Око частное и государственное: слежка в цифровую эпоху

Print PDF

Резюме. В продолжение темы о «развитых демократиях» как обществах тотальной слежки и сверхплотного контроля над гражданами, частного и государственного, с «вращающейся дверью» между ними, рецензия Дженнифер Даскал на книгу Родри Джеффри-Джонса «Мы знаем о тебе всё: история слежки в Британии и Америке»

В 2013 году, после того, как контрактор АНБ Эдвард Сноуден раскрыл тысячи сверхсекретных документов, правительство США попыталось оправдать эти масштабные программы слежки. Попытавшись представить эти программы по составлению баз данных легитимными, администрация Обамы создала специальную наблюдательную группу, оживила пребывавший в летаргическом сне  совет по надзору за неприкосновенностью частной жизни, издала указ, обязывающий уважать право на неприкосновенность частной жизни неграждан за рубежом.  Американские же телекоммуникационные и технологические компании – чьё соучастие тоже было разоблачено Сноуденом – заняли оборонительную позицию.

Чтобы удержать свои рынки за рубежом, они дистанцировались от американского правительства и пытались объяснить прошлое сотрудничество.  В 2015 году в американском  Конгрессе началась распря, вызванная так называемыми программами телефонных метаданных,  АНБ-шной коллекцией телефонных номеров входящих и исходящих звонков, которая нужна для установления связей того или иного человека.

Британцы, с их собственными разведывательными возможностями, сталкиваются с многими схожими проблемами. В конце 2016 года через Парламент прошёл Акт о Полномочиях Следователя – который недоброжелатели окрестили «хартией шпионов», защитники которого представляют, как нужное законодательное изменение, которое чётко определяет границы того, что может делать государство, когда дело доходит до слежки, а что нет.  В доводах обеих сторон есть зерно истины. Закон даёт разведке право на сбор больших массивов информации после одного предупреждения и позволяет судам привлекать частные компании для расшифровки сообщений (новация, которая вызывает вопросы как насчёт частной, так и общественной безопасности). Но он также добавляет сдержки и гарантии, которых раньше не было. Впервые в истории Соединённого Королевства ордеры на вскрытие переписки станут предметом судебного разбора; до этого, исполнительная власть могла исполнять их по своему выбору.

Замечательная книга Родри Джеффри-Джонса  «Мы знаем о тебе всё», помещает эти современные дебаты о слежке – которую Джеффри-Джонс называет «шпионажем в массовом масштабе» – в исторический и сравнительный контекст. Джеффри-Джонс оказался способным рассказать об истории слежки в Британии и США от её начала в 18 веке до последнего времени. Но уникальной эту книгу делает вовсе не описание правительственной слежки, о которой написано немало,  а указание на ту роль, которую в ней играли частные компании.

Шпионаж, Инк. [В том числе помощь другим странам, вроде Саудовской Аравии, в слежке за диссидентами и критиками режима. Прим.публикатора]

Как отмечает Джеффри-Джонс, шпионаж вовсе не является правительственной прерогативой. Он развивался, опирался и институционализировался так же и с помощью частных лиц. На американском Юге до Гражданской войны плантаторы использовали белых людей для наблюдения за неграми и сбора информации о возможных  восстаниях. А на Севере нью-йоркский торговец  Льюис Таппан открыл в 1841 первое кредитное бюро.  Для определения кредитоспособности, оно создало банк данных об их этничности, возрасте, бизнес-истории, склонности к алкоголизму и даже сексуальных предпочтениях.

С развитием промышленности, частные компании обратились к слежке за профсоюзами. Джеффри-Джонс рассказывает ужасающие истории, как американские и британские частные компании нанимали детективов для шпионажа за рабочими и выявления организаторов профсоюзов. Те, кого определяли в подозрительные, разом теряли всё: их увольняли с работы и помещали в чёрные списки, а людей, попавших туда, не принимали больше на работу нигде. В 1950-х Голливуд подпитывал маккартизм, выдавая правительственным следователям подозреваемых в коммунизме, разрушая карьеры сценаристов, режиссёров и актёров.

Даже пресса принимала участие в слежке. Джеффри-Джонс рассказывает историю News of the World, британского таблоида, травившего одну семью, у которой пропала дочь, в 2002 году. Газета отслеживала перемещения членов этой семьи, публиковала их искажённые лица, незаконно взломала почтовый ящик пропавшей дочки.

