Производительность труда и социальное обеспечение

Print PDF

Резюме. После того, как летом 2018 года российское правительство объявило о предстоящем повышении пенсионного возраста, страну захлестнула волна справедливого возмущения очередным сокращением социальных обязательств. Мы решили подробнее рассмотреть эту тему, чтобы ответить на вопросы — что именно мешает современному обществу обеспечивать достойную жизнь пожилым, почему новые технологии, повышающие производительность труда, не делают жизнь большинства лучше, а лишь усиливают эксплуатацию, и, наконец, как должно выглядеть социальное обеспечение в обществе будущего?

Официальным оправданием повышения пенсионного возраста со стороны властей служит серьезно изменившееся за последние десятилетия соотношение между работающими и пенсионерами. Нас убеждают, что когда устанавливался предыдущий возраст, население было моложе и жило меньше, а сейчас ситуация совсем другая и без повышения не обойтись.

Одним из основных аргументов против этого шага стало довольно очевидное наблюдение: да, раньше работающих на одного пенсионера было больше, но ведь производительность труда за это время также значительно выросла, и способность работающих граждан обеспечивать пенсионеров и нетрудоспособных граждан в целом должна была увеличиться соответственно.

Эта простая, в общем-то, мысль заставляет вспомнить о несколько менее очевидном факте — в современной экономической системе рост производительности труда куда слабее связан с изменением благосостояния населения, чем можно было бы подумать. Потому мы решили подробнее разобраться в данной теме что бы понять почему так происходит, и что можно с этим сделать.

Работающие и пенсионеры

Скажем сразу — мы не считаем приводимые властями аргументы в пользу повышения пенсионного возраста стоящими внимания, и можем это обосновать. Основой для их самооправданий является вполне реальная демографическая проблема: неизбежный рост числа пенсионеров по мере ухода на заслуженный отдых наиболее многочисленных советских поколений и снижение количества трудоспособных граждан в силу стабильно низкой рождаемости. К этому они обычно добавляют некий рост продолжительности жизни, которая теперь якобы намного превышает продолжительность жизни в те времена, когда был установлен прежний пенсионный возраст.

Таким образом, как пытаются заверить нас власти, пенсионеров становится все больше, а денег в Пенсионном Фонде, выплачиваемых на их содержание работающими гражданами, все меньше. Но действительно ли нынешняя пропорция между работающими и неработающими столь сильно отличается от советской, и можно ли продолжать тенденции последних лет в будущее до бесконечности, рисуя ужасающие картины, как это делают Голикова и прочие чиновники?

Демографическая ситуация в России действительно оставляет желать лучшего, и старение населения в целом вполне реально. Другое дело, что пугающая картинка, вызванная последними подвижками в этой области, вполне возможно, отнюдь не показывает долговременную тенденцию, а является результатом совпадения максимума и минимума. Сейчас как раз выходят на пенсию наиболее многочисленные поколения конца 50-х — начала 60-х годов, и одновременно с этим работать выходят наиболее малочисленные поколения, родившиеся 90-х. Это отлично видно даже на вот этой иллюстрации, составленной пять лет назад явным сторонником реформы по данным Росстата. Когда этот «идеальный демографический шторм» пройдет, а это случится в ближайшее десятилетие, поскольку рождаемость в конце 60-х — начале 70-х была значительно ниже, а поколение 2000-х уже не столь малочисленно, как поколение 90-х, ситуация перестанет столь резко ухудшаться.

Что же до повышения ожидаемой продолжительности жизни, которая якобы так значительно возросла со времен установления пенсионного возраста в 55-60 лет, то и здесь не все так гладко, как объясняет один из ведущих ученых-демографов РФ Вишневский [многажды пойманный на ошибках и прямых подтасовках. Прим.публикатора]. Если добавить к этому характерную для России с 90-х и существующую до сих пор сверхсмертность населения в трудоспособном возрасте, то получится, что с повышением пенсионного возраста многие граждане попросту не доживут до выхода на пенсию, или проживут на ней всего пару лет.

