Ещё немного о Рождестве

Print PDF

В свое время статья про прототип Рождества вызвала неприятие у отдельных читателей, видимо, ждавших «благородного происхождения» от симпатичной им веры. Сейчас, впрочем, и до некоторых христиан начало доходить, что их главный праздник, что называется, «с душком». Но вернемся к нашим баранам, то есть к Рождеству – вернее, к празднику зимнего солнцестояния, ныне стыдливо именуемому Рождеством.

Меня с детства интересовало – почему на Новый Год детям часто запрещают подсматривать, кто именно приносит новогодние подарки? Рациональное объяснение очевидно – подарки на самом приносят сами же их родители. Но каковы мифологические прототипы этого запрета? Во множестве мифов, напомню, присутствует запрет смотреть на что-то или кого-то —  и всякий раз нарушение этого запрета приводит к обнаружению истинной сущности того, на кого запрещено смотреть.

Так, существует предание о том, что Раймондин, основатель дома Лузиньянов, встретил на охоте фею Мелюзину и женился на ней. Они счастливо жили вместе, причем Мелюзина родила мужу множество детей и способствовала процветанию его владений, но при вступлении в брак поставила условие – Раймондин не должен приходить к ней в спальню в субботу. Но тот не выполнил эту просьбу, и, подглядывая за супругой, увидел, как она превращается в существо со змеиным телом ниже талии. После этого Мелюзина покинула своего мужа.

Каково же истинное лицо «дарителя»?

Как уже упоминал в предыдущей статье, в фольклоре народов Западной Европы в роли помощника Санта-Клауса выступает страшное создание с откровенно демоническими чертами, известное под такими именами, как Кнехт Рупрехт, Черный Пит или Пер Фруэтар и наказывающее непослушных детей. Обычно этот экзекутор представлялся в качестве человека с темной кожей (или кожей, вымазанной углем), что соответствовало христианским представлениям о Сатане как  «эфиопе». Но изначально, судя по всему, это создание выглядело несколько иначе.

В Альпийском регионе (Швабия, Бавария, Швейцария, Австрия) и смежных с ним районах Италии, Словении, Венгрии и Чехии экзекутор, сопровождающий Санта-Клауса, носит имя Крампус, и телесно напоминает получеловека-полукозла. Причем образ Крампуса происходит ещё из дохристианской мифологии, то есть если образ Санта-Клауса был привнесен позднее, извне, то на самом деле традиция зимних праздников восходит именно к Крампусу. Показательно, что женский аналог Крампуса, ведьма Перхта (у итальянцев – Бефана) и награждает прилежных, и наказывает нерадивых (нынешний Крампус – только наказывает). До сих пор в Австрии на Рождество и день Святого Николая молодые люди разгуливают в костюмах Крампуса, несмотря на многовековую борьбу с этой традицией католической церкви и австрийского правительства, которая, возможно, и привела к отмиранию роли Крампуса как дарителя.

И козлоподобный Крампус – отнюдь не исключение, а правило. Популярный в Швеции, Норвегии и Финляндии рождественский дед, Йолоупукки, изначально представился как чудовищный получеловек-полукозел (само его имя переводится как «рождественский козел»). У восточных славян на Коляду, у скандинавов на Йоль и у римлян на Сатурналии празднующие рядились в козлиные шкуры (что наводит на любопытные мысли о том, почему Иисус родился в хлеву, посреди скота), а в Белоруссии, как отмечает Н.М. Никольский, очень долго сохранялся обычай «завивания бороды» козлоподобному духу жита. То есть везде, где горы и леса позволяли сохраниться старым обычаям – в Альпах, в Скандинавии и в Белоруссии – связь дня зимнего солнцеворота с козлиным культом сохранилась.

И везде день зимнего солнцеворота связан с двумя мотивами. Первый мотив, освещенный ещё в моей предыдущей статье – мотив колядования (присутствующий также в Хэллоуин) как изображение власти нечисти над людьми, её права карать и миловать их. Так, вышеупомянутый Крампус носит с собой березовые розги, которым порет непослушных детей. Про традиционное буйство нечисти в предрождественское время я уже писал в прошлой статье. В России существовала даже специальная «святочная» нечисть – святочницы, твари с невероятно длинными ногтями (к слову, одна из версий происхождения слова «крампус» — от «krampen», коготь, и когти у этих тварей и правда длинные). В святки люди даже специально ставили кресты на окнах и чердаках, чтобы нечисть не проникла в дом.

Вышеупомянутая ведьма Перхта – также обходит дома, и вскрывает животы ленивых детей, набивая их соломой и камнями. Любопытно, что Перхта или её «светлый» эквивалент, Хольда (награждающая прилежных детей), часто фигурирует в качестве предводителя Дикой охоты – полчищ нежити и злых духов, охотящихся на людей и похищающих их души. А как известно, традиционный мужской предводитель Дикой охоты – верховный бог германского пантеона Вотан, покровитель войны, колдовства и смерти. То есть, учитывая параллель Крампус-Перхта, можно сделать вывод о том, что сам Крампус это или мрачный повелитель асов собственной персоной, или кто-то из его слуг.

Так, сын Вотана, Тор, ездил на повозке, запряженной двумя козлами, причем день Тора – четверг – считался наиболее частым временем шабаша нечисти. Как я уже упоминал, католическая церковь и святая инквизиция боролись с культом Крампуса (за участие в посвященных ему обрядах можно было попасть на костер), и ряженым в него приходилось встречаться в труднодоступных местах, где они и устраивали свои праздники. Любопытно, что основные атрибуты шабаша – оргии и принесение в жертву детей – соответствуют представлениям о Крампусе жителей Альп.