«В терминах вреда, который наносится людям ежедневно, частная слежка превосходит свою государственную сестру»,

пишет Джеффри-Джонс.

Но, хоть документы автора и показывают большой ущерб, наносимый  частными игроками, он ошибается [дословно – «натягивает», «передёргивает» — Г.Э.], говоря, что частная слежка причиняет больше вреда, чем государственная. В конце концов, только государство может использовать информацию, полученную в ходе слежки, для заключения людей в тюрьму или их убийства на законном основании.  В любом случае, вопрос, какой из акторов хуже, несущественен. Действительно важен тот факт, что государственная  и частная слежка, риска подвергнуться домогательствам со стороны государства и частного сектора,  прекрасно взаимодействуют друг с другом.

Конечно, решения частного сектора имеют большое влияние на масштаб государственной слежки. Каждый день компании выбирают, какую информацию собирать, где хранить базы данных, что дешифровать, и когда и как  принимать или сопротивляться требованию государства представить информацию.  Эти решения определяют, какую информацию правительство способно добыть.
Более того, как показывает Джеффри-Джонс, вращающиеся двери между частным и государственным сектором позволяет этим двум обмениваться технологиями.

Например, в конце 19 века Ральф ван Деман, американский офицер на Филиппинах, разработал систему индексации и классификации, которую американские войска использовали для опознания филиппинских повстанческих командиров. После того, как он покинул государственную службу, Ральф использовал свои навыки, работая на калифорнийских промышленников, для выявления профсоюзников, периодически отправляя провокаторов на профсоюзные собрания для шпионажа за рабочими.  Когда ван Деман умер в 1952 году, то его список «подозрительных» насчитывал 125000 человек.

Была и история Вильяма Реджинальда Холла, британского разведчика-дешифратора в Первую Мировую. После увольнения с госслужбы он создал организацию впоследствии ставшую известной как Экономическая Лига. Эта мощная организация промышленников травила и вносила в чёрные списки профсоюзных активистов. Количество пострадавших от её действий точно неизвестно.

Джефри-Джонс также напоминает читателям о приливах и отливах государственного и частного партнёрства в этой сфере. В 1919 году Западный Союз  поначалу отказался дать Чёрному Кабинету – американскому правительственному агентству по дешифровке, предшественнику АНБ – доступ к телеграфным сообщениям, которые они отправляли через Атлантический океан. Но к концу года правительство добилось желаемого, и Западных Союз и другие телеграфные компании приняли эту систему слежки. Временно застыв в промежуток между мировыми войнами, эта кооперация ожила в конце 1940-х годов – приведя к тому, что стало известно как проект SHAMROCK.

С этой программой правительство США оказалось способным читать безо всякого ордера  сотни тысяч телеграфных сообщений между гражданами США и заграничными их корреспондентами. Проект SHAMROCK длился несколько десятилетий; АНБ закрыло его только после того, как его нашла Комиссия Чёрча в 1970-е годы. Он был предтечей государственно-частному сотрудничеству в сфере слежки после терактов 11 сентября 2011 года: первоначально частные компании очень широко сотрудничали с правительством, сдав назад лишь после разоблачений Сноудена.

Риск и вознаграждение

Джеффри-Джонс проделал хорошую работу, каталогизировав частную и государственную слежку. Но из его поля зрения выпало то, какую слежку можно считать оправданной, а какую нет, и как это определить в цифровом и тесно связанном мире, в мире, где известно почти всё о передвижениях, действиях, предпочтениях и интересах благодаря провадйерам мобильных телефонов, соцсетям и поисковым системам, которые делают современную жизнь возможной.

Говоря прямо, такого рода суждения и не были целью его книги. Но кто-то должен их сделать. К сожалению, Джеффри-Джонс прав, когда отмечает, что

«…применение Четвёртой Поправки не решило споры, связанные со слежкой».

Это неудивительно, ведь Четвёртая Поправка и не рассматривалась как бастион против государственной слежки (и уж тем более  не против частной). Вместо этого она настаивает на том, что государственные поиски и поимки «разумны» – прагматическая концепция, которая позволяет государству как удовлетворить свою нужду в информации для поимки преступников и  обеспечить безопасность, но которая и создаёт риск превышения своих полномочий им.  Говоря проще, иногда государственная слежка разумна, иногда нет. Но начертить линию, которая чётко разделяла бы такие случаи, очень сложно.