Еще одна деталь, о которой старательно забывают сторонники реформы, заключается в том, что за последние тридцать лет резко снизилась доля другой категории неработающего населения — детей и подростков, которых тоже содержат работающие граждане. Конечно, можно сказать, что обеспечение пенсионеров — это дело государства, а воспитание и обеспечение детей — это дело самих граждан, тем более, что, как мы знаем, государство не просило их рожать, и сравнивать эти две категории неправильно.

Однако, на деле государство тратило тогда значительные средства на обеспечение, образование и воспитание подрастающего поколения, да и сейчас тратит больше, чем бы хотелось многим современным деятелям — доля затрат на образование выросла до 4.1%. Поэтому сравнение это вполне разумное. Общая пропорция работающего и неработающего населения в современной РФ не слишком сильно отличается от таковой в позднем СССР, как мы уже писали в нашей работе про трудящееся большинство.

Наконец, благодаря техническому прогрессу за прошедшие десятилетия возросла также и производительность труда, которая должна позволить работающему населению содержать большее количество нетрудоспособных граждан. Несмотря на большой провал в 90-е, по данным ОЭСР с 1996 по 2016 годы производительность труда в России суммарно выросла аж на 47%. Согласно официальным данным правительства РФ, за 2005-2015 годы она выросла примерно на 20%.

Итак, аргументы в пользу пенсионной реформы на поверку оказываются неубедительными. Более подробный их разбор, содержащий сравнения количества отработанных часов и продолжительности жизни на пенсии в России и других государствах, включая страны Западной Европы и даже Китай, желающие могут найти, например, здесь. Увы, авторы данной статьи не осмеливаются предложить какой-либо выход из положения, кроме абстрактных призывов сделать «как в Европе», обложив дополнительными налогами не основную массу населения, а богатое меньшинство, а также урезать щедрое финансирование полиции и субсидии госкорпорациям. Как мы видим по происходящим в «развитых» странах за последние десятилетия событиям, урезание социального обеспечения в пользу силовых структур и субсидий собственникам не является чем-то уникальным, присущим исключительно «неправильному» российскому правительству, чего якобы не бывает в «правильных» западных странах.

Причина и здесь, и там одна — нежелание правящего класса и обслуживающих его властей поступаться своими прибылями для того, чтобы сделать жизнь большинства более терпимой, без угрозы, которая бы заставляла их на это пойти. Но это — лишь частный случай общей закономерности, присущей современной социально-экономической системе. Точно таким же образом повышение производительности труда в рамках этой системы не облегчает жизнь людям, а заставляет их работать больше за меньшие деньги, как мы увидим далее.

Работающие и прогресс

Технологический прогресс считается одним из столпов современной экономики. Он меняет мир до неузнаваемости меньше чем за столетие и, как утверждают его поклонники, останавливаться не собирается. Он освободил множество людей в разных областях жизни от тяжелого рутинного труда, опасных болезней и постоянной угрозы голода. Вместе с тем, он многократно ускорил разрушение окружающей среды. Он же, упраздняя целые профессии с одной стороны, и делая более доступной дешевую рабочую силу — с другой, вверг людей со всего мира во все более отчаянную гонку за рабочие места.

Защитники современных порядков выставляют эту его сторону как неизбежность, которую надо принять и с которой следует смириться, чтобы иметь возможность пользоваться плодами прогресса и далее. Но так ли это? Ведь сами по себе машины, делающие труд и жизнь человека проще, не заставляют общество выкидывать ставших ненужными людей с работы и выжимать еще больше из оставшихся — это делают отношения между людьми, структура общества и те принципы, на которых оно построено.