К слову, любопытный факт – Перхта, у чехов также отождествляемая с Бабой Ягой, в глазах жителей Альпийского региона также олицетворяла зиму (равно как и родственная ей Хольда, она же фрау Холле), и её чучело сжигают на масленичный праздник.  Вместе с тем, прототипом и Хольды, и Перхты судя по всему была богиня Фригг, жена Одина – имя «Холле» означает «милостивая» и может быть эпитетом одной из скандинавских богинь. Фригг, как и другая богиня, Фрейя (в некоторых текстах также фигурирующая как жена Одина), является божеством плодородия. Но как это сочетается с её функцией властительницы зимы и непогоды?

Исходя из своей предыдущей статьи, я могу предположить, что в сознании людей прошлого потусторонних существ, властвующих над губительными силами, можно было ублажить, чтобы отвести от себя их гнев и получить от них благословение (что и изображает традиция рождественских даров). Религия, если принять эту гипотезу, происходит именно отсюда – страшное обожествляется и его природа скрывается за поклонением и славословиями (типичное явление для классового общества). Заручиться же его поддержкой предполагается с помощью жертв. Но каких жертв?

У Перхты и Крампуса есть ещё одна функция – они тесно связаны с мифом о Дикой охоте, wilde Jagd. Перхта, как я уже писал, иногда фигурирует как её предводительница. Швабский праздник Claustreiben, участники которого одеваются в костюмы, напоминающие Крампуса, прямо изображает Дикую охоту, а швейцарский праздник Clausjagen, как нетрудно догадаться, связан с ним по названию (jagen – охотиться). Чешское имя Перхты – Pechtrababajagen – содержит тот же корень, причем эпитет Бабы Яги в русском фольклоре – «костяная нога» — напоминает нам о этимологии имени Крампуса.

Как уже упоминалось, Дикая охота в германской мифологии далеко не безобидна – встреча с ней грозит человеку похищением или гибелью. Также духи, участвующие в Дикой охоте, гонят в ад души некрещеных людей, особенно детей. В связи с этим следует вспомнить, что богиня фрау Холле, то есть Перхта, в некоторых мифах фигурирует как властительница душ некрещеных детей. В других легендах души некрещеных детей как «заложные покойники» (= неправильно умершие люди) после смерти становятся эльфами. Эльфы – фольклорные персонажи, часто выступающие как спутники скандинавских божеств-асов, возглавляемых Одином и Фригг (в «Старшей Эдде» эльфы, точнее, альвы, упоминаются практически всегда вместе асами), также фигурируют как похитители детей.

Причем под похищением изначально явно подразумевались человеческие (в первую очередь детские, поскольку жизнь ребенка в традиционном обществе ценилась меньше всего) жертвоприношения. Так, Крампус (и, судя по всему, его аналоги у остальных немцев) изначально мыслился не как существо, карающее детей за плохое поведение, а как существо, этих детей убивающее – первоначально он съедал «плохих» детей на рождественский ужин или топил их в море. В связи с этим можно вспомнить о том, что аналог Крампуса у северных немцев, зовущийся Кнехт Рупрехт, также восходит к образу эльфа Пака, персонажа фольклора саксов по оба берега Северного моря, так как его второе имя – Роберт, то есть Рупрехт.

Сейчас в английском фольклоре Пак – безобидный шутник, однако в  Нижней Саксонии и Фризии он ближе к образу классического лешего, страшного и вредящего людям, причем Пак зачастую прямо отождествляется с дьяволом (а Рупрехт – одно из имен дьявола в немецком фольклоре). Другой аналог лешего у немцев – Erlkönig, Ольховый король, он же Король эльфов, описанный в одноименной балладе Гёте, заканчивающийся гибелью ребенка от его рук. У датчан Ольховый король – ангел смерти; в переведенной Гердером датской балладе встреча с его дочерью приводит к гибели рыцаря Олуфа. Обычно считается, что Король эльфов именуется «Ольховым королем» из-за простого сходства слов «ольха» (die Erle) и «эльф» (der Elf).

Но это не так. В славянском фольклоре считалось, что у ольхи красноватая кора из-за того, что на неё при сотворении мира попала кровь дьявола. В другой версии вместо крови дьявола фигурирует кровь козла, причем, если вспомнить о связи Крампуса и Ольхового короля через образ Пака, эту версию нужно признать изначальной. Есть также мнение о связи Erlkönig’а с фольклорным «королем Херлой», под именем которого, судя по всему, скрывается всё тот же Вотан – этакий прото-Христос, некогда принесший «себя в жертву себе же». Таким образом, несомненно, что Рождество изначально было связано с традицией принесения людей в жертву духам зимы с целью отвратить от себя бедствия. Эту версию подтверждает и образ баскского «дед-мороза», Олентзеро, который изначально мыслился как существо, убивающее грешников в рождественскую ночь.

На основе изложенных выше фактов мы можем сделать некоторые выводы. Как известно, христиане преследовали иудеев, причем не только из присущей всем людям ненависти к инакомыслящим, но и по прагматическим мотивам – вероучение иудеев и христиан имеет в качестве источника один и тот же священный текст, но при этом иудеи не приняли Христа как мессию, чем ставили под сомнение христианскую интерпретацию Ветхого Завета. Не по этой ли причине (а не только ради обращения в свою веру новых адептов) христиане подвергали гонениям и язычников? Не случайно Инквизиция была наиболее активна в Германии, которая из всех европейских стран, где действовали инквизиторы, сохранила больше всего языческих пережитков.

Таким образом, язычество столь же компрометировало идеологический авторитет христианства, что и иудаизм, тем более что само божество евреев, Яхве, также имело изначально языческое происхождение, столь же мрачное, сколь и у его «единородного сына». Эту тему, а также вопрос мифологического происхождения кровавого навета, я постараюсь раскрыть в следующих своих статьях.