Это хорошо показывает нынешнее положение, когда американские законодатели столкнулись с тем, что Конгресс  принял Секцию 702 Акта о негласном наблюдении в целях внешней разведки, срок действия которого истекает в декабре.  Принятая Конгрессом в 2008 году, эта секция позволяет АНБ собирать е-мейлы и другие сообщения иностранцев за пределами США безо всяких ордеров. АНБ может добывать данные  только с целью сбора «внешней разведывательной информации», а общие целевые процедуры должны быть одобрены судом FISA, специальной комиссией федеральных судей.

Но специфические решения о том, кто и что является целью отдаются на откуп исполнительной ветви власти и требует несколько больше, чем поиск цели в виде иностранца, который, возможно, владеет важной информацией. Даже по консервативным оценкам ежегодно США в рамках программы Секции 702 собирают сотни миллионов сообщений.

Правительство утверждает, что эта программа помогает защищать США от различных террористических угроз, что подтверждено двумя независимыми группами, к которым обращалась администрация Обамы.  Но программу Секции 702 подвергают суровой критике за сбор информации о миллионах невинных американских граждан и жителей, которым случалось поговорить с иностранной целью. Обычно правительство может взламывать коммуникации американских граждан только получивши соответствующий ордер, основанный на вероятной причине. По программе Секции 702 раз уж информация получена, то разведка может её рассматривать с различными целями, а ФБР – исследовать на предмет поддержки преступности.

Грядущие дебаты по продлению программы обеспечивают возможность для её реформы, и есть несколько доступных вариантов.  Некоторые считают, что сбор информации о гражданах США и жителях США должен проводиться только при наличии ордера. Другие заявляют, что лишь расследование актуального контента должно сопровождаться такой юридической поддержкой, а розыски метадаты (вроде строк «от» и «кому» в е-мейлах) допустимы и без юридического обоснования. Третьи считают, что организация баз данных ФБР без ордеров допустима, пока их расследования касаются национальной безопасности или шпионажа, а не других преступлений.

По-моему, ФБР следует, как минимум, иметь ордер при поиске информации о жителях и гражданах США, вне зависимости от типа расследуемого преступления. В конце концов, это то, что следователи должны иметь, если они искали информацию прямо у подозреваемого  или частного предприятия, которое хранит го метаданные. Закон должен иметь несколько исключений для чрезвычайных ситуаций, но по умолчанию должно быть правило, что следователю нужен ордер, когда дело касается контента переписки американцев. Если правительство желает иметь метаданные, то ему следует иметь документ с обоснованными опасениями. Сейчас же этого требования нет.

Когда дело доходит до этих вопросов, нужно принимать во внимание интересы обеих сторон. Разведка и спецслужбы нуждаются в доступе к информации, чтобы охранять жизни граждан. Но в то же время отцы основатели США мудро предупреждали о той опасности, когда интересы безопасности ставятся превыше всех других. Поэтому нужны процедурные и материальные гарантии для обеспечивания того, что государственная слежка останется разумной.

То же касается частного сектора. Хотя у компаний нет достаточных полномочий, чтобы бросать людей в тюрьмы, они могут, как показывает Джеффри-Джонс, использовать информацию, чтобы ломать судьбы людей. А поскольку сейчас всё, от телевизоров до термометров становится цифровым, то количество персональной информации, к которой будут иметь доступ частные компании, будет только возрастать. Значение их решений о том, что, как и с каким доступом хранить будет иметь всё большее значение для того, чтобы государство и частные компании знали о нас больше.

И то же касается большинства сложных вопросов о том, как защитить приватность, обеспечить защиту от преследований в современном цифровом мире. Фокусируясь на угрозах приватности и истории травли, книга Джеффри-Джонса освещает одну из важнейших проблем этой сферы. Теперь всё в наших руках – как примирить указанные с риски с легитимным стремлением государства иметь доступ к информации для нашей безопасности.

Оригинал в Guardian
Перевод Густава Эрве.

Дженнифер Даскал – Associate Professor of Law at American University Washington College of Law. В 2009-2011 годах – советник при заместителе генпрокурора США по национальной безопасности.