Официальная точка зрения на подобные вопросы отвечает тем, что называет главным, лучшим и чуть ли не единственным двигателем технического прогресса именно конкуренцию частных собственников предприятий между собой, свойственную рыночной экономике. Мы не отрицаем роль этого стимула, хоть она и преувеличивается теми, кому выгодно оправдывать нынешнее положение дел любой ценой. Однако, как это часто бывает, эта погоня за эффективностью — эффективностью с точки зрения системы, разумеется, — зависит и от некоторых других факторов.

Важный компонент технического прогресса — внедрение трудосберегающих технологий. Принято считать, что в рамках конкуренции между собой, собственники предприятий разрабатывают и внедряют у себя разнообразные технологические улучшения, позволяющие им сэкономить на рабочей силе. Однако, это далеко не всегда так. В условиях изобилия дешевой и бесправной рабочей силы, высокие затраты на разработку и внедрение новых технологий обычно выглядят неоправданными для собственников, которых фундаментальные принципы рынка заставляют ориентироваться прежде всего на краткосрочную выгоду.

Идея высокой стоимости рабочей силы как одного из стимулов к развитию технологий сама по себе не нова, и признается большинством историков и экономистов. Но они зачастую не обращают внимания, или просто умалчивают, причины этой высокой стоимости. Конечно, таковой может быть и простое сокращение работоспособного населения (как, например, в случае с эпидемиями чумы в Европе). Но за последние 150 лет основными причинами повышения стоимости рабочей силы были повышение уровня жизни и организованная борьба работников за достойную оплату и лучшие условия труда — два фактора, которые тоже связаны между собой гораздо сильнее, чем хочется признавать апологетам рыночной системы.

Там, где можно прибыльно обойтись вместо машины несколькими работающими в поте лица за копейки людьми — там бизнес будет обходиться без машины. Как заметил историк и экономист Алан Нассер:

В конце XIX века трудосберегающие технологии появлялись впервые не там, где стоимость разработки, внедрения и обслуживания новой техники были дешевле человеческого труда вообще — такое бывало довольно редко — а там, где они были дешевле труда организованно отстаивающихсвои права работников. [Например, см. Alan Nasser, Overripe Economy: American Capitalism and the Crisis of Democracy, стр. 45. Там также приводится замечательный пример из обувной промышленности, где поначалу не защищенные профсоюзами работники могли резать кожу для ботинок вдвое быстрее, чем тогдашние машины. Прим.автора].

Это же верно и для конца ХХ века, и для начала века XXI, с той лишь разницей, что к технологиям прибавилась возможность выводить производства в те страны, где труд дешевле. Там же, где работники организованной борьбой добиваются уступок со стороны собственников предприятий, и тем самым угрожают их прибылям и даже положению в обществе, сразу возникает стимул к разработке и внедрению новой техники, которая бы подорвала переговорные позиции работников, лишила их рычагов давления на собственников и вернула ситуацию в прежнее русло

[Отличный пример подобного поведения — поспешное внедрение автоматизации в Австралии портовой компанией Patrick Corporation после крупного конфликта с профсоюзом докеров в 1998 году. Компания победила в том конфликте при помощи безжалостных массовых увольнений и пользуясь полной поддержкой тогдашнего либерального правительства Австралии. Но чтобы не допустить сопротивления в будущем, ее боссы постарались за последующие десять лет сделать свои австралийские порты типа Ботани-Бей максимально автоматизированными и почти безлюдными, причем зачастую в ущерб качеству обслуживания. Прим.автора]

Получается, что технический прогресс как минимум отчасти идет за счет механизма положительной обратной связи, запущенного противоречиями между работниками и собственниками. Развитие технологий, благодаря которому люди организуются на все более сложном производстве и нуждаются в большем образовании, стимулирует борьбу трудящихся за свои права. Успехи этой борьбы, в свою очередь, побуждают собственников капитала разрабатывать новые технологии, позволяющие поменять баланс сил обратно и лишить работников выбитых ими гарантий и уступок. Работники, многие из которых за период послаблений успевают расслабиться и уверовать в благожелательность системы, оказываются беззащитными перед перевооружившимися собственниками и терпят разгром: наиболее сговорчивые остаются вкалывать больше и за меньшие деньги, наиболее беспокойные лишаются средств к существованию. Ухудшение условий труда и понижение заработной платы через некоторое время заставляет работников организовываться и пытаться бороться, и цикл начинается заново.

