Опасность коммерциализация и других реформы, продвигаемые в рамках закона «Об образовании»

В преддверии 1 сентября [1], когда начнёт действовать неконституционный закон «Об образовании», постараюсь суммировать, чем опасна коммерциализация и другие реформы, продвигаемые в его рамках.

1) Они закрепляют навсегда классовый барьер, возникший в 90е годы, и отсутствовавший в СССР, отсекая 2/3 бедных от соответствующего социального блага. Помимо антиконституционности (РФ на бумаге — «социальное государство»), это недоиспользование интеллектуального потенциала нации; в соответствии с однотипными реформами в сфере науки и трудовых отношений это закрепляет за нашей страной роль сырьевого придатка развитых стран. Т.е. это политика выгодна для крупного бизнеса, приватизирующего остатки социальной инфраструктуры СССР и прогибающего трудовые отношения под себя, но антинациональная. Причём в книге Константиновского про неравенство в образование показано, что именно при становлении «второго издания капитализма» в нашей стране в 90-е годы уровень социального неравенства в школе был выше, чем в обществе в целом — вместо того, чтобы быть лифтом, система генерировала неравенство. Реформы и инструменты, предлагаемые в их обеспечение (ЕГЭ и пр.) это закрепляют.

2) Требование приспособить образование (особенно высшее) к рынку труда, а науку — к потребностям бизнеса в прибыльных инновациях, даёт гг.Прохоровым-Тиньковым-Дерипаскам непропорционально большую власть над судьбами всех остальных. Несоизмеримо большую, чем та, на которую они имеют право как все прочие граждане, могущие отстаивать свои интересы обычно-демократическим образом.

Поскольку система образования должна равно обслуживать интерес каждого в самореализации, в раскрытии своих собственных талантов, в получении профессии по способностям и пр.

Если же гг.бизнесмены структурируют её под свой собственный интерес в прибыльной эксплуатации работников, получающихся «на выходе», это сильное ущемление всех остальных. В том числе потому, что в истекшие 20 лет РФ окончательно обрела роль сырьевого придатка, претерпела деиндустриализацию и пр., но бизнес такое обратное развитие вполне устраивает. Он вполне приспособился к нему, нашёл прибыльные ниши, и совершенно не готов что-то менять — в то время как стране нужна новая индустриализация. Причём, говоря об инновационной экономике, реформаторы скромно умалчивают, что точно такие же реформы в 90-е годы прикончили отраслевые институты, способные стать «приводным ремнём» на пути от фундаментальной науки к прибыльным инновациям. Сейчас этого нет, бизнес воссоздавать их не умеет и не желает.

В любом случае, система образования не должна работать на то, чтобы готовить удобных работников для капитанов большого бизнеса.

3) На все недостатки системы у гг.реформаторов один ответ — усиление «селекции лучших» и увеличение «свободы выбора» из оставшихся учреждений. Но прополка в условиях, когда нужно выращивать, не работает — разваливается и гибнет система в целом. Мы это видели на примере лёгкой промышленности СССР, которую в перестройку нам обещали вылечить этим способом — она попросту ликвидировалась. Что это лекарство оказывается хуже болезни, мы видим на последствиях уже совершённых реформ образования / здравоохранения в разных странах Европы — или в Грузии. Наши реформаторы, пробивая всё то же самое, о негативных последствиях не говорят вообще, как будто их нет вовсе.

С небольшим пересчётом все пункты верны для реформ здравоохранения и науки. То есть реформаторы образования социально опасны (как хорошо было показано на частном примере конструирования ВУЗовских рейтингов).

Примечание

[1] Заметка писалась к началу очередного школьного сезона 2013-го года.