений и здоровье людей – долговременное планирование городского развития. Только оно позволяет заранее выделить ключевые природные территории, «защитив» их приданием статуса, запрещающего застройку и прочие виды деятельности, чреватые разрушением природного комплекса до того, как город «подрастёт» к данным участкам и будет угрожать их экосистемам. Это так называемая территориальная компенсация экологического ущерба, производимая планомерно и заблаговременно, в отличие от локальной, производимой post hoc. Она предполагает направленное развитие экологической инфраструктуры города, «без отставания» от роста его территории, с «подключением» к ней пригодных массивов лесов, лугов и болот по мере последнего.

Напротив, при стихийном развитии капиталистических городов «зелёные острова» в основном бесполезно утрачиваются. См. карты динамики 25 разных городов Европы, от малых курортных до мегаполисов за последние 50 лет[3]. Наименьшей скоростью негативных процессов отличаются включённые в анализ «постсоциалистические» города, особенно Дрезден. В 1970–1980 гг. ГДР была безусловным лидером по части охраны дикой природы в городе и рационального природопользования в Европе, хотя экономическая необходимость толкала страну к развитию вредных производств. Иными словами, момент, когда пригородный лес (а особенно луг и болото) надо взять под охрану – чтобы он не был фрагментирован/застроен/вырублен вследствие спонтанного хода процесса урбанизации – при капитализме упускается в 95 случаях из 100. В том числе потому, что инвесторам, или застройщикам, или покровительствующей тем и другими мэрии крайне выгодно наладить «производство сомнений[4]» в том, а стоит ли это делать, всячески пропагандировать нормальность происходящего. А когда время упущено, уже будет поздно.

Когда «поляризованный ландшафт» уже разрушен (или так и не сформировался в районах «автомобильной урбанизации»), приходится прилагать значительные усилия, чтобы сделать городское пространство социальным. Благодаря практике советских времен, в наших агломерациях и вокруг пока достаточно природных и озеленённых территорий, чтобы городское пространство сохраняло свой социальный характер. Пока природные территории города и ближних пригородов не слишком застроены и чрезмерно не фрагментированы, не надо специально создавать «зелёные острова», озеленять крыши и прибегать к прочим приемам, обычным в городах капиталистической Европы или Америки, в процессе роста которых озеленённые территории быстро вытесняются. Дискуссия об этом шла среди специалистов-экологов на Урбанистическом форуме, состоявшемся 7–9 декабря 2011 года, при равнодушии городских властей[5].

Поэтому, жителям бывших советских городов надо уметь защитить «оставшееся от СССР» экологическое преимущество – иначе оно будет быстро утрачено, как теряются прочие преимущества социализма: образовательные, культурные, медицинские и т.д. Надо преодолеть сопротивление властей, которые в угоду крупному бизнесу дали «зелёный свет» застройке особо охраняемых природных территорий, и «окультуриванию» их природных комплексов, при котором не остается ничего живого[6]. Так бизнес извлекает прибыль, отнимая здоровье москвичей – ведь разрушенные в этом процессе экосистемы не  производят важные для нас всех «экосистемные услуги» по поглощению загрязнений, пыли, оптимизации микроклимата и т.д.»

[1] Geyer H., Kontuly T., 1993. A theoretical foundation of the concept of differential urbanization // International Regional Science Review. V. 15. № 3. P. 157–177; Gibbs J., 1963. The Evolution of Population Concentration // Economic Geography. V. 39. P. 119–129.

[2] Внешнюю границу города географы традиционно проводят по изохроне часовой доступности, т.е. по геометрическому месту точек, с которых поездка в центр без пересадки занимает 1 час (см. границу Москвы на рис. 19 в Лаппо, 1997). Границы городского центра определяются изохроной получасовой доступности.

[3] См. Towards an Urban atlas. Assesment of spatial data on 25 European cities and urban areas. EU, 2002, www.eea.europa.eu/publications/environmental_issue_report_2002_30/front.pdf

Аналогично Донецк в 1970 г. получил приз ЮНЕСКО как самый зелёный промышленный город Европы, восстановление лесопарков там начали сразу после войны, см. Гузенко Т.Г., 1955. Парки Донбасса. Киев: Гос. изд-во литературы по строительству и архитектуре УССР. 135 с. С приходом рынка в городах Донбасса, Кривбасса и пр. зелень стремительно исчезает, несмотря на промышленный спад – вследствие застройки и автомобильной экспансии.

