Адам Смит против Мальтуса

Print PDF

 

Томас Роберт Мальтус  более чем известен, почти знаменит (и нём и его теории). В первую очередь из-за популярной в развитых странах идеи, что «пряников сладких всегда не хватает на всех», и население развивающихся стран следует сократить. Мол, размножаются слишком быстро.

И средства сокращения Мальтус предлагал оптимальные для современного общества, больше всего боящегося социальных преобразований — войны, голод, болезни это ж не изменение существующих институтов и не посягательство на права господствующего меньшинства.

В его расчётах были, конечно, и погрешности, и подтасовки: ведь он задался прямой целью доказать, что бедность вызвана исключительно перенаселённостью и не исправляется изменением общественного устройства. Так, для демонстрации экспоненциального роста численности человеческих популяций он использовал данные по населению Северной Америки, где были свободные земли и мощный приток мигрантов.

Для демонстрации «социальных язв», связанных с перенаселённостью, он использовал данные по Великобритании - острову, где свободных земель не было уже более двухсот лет, и где уже начался демографический переход — смертность упала, а рождаемость ещё оставалась на высоком уровне.

Отсюда уникальная перенаселённость, не повторяющая более в истории соответствующей популяции (Мальтус, 1803). В отличие от обычно цитируемого памфлета 1798 года («Опыт о законе народонаселения») это спокойное статистическое исследование, даже скучноватое. Именно на него ссылался Маркс в критике Мальтуса.

Как противник мальтузианства приведу самый мощный аргумент в пользу мальтузианских идей, иначе анализ не будет честным.

Если взять логистическую кривую роста популяции dN/dt=N(0)*r*(K-N(t)/K), описывающую приближение численности популяции N(t) к пределу К со мгновенной скоростью роста r, то у всех обследованных видов растений и животных r и N(t) коррелировали отрицательно, то есть чем ближе к пределу тем ниже мгновенная размножаемость: по мере приближения к пределу рост численности тормозится. И лишь у человека эта корреляция положительна, то есть по мере приближения к пределу кривая роста разгоняется (затем следуют научно-технические усилия, переход на новые ресурсы, социальные изменения) и рост продолжается (Розенберг и др., 1999).

Однако, хотя человеческие популяции растут экспоненциально (и даже быстрее по кривой вида у=х в степени х), рост происходит при сокращении удельной рождаемости в растущей популяции.

Среднее число детей на одну женщину падает на всём протяжении человеческой истории, а рост достигается за счёт увеличения среднеожидаемой продолжительности жизни, при которой выживут и будут размножаться те кто иначе бы умер в детстве. Среднее число детей на женщину в развитых странах уже давно упало ниже не только уровня простого воспроизводства, но и уровня ниже числа детей желаемых супружескими парами (Капица, 1999).

Поэтому рассуждения об отборе лучших — рынком ли в период до достижения пределов роста, войной голодом и болезнями в период, когда экспоненциальный рост выведет популяцию за пределы, обусловленные средой — в этом случае просто не имеют места. Популяции людей хотя и растут экспоненциально, но структура воспроизводства (падение детности, удлинение жизни) и структура расселения (урбанизация, появление городов, поглощение ими сельского населения, индустриальный рост) в процессе роста видоизменяются так, что создают предпосылки стабилизации на следующем этапе.

Более того, используя социальные регуляторы воспроизводства населения этот следующий этап можно приблизить, уменьшив разрушительные последствия «демографического взрыва». Другое дело, что это требует социалистической политики вместо либеральной и потому агрессивно отвергается рыночными фундаменталистами.

Действительно, модель Мальтуса не работает ни в одной из частей мира, разделённого на «мировой город» (промышленно развитые страны), и «мировую деревню» — развивающиеся. В развитых странах рост душевого потребления, уровня жизни индивида происходит в геометрической прогрессии, а рост населения почти прекратился, еле удерживается уровень простого воспроизводства, даже до мальтусовой арифметической прогрессии не дотягивает (Медоуз и др., 1994).