Некоторые особо «мудрые» люди могут здесь заметить, что мол работники сами виноваты в том, что их сокращают и заменяют машинами — если б не бузили и сидели тихо, то никакой нужды в этом не возникло бы. Но это близорукий подход человека, который не видит дальше собственного забора.

После того, как новые трудосберегающие технологии уже появились, были обкатаны на производстве и пущены в серию, их внедрение и использование вполне может оказаться дешевле человеческого труда, после чего даже те, кто все это время тихо и безропотно трудился на собственников, рискуют быть выброшенными на улицу за ненадобностью.

Ситуация же, в которой не возмущается и не борется вообще никто и нигде, вряд ли возможна, потому что бесконечное терпение побуждает бизнес ради снижения издержек и повышения своих прибылей делать зарплату еще меньше, а условия труда — еще хуже. Существующие условия и размер оплаты труда в целом отражают расклад сил в противоборстве между работниками и собственниками предприятий, и колеблются вокруг того уровня, который стороны могут заставить друг друга терпеть. Поэтому отсутствие сопротивления вообще приведет к тому, что собственники будут понижать планку до тех пор, пока не встретят хоть какой-то отпор либо со стороны организовавшихся или стихийных протестов работников, либо со стороны государства, которое обеспокоится назревающим социальным взрывом и в очередной раз примется спасать капитализм от капиталистов.

Получается, что в рамках системы для живущего своим трудом человека на самом деле нет долгосрочного решения этой проблемы: если ты недоволен условиями, то тебя в конечном итоге заменят машиной (или, в условиях глобализации — дешевыми работниками из другой страны), а если помалкиваешь и терпишь, то постепенно будешь жить хуже и хуже, пока не кончится даже твоё терпение, в итоге тебя опять кем-нибудь или чем-нибудь заменят.

Конкуренция между собственниками за рынки сбыта тоже играет роль, но поскольку существенную долю успеха в этой конкуренции составляет умение выжать побольше труда из работников, заплатив им поменьше, в конечном итоге нам, живущим своим трудом, от этого не легче.

В результате, человек в этой системе вынужден постоянно бежать, чтобы оставаться на месте, и жить в постоянном страхе перед тем, что его рабочее место будет уничтожено структурным сдвигом экономики, технологическим прогрессом или появлением где-то в мире более дешевой рабочей силы. Новые же рабочие места, «создаваемые» бизнесом и государством в «развитых» странах, в большинстве своем бывают двух видов: бессмысленные профессии, и малооплачиваемая потогонка в сфере услуг. Другого развития эта система предложить людям в массе своей не способна.

Собственники капитала охотно пользуются этими процессами, чтобы выжимать из нас больше труда за те же, или меньшие, деньги. Чем больше людей остается без работы, тем больше можно заставлять работать оставшихся, и тем меньше у этих оставшихся возможностей успешно сопротивляться. Таким образом,

Создается парадоксальная и абсурдная ситуация, когда технический прогресс вместо того, чтобы облегчать людям труд и улучшать их жизнь, заставляет их работать больше и жить хуже.

Все более широкое внедрение робототехники только ухудшают ситуацию. Хотя занимающиеся этим компании и склонны преувеличивать перспективы и масштабы автоматизации, сам процесс вполне реален. Несмотря на общее падение уровня жизни и демонтаж социальных гарантий, цена рабочей силы в «развитых» странах все равно еще не настолько низка, как хотелось бы владельцам капитала. Их идеал работника — бесправный житель «Третьего мира», готовый работать за гроши, но одновременно с этим имеющий достаточное образование, чтобы работать в современной экономике. Пока большая часть жителей «развитых» стран не будет доведена до схожего состояния, автоматизация их труда будет рентабельной с точки зрения тех, кто принимает решения.

Раньше, в XIX и XX веках, вытеснение людей машинами и потеря работы и средств к существованию широкими слоями населения воспринимались как трагедия и проблема — возможно, неизбежная, но никак не достойная восхваления. Теперь же предлагается принять это как «новую норму», неотъемлемую черту современного общества и плату за плоды прогресса. Пропагандисты «постиндустриального общества» и «экономики свободного заработка» представляют образцом для подражания человека, готового не просто добросовестно работать на «хозяев жизни», но еще и постоянно перестраиваться под меняющиеся запросы системы и лезть из кожи вон, чтобы не выпасть из этой гонки.

Постоянное, стабильное трудоустройство с более-менее четко зафиксированными условиями, правами и обязанностями объявлено ими устаревшим, в моде всяческая «гибкость» и формальная самозанятость, которые якобы формируют принципиально новый подход к работе, присущий «креативным» людям. На самом же деле эта новая цифровая гиг-экономика, в которой человек вынужден постоянно вертеться, чтобы находить новые источники заработка, и все время конкурировать за них с другими такими же бедолагами, больше похожа на жизнь рабочих-поденщиков в XIX веке, до того, как работники в разных странах мира с большой кровью и огромным усилием выбили себе более человеческие условия.

Единственные люди, чье право на существование не подвергается сомнению в этой системе — собственники капитала

Вызванная автоматизацией безработица сначала жестко прошлась по промышленным рабочим, а теперь угрожает даже «офисному планктону», но собственники и их высокопоставленная обслуга остаются в безопасности — потому, что их статус не так уж и связан с их собственными навыками и умениями, как бы они ни утверждали обратное. Ну или же это оказываются навыки, качества и умения, которые прочие люди вряд ли сочтут достойными вознаграждения. Правящие классы незаменимы для текущей социально-экономической системы не потому, что их составляют сплошь сверхчеловеки, наделенные особенными талантами, без которых хозяйственная деятельность человечества были бы невозможна. Они незаменимы потому, что вся эта система ориентирована на поддержание их привилегированного положения и роскошной жизни за счет всех остальных людей — без них она просто не имеет смысла!

Со стороны защитников современного социально-экономического строя часто звучит оправдание, будто в ХХ веке люди променяли предоставленную прогрессом возможность работать меньше на безграничный рост потребления. Хотя «мозговая анестезия потреблением», как метко выразился в свое время Джон Кампфнер, действительно существует, говорить об этом как о каком-то осознанном выборе населения невозможно.

Основная проблема этого аргумента заключается в том, что средняя продолжительность рабочего времени зависит от силы переговорной позиции работников куда больше, чем от уровня потребления. В свою очередь, эта сила формируется тем, насколько хорошо работники организованы и готовы отстаивать свои права, насколько легко их заменить, а также уровнем угрозы, которую правящий класс чувствует со стороны каких-либо альтернатив текущим порядкам. На протяжение всей истории человечества большинство людей никогда не получало выбора, работать им меньше, или нет.

Люди в среднем работают столько, сколько работают все остальные — то есть, сколько из них могут в данный момент выжать собственники предприятия

Даже если бы аргумент о безграничном росте потребления был более правдоподобен, у него остается одна большая проблема: безграничный рост потребления все равно несовместим с устойчивым развитием и выживанием человечества. Чтобы все население мира могло потреблять на уровне так называемого среднего класса «развитых» стран, потребовалась бы не одна планета типа Земли, а несколько. Таким образом, оправдание бешеного темпа современной жизни уровнем потребления при ближайшем рассмотрении не выдерживает никакой критики.

Нарастающая автоматизация производства вместе со снижением регулирования экономики, которое последние тридцать лет проводилось по всему миру в рамках глобальной идеологии неолиберализма [Неолиберализм — идеология, ставящая рынок в основу всех человеческих отношений, по сути оформляет отказ системы от уступок, сделанных ею ранее под угрозой социализма с конца XIX по конец XX века, и сопровождает демонтаж западного социального государства и «капитализма с человеческим лицом». Прим.автора], рисуют довольно неприглядную картину ближайшего будущего, возможные черты которого можно разглядеть уже сейчас.

Некоторым специалистам повезло работать в отраслях, где рынок труда настолько мало заполнен, что они могут в существенной степени сами диктовать условия работодателям и придирчиво выбирать, где им трудиться. Подобное положение, конечно, способствует формированию мировоззрения, в котором как минимум «все наладится», а как максимум — «все и так хорошо». Однако, совсем не видеть существующих тенденций эти люди тоже не могут, поэтому в ход обычно идут разного рода самооправдания, от наивных и человеколюбивых до циничных и человеконенавистнических. Но и те, кто радуется востребованности своих навыков и смеется над «тупым быдлом», которое скоро «станет не нужно» и будет заменено роботами, на самом деле не настолько в безопасности, насколько думают.

Обнищание основной части населения и массовая безработица прямо или косвенно ухудшает положение всех оставшихся работников на рынке труда, причем зачастую во многих странах сразу . Ситуация, когда огромное число людей гниет в безнадеге, живя на пособие по безработице, а остальные работают по 10-12 часов, лишь бы не попасть в их ряды, в рамках современной социально-экономической системы вполне реальна и даже ожидаема. Слой привилегированных работников будет все сокращаться, и нужно уподобиться завзятому любителю лотереи, чтобы всерьез верить, что ты в нем гарантированно останешься.

Системная «левая» оппозиция в «развитых» странах часто предлагает в качестве решения этой проблемы ввести некий «базовый безусловный доход». Эта идея сама по себе является капитуляцией перед существующим строем: вместо того, чтобы переделать систему так, чтобы она могла предоставить большинству осмысленную работу они предлагают выбить из собственников капитала немного денег для всех остальных, не подвергая сомнению их статус и основы социально-экономических порядков. Более подробно мы рассмотрим неприемлемость этой идеи в отдельном материале.

Поскольку как охранительство , так и реформизм логичным образом ведут нынешнюю систему к застою и нищете, единственный способ исправления ситуации, который мы видим — радикальное переустройство общества. Даже апологеты системы уже перестали закрывать глаза на эти опасения, и переключились с игнорирования на убеждение людей в том, что это нормально и неизбежно и ничего поделать нельзя. Мы же не хотим жить в придуманном ими мире и терпеть подобное отношение, мы уверены в существовании другого пути развития общества.

Социальное обеспечение в обществе будущего

Теперь мы возвращаемся к вопросу, с которого начали этот материал — к обеспечению жизни пожилых людей, но уже не в ключе критики нынешних властей, а в ключе рассмотрения того, как оно должно быть организовано в будущем.

Концепция общества будущего, описанная в нашей Программе, подразумевает, что производительный и по возможности творческий труд является основной формой самореализации человека. Исходя из этого, подталкивание человека к бездеятельной форме существования, называемой современными чиновниками словом «дожитие», является ущемлением его в правах и возможностях. Однако, это довольно идеалистичный взгляд на ситуацию, предполагающий, что всем людям очень нравится их работа и они готовы заниматься ею буквально всю свою жизнь, даже если можно было бы и не работать. Практика, как мы все знаем, гораздо сложнее, и современная ситуация далека от подобных теоретизирований.

