Print 
PDF
(отвечать в комментах к записи)
Читать антиутопии нынче модно: То и дело видишь в метро ребят, читающих «1984 год» или «Скотный двор» Оруэлла, «О, дивный новый мир» Хаксли или «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Роман Евгения Замятина «Мы» по странному недоразумению входит в школьную программу по литературе. Многим чтение таких произведений — в том числе и автору этой статьи — дало толчок к самостоятельным размышлениям о современном обществе.
Ведь мы, чаще всего, ищем в фантастических картинах будущего день сегодняшний. Так что сегодня мы начнём нашу серию материалов о научной фантастики именно с антиутопий. Мы попробуем разобраться, какие страшные предостережения писателей прошлого сбылись, какие — нет, а какие ещё только ждут своей проверки реальностью. Сегодняшняя статья лишь очерчивает собой контуры большой темы, приглашая к дискуссии.
Писатели-фантасты не просто выдумывают образы будущего из головы — они экстраполируют, то есть продолжают в будущее, современные им тенденции. Конечно, такая художественная экстраполяция грешит неточностью — она лишь показывает возможный сценарий развития, заостряя внимание читателя на важных для автора моментах. И тем ценнее оказывается то, что многие предсказания великих фантастов прошлого — в том числе и мрачные — уже сбылись:
Сегодня мало кого можно удивить роботом — а ведь само это слово впервые появилось в пьесе Карела Чапека R.U.R. 1920 года. Многие из самых безумных предсказаний Жюль Верна тоже сбылись. Нам же гораздо важнее другое — сбылись и стали обыденностью ужасы социальных антиутопий, причём, кажется, всех и сразу. Другой вопрос, что только частично — вот мы с вами примерно и набросаем, какие описанные в антиутопиях явления уже вошли или входят в нашу жизнь. Сразу скажем, что список будет далеко не полным — автор статьи читал далеко не всё, некоторые из произведении по теме он буквально пробежал глазами.
Итак, начнём. Современное общество не только классовое, но и — по сути- кастовое. В этом плане существующее в «О, дивном новом мире» деление на касты от «альфы» до «эпсилона» более адекватно современности. Однако и в «1984» есть ценная мысль — помимо «пролов», то есть современных пролетариев и «внутренней партии», то есть нынешних крупных капиталистов и чиновников, существует промежуточная прослойка — «внешняя партия». И эта промежуточная прослойка угнетена не менее, чем «пролы» — её относительное бытовое благополучие обесценивается удушливой атмосферой страха и недоверия, в которой она вынуждена жить.
Идеологическая машина современного капитализма описана точнее всего в «451 градус по Фаренгейту». Брэдбери предвосхитил ужасы современной цензуры — не случайно про «Фаренгейт» постоянно вспоминают, когда речь заходит об очередных запретах Роскомнадзора. Но ещё важнее то, что фантаст предсказал и другой, условно говоря, рыночный механизм цензуры, воплощённый в принципах так называемой политкорректности. Или, как её более удачно назвал Герберт Маркузе — «репрессивной терпимости».
Однако грубо-репрессивная государственная цензура — по типу той, что описана в «Мы» и «1984 году» — оказалась не так уж и всесильна. Неугодные идеи оказалось гораздо проще забивать «белым шумом», чем выкорчёвывать с помощью грубой репрессии.
В плане экономических механизмов наиболее точным оказался «О, дивный новый мир». Неслучайно мы уже упоминали это произведение Хаксли в наших материалах об обществе потребления. Хаксли довольно точно предсказал механизмы запланированного устаревания и искусственного формирования спроса. «Чем нам старое копить — лучше новое купить», — гласит «гипнопедическая пословица». Сама же система «гипнопедии» (пропаганды посредством запоминаемых во сне посланий) представляет собой довольно близкую аналогию современной индустрии рекламы.
Описанная в «1984» бесконечная война как средство поддержания жизнеспособности экономики оправдала себя лишь отчасти. Механизмы общества потребления оказались эффективнее, но когда «пряник» не срабатывает, капитал охотно берётся и за кнут. Война сегодня используется не только для «открытия рынков» или маскировки внутриполитических проблем, но и как мотор для оживления экономики. Впрочем, примерно то же самое было и в начале прошлого века — наши фантасты не открыли здесь никакой Америки.
Более точным аналогом Оруэлловской бесконечной войны можно считать борьбу современных государств с терроризмом и преступностью. Ни одна из сторон не ставит здесь цели победить — наши «заклятые враги» жить не могут друг без друга. Криптограф Брюс Шнайер назвал это «театром безопасности», нам же на ум приходят ещё более резкие, даже непечатные слова.
Ещё один механизм обогащения корпораций, — это эксплуатация общественных иллюзий и психозов. В этом плане ближе всего к истине были Хаксли и Карел Чапек. Первый вывел в «О, дивном новом мире» универсальный наркотик сому — само название, что характерно, позаимствовано из индийской мифологии. Как говорится, «сомы грамм — и нету драм». В Чапековской же «Фабрике абсолюта» аллегорически описан мыльный пузырь экономики, построенной на производстве «духовности».
Ещё более ценна для современников другая книга Чапека — роман «Война с саламандрами». В ней он с огромной точностью и прозорливостью описал, как мировые державы сами выкармливают те угрозы международной безопасности, с которыми потом «героически» борются. И на этой «борьбе» не забывают хорошенько нагреть руки.
Чапек имел в виду, естественно, нацизм — его роман полон настолько очевидных отсылок, что их легко раскусили даже сами недалёкие умом нацисты. Гитлер, выведенный на страницах романа в лице Верховного Саламандра, включил Карела Чапека и его брата Йозефа в число своих личных врагов. Йозеф Чапек был замучен в концлагере, его брата спасла от застенков только смерть от болезни незадолго до аннексии Гитлером Чехословакии. Сегодня роль чапековских саламандр играют религиозные экстремисты — особенно, выкормленные щедрой рукой Западного капитала исламисты.
В полном ужасов и соблазнов мире живут отчуждённые друг от друга и, одновременно, страшно похожие друг на друга люди. Эту ужасную диалектику лучше всего описал Брэдбери. Для того, чтобы унифицировать людей, вовсе не обязательно одевать их в одинаковые робы и заставлять ходить строем, как в «1984» или «Мы». Всё это уже методы прошлого века.
Сегодня же, наоборот, плодят дурную бесконечность разнообразия в одном месте, чтобы добиться полной унификации в другом. Лучше всего эту мысль выразил современный российский философ Григорий Завалько в книге «Философские проблемы эстетики». Сам же автор статьи пришёл к похожей мысли ещё в ранней юности — пытаясь понять, почему за броскими нарядами «неформалов» прячутся такие одинаковые лица и мысли.
Вот, полюбуйтесь, дорогие читатели, в какой антиутопии мы с вами живём! Хуже того, многие черты антиутопии стали обыденностью. А тут уж прямая дорога к абсурду, не хуже того, что описан в произведениях Франца Кафки. Однако в фантастических образах будущего есть место не только ужасам, но и великим свершениям. И от нас с вами зависит, что воплотится в жизнь: светлое будущее или антиутопия. Оставайтесь с нами!
Источник Лаборатория Будущего