В развивающихся странах нечто обратное: душевой уровень потребления, уровень качества жизни не растут или даже падают, по сравнению с 1950-1970-ми гг. увеличилась смертность от войн, голода, болезней, но рост населения в геометрической прогрессии продолжается. Действительно, рост смертности в человеческих популяциях стимулирует подъём рождаемости после всплеска смертности, если только популяция не выбита начисто (Капица, 1999).

Не случайно психологи рекомендуют в качестве средства утишить боль после потери ребёнка — родить следующего или следующих.
Если «новые индустриальные государства» в своём развитии переходят из первой категории во вторую, то сценарий воспроизводства населения просто меняется скачком от второго варианта к первому, но мальтузианская модель [рост населения происходит в геометрической прогрессии, рост производства материальных благ — в линейной] не выполняется ни в одном из двух случаев.

Следовательно, что-то не складывается. Действительно, в развитых странах люди в среднем имеют меньше детей, чем хотели бы и могли иметь (1,8-2,2 и  2,1-3 в зависимости от страны). В развивающихся странах наоборот — во всех слоях населения, включая образованную и обеспеченную «элиту», люди в среднем имеют больше детей, чем хотели б иметь, в пропорции 6, 2/4,1 в менее развитых странах и 4-4,7/3,1-3,5 в странах более развитых и богатых (Население России…, 2000). Следовательно, есть некий общий механизм, который снижает средний уровень рождаемости в популяциях «мирового города» ниже желанной нормы, и поднимает её в популяциях «мировой деревни» выше уровня желаемого для индивидов, который действует одновременно, повсеместно, и там и там.

Величина невязки соотношения «желаемой» и «актуальной» детности в популяциях показывает положительную корреляцию со степенью урбанизованности территории и сроком начала демографического перехода (сначала в Европе, затем в странах вроде СССР и Японии, затем в странах третьего мира), и отрицательную — с долей сельского населения и долей неграмотных, особенно девочек, в популяции. См. Население России на рубеже XX-XXI веков, 2000.

Объяснение этому было дано в том же XVIII веке практически одновременно с Мальтусом, но его не заметили. Адам Смит писал, что рабочие руки определённой квалификации, как любой товар, производятся на рынок в соответствии с балансом спроса и предложения.

Действительно, С.П.Капицей (1999) установлено, что логарифм прироста численности человеческой популяции зависит от логарифма прироста количества добываемой энергии в Дж линейно, так, как будто человечество это машина.

То есть если растущая экономика в соответствии со своими собственными деловыми планами и инвестициями производит на N калорий больше, воспроизводство человеческих популяций по всему миру подгоняется таким образом, что на эту калорию находятся рабочие руки, которые будут её обрабатывать  последовательно на разных стадиях технологических циклов в процессе создания разного рода товаров. И если файнмеханику в Швеции или в Канаде платят $45  в час за выточку сложных деталей, то взаимодействие популяций разных стран устроено и согласовано так, чтобы произвести 100 низкоквалифицированных рабочих рук в Боливии, Таиланде и Индии, которые добудут соответствующий металл за $1 в час или в день, и 10 рабочих рук металлургов, получающих в $10 в странах, куда выселяется европейская и американская металлургия.

Цены условны, а вот пирамида технологических уровней (или волн) в мировой экономике вполне реальна и очень похожа на экологическую пирамиду чисел — повышение доходов в сколько раз при переходе к следующему более верхнему слою пропорционально снижает рождаемость в соответствующей популяции и стимулирует рост рождаемости в нижележащих слоях. То есть стабилизация населения, даже частичная депопуляция в «мировом городе» одновременно провоцирует рост рождаемости на «сельской периферии» (скажем, в семьях мигрантов из Туниса или Алжира, работающих на Сицилии и в