Начать следует с того, что ни в современном обществе, ни в ближайшем будущем, не будет такой прослойки, как «усреднённые пожилые люди», потребности и интересы которых строго предопределены и не изменяются год за годом. Это заметно даже сейчас — те, кто выходят на пенсию сегодня, по интересам и запросам заметно отличаются от тех, кто вышел на пенсию в советское время. В будущем, после отказа от рыночной экономики, ориентированной на интересы меньшинства, и перехода к экономике, ориентированной на благо всего общества, разница между выходящими на пенсию поколениями станет ещё более заметна. Игнорирование этой разницы приведёт к авантюрным выводам и решениям и постепенному нарастанию недовольства с течением времени. Чтобы избежать этого, определим последовательность и самые общие характеристики поколений, которые будут подходить к тому возрасту, когда им потребуется поддержка общества, и постараемся дать ответ на вопросы: как будет обеспечиваться их жизнь, и какова будет их роль в обществе будущего?

С этой точки зрения, все поколения можно разделить на три большие группы:

1. Поколения, начавшие работать ещё в советское время — как те, кто уже вышел на пенсию, так и те, кто всё ещё работает, но надеется дожить до неё. Назовём их «советские поколения» — обращаем внимание, что это название отражает социальные ожидания людей, такие, как «работать всю жизнь и получить пенсию», а вовсе не политические взгляды и симпатии к СССР.
2. Поколения, начавшие работать после распада СССР, в условиях рыночной экономики — «поколения рынка».
3. Поколения, включающиеся в трудовую деятельность после отказа от рынка и перехода к экономике динамического планирования с её ориентацией на благо подавляющего большинства общества. Назовём их «поколениями будущего».

Советские поколения

Советские поколения в своём подавляющем большинстве действительно заслужили достойное обеспечение жизни по окончании трудовой деятельности. К сожалению, возраст, а также особенности воспитания и мировоззрения, скорее всего не позволят большинству из них принять полноценное участие в активной экономической деятельности нового общества. Поэтому, справедливее всего предоставить им обеспечение, равное минимальному гарантированному окладу трудящегося, плюс набор бесплатных социальных гарантий, таких, как жильё, здравоохранение, проезд и т.п. Благодаря ликвидации безработицы и повышению производительности труда, о чём мы говорили выше, обеспечение жизни советских поколений не должно составлять значимой проблемы.

Поколения рынка

С поколениями рынка ситуация сложнее. С одной стороны, в их среде, особенно в среде тех, кто значительно моложе сорока лет, распространено достаточно обоснованное мнение, что на пенсию вообще не стоит надеяться, т.к. становится очевидным, что её могут либо отменить вовсе, либо повысить пенсионный возраст до недостижимых для подавляющего большинства пределов, либо же эта пенсия будет настолько ничтожной, что на неё проще помереть, чем жить.

С другой стороны, поколения рынка воспитаны во время господства рыночной идеологии, навязывающей идею о том, что честный производительный труд является чем-то презренным и недостойным «успешного человека». Кроме того, так как в список действительных задач рынка не входит облегчение труда работников и превращения его в интересный и творческий процесс, огромное количество рабочих мест являются средоточием рутины и стресса. Такие рабочие места, разумеется, не могут быть интересны для трудоустроенных там людей.

В добавок к этому, современная экономика старается досуха выжать из человека все силы, что может приводить как к физическому, так и моральному «выгоранию» и последующей апатии и нежеланию работать, даже если изначально работа была интересна человеку, и когда-то он ходил на неё с удовольствием. Совокупность одних только этих причин (а найдётся и множество других) ведёт к тому, что большинство людей из поколений рынка скорее всего предпочтёт в пожилом возрасте не работать и получать социальное обеспечение, при условии, что таковая возможность будет.

Потому, решение задач социального обеспечения поколений рынка в пожилом возрасте должно двигаться одновременно в двух направлениях.