[4] Про их роль в пропаганде см. «Производство сомнения. Философ Михаил Маяцкий об антитабачных кампаниях, критическом мышлении и конструировании незнания»; «7 фактов о спекуляции на сомнении и роли критического мышления в современном обществе».

[5] См. Роджер Бейли «Как сделать городское пространство социальным«?; http://wolf-kitses.livejournal.com/308803.html?thread=8158275#t8158275

[6] Сейчас в Москве идёт тотальное наступление на природу, в первую очередь на территории Природного комплекса города, которых режим ООПТ защищает всё хуже и хуже. В первую очередь это т.н. «благоустройство», делающее территорию непригодной для флоры и фауны (как и высмеянный Ильёй Смирновым «стригущий лишай»). Во-вторую – застройка (в том числе строительство храмов – а то не хватает!), прокладка трасс, в т.ч. через крупнейший лесной массив, относящийся к национальному парку «Лосиный остров» и т.д. Квинтэссенцией процесса стал принятый Мосгордумой закон №12 от 11 апреля 2012 г., снявший де-факто с территорий Природного комплекса г.Москвы все ограничения, установленные режимом ООПТ.

[1] Последние нельзя путать с искусственными элементами озеленения – парками, садами и пр., первые отличаются от вторых тем же, чем естественный луг или разнотравный газон отличается от «английского» газона, стриженного. См. Волкова Л.Б., Соболев Н.А. «Зачем нам в России «английский» газон?». В меру сохранности естественных экосистем затраты на уход за ним много меньше, а приносимая польза в виде «экосистемных услуг» и рекреационных ресурсов – больше.

Отсюда ясна прагматическая ценность дикой природы в городе, почему привлечение диких видов птиц, млекопитающих, бабочек и пр. важно для горожан, а не только для нас, природоохранников. В силу исключительной агрессивности городской среды, в первую очередь по факторам загрязнения, вытаптывания, аридизации и пр. деревья и кустарники, используемые в насаждениях (т.е. работающие на наше здоровье, оптимизацию микроклимата и пр.) живут в 2–3 раза меньше, чем в естественных насаждениях.

Приближая структуру зелёного насаждения к мозаично–оконной структуре естественных экосистем (лесных древостоев, кустарниковых зарослей, луговых сообществ и пр.), включая в систему разные виды животных, естественным образом регулирующих потребление фитомассы и активность друг друга, мы повышаем устойчивость насаждений, эффективность фитомелиорации городской среды, продляем срок жизни элементов озеленения. Причём всё это – естественным образом, без затрат со стороны коммунального хозяйства, по сравнению с которыми затраты на экообустройство городских территорий или на привлечение «диких» видов фауны в техногенные аналоги естественных местообитаний несопоставимо низки. См. «Зачем нужна дикая природа в городе?», http://scepsis.net/library/id_3354.html

[2] Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселение. М. Наука. 1974. С. 150–162; Охрана природного ландшафта путем регулирования его транспортной доступности // Охрана природы окультуренных ландшафтов. Уч. Записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 475. Труды по охране природы. № 2. 1978. С. 57–61; Пространственная концентрация антропогенных явлений: (Поиски географических законов) // Регион, проблемы развития соц.-эконом. пространственных систем: Уч. записки Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1981. Вып. 578″.

Фридман В.С. Глобальный экологический кризис. По мат-лам курса лекций «Охрана природы: биологические основы, имитационные модели, социальные приложения». М.: изд-во URSS, 2016. C. 417-428.

Примечание

^[1]Полностью публикуется впервые. Глава из докторской диссертации, защищенной в 1990 г. Использованы: 1) Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселение. — М; Наука. 1974, с. 150 — 162; 2) Процессы поляризации в географическом пространстве // Основные понятия, модели и методы обшегеографических исследований. — М: ИГАН. 1984, с. 109 -118. Добавлен § 8 (см. примечание к его заглавию).