Первое направление — создание положительной общественной оценки активной трудовой деятельности человека наряду с избавлением производственных процессов от рутины и физически тяжёлых условий, а также сокращение общего числа рабочих часов. Всё это должно помочь людям если не полюбить свой труд, то хотя бы снять отвращение к нему, осознать общественную полезность собственных действий и почувствовать искреннее уважение к себе как к работнику и человеку. Кроме того, необходимо обеспечить бесплатную и качественную возможность освоения новых специальностей, взамен тех, которые могут стать ненужными в новой экономике в силу её автоматизации или отсутствия экономического запроса. Немаловажным звеном является и развитие системы здравоохранения, поддерживающей хорошее физическое и психологическое состояние человека, включая людей с ограниченными возможностями при помощи уже существующих и перспективных технологий. Подобные меры решают задачу продления фазы активной трудовой деятельности для людей из поколений рынка, без необходимости экономического принуждения, используемого нынешней властью посредством повышения пенсионного возраста.

Второе направление — сохранение некоего подобия пенсионной системы, гарантирующей выплаты, достаточные для полноценной жизни, начиная с возраста определённого из общественно-экономической целесообразности с поправкой на особенности конкретной отрасли и здоровья человека. Что однако не должно мешать продолжать по собственной инициативе полноценную трудовую деятельность перешагнув этот возраст. По сути, это обозначает сохранение тех же механизмов, какие должны использоваться для социальной поддержки советских поколений. При этом, желание людей находящихся на социальном обеспечении выполнять какую-либо общественно-полезную деятельность должно всячески поддерживаться за счёт различных льгот и предоставления дополнительных возможностей для самореализации.

Поколения будущего

Разумеется, в отношении будущих поколений мы можем только строить предположения с той или иной степенью достоверности, однако самые важные их черты можно определить уже сегодня. Отметим те из этих черт, которые представляют интерес с точки зрения прогнозирования наиболее вероятной модели социального обеспечения.

Поколения будущего, рождённые после отказа от рыночного хаоса с его помешательством на получении прибыли, будут заметно отличаться как от нас, так и от советских поколений, чьё детство и молодость зачастую проходили в крайне неблагоприятных условиях.

Хорошее и гарантированное всем бесплатное здравоохранение, включая профилактику, популяризацию физической культуры и регулярные медицинские осмотры, позволят значительно повысить общую продолжительность жизни, включая период активной деятельности.

Качественное и общедоступное образование, подразумевающее право и развивающее потребность учиться на протяжении всей жизни обеспечит возможность с лёгкостью менять специальность, в случае возникновения профессионального выгорания, или снижения экономической востребованности данной профессии.

Новый быт, снимет с людей огромное количество утомляющей ежедневной рутины, обеспечит возможности качественного отдыха и саморазвития в свободное время, что в свою очередь повысит самоотдачу в общественно-полезном труде.

И конечно же, свою огромную роль должно сыграть воспитание, ставящее трудящегося человека на самую достойную общественную роль — творца всех общественных благ, определяющего развитие всего общества в целом.

Прямым следствием этого является постепенное исчезновение общества, в котором понятия «труд» и «работа» воспринимаются как неизбежная обязанность, отчуждённая и отстранённая от личности каждого конкретного человека и выполняемая для кого-то другого. На смену ему приходит общество, в котором большая часть деятельности, интересной каждому отдельному человеку, является полезной и всему обществу в целом. В таком обществе становится практически невозможным провести чёткую границу между «активным периодом» и тем, что ныне называется «периодом дожития», так как большинство действий, не связанных с прямыми физиологическими нуждами человека, являются его сознательным вкладом на пользу всего общества.

Тем самым, вопрос социального обеспечения пожилых людей как какой-то особенной общественной группы снимается в принципе — ситуация, в которой человек утратил трудоспособность по возрасту, разрешается с учётом его личных физиологических и психологических особенностей за общественный счёт точно так же, как и любая другая ситуация, связанная с утратой трудоспособности по не связанным с возрастом причинам.

Источник Проект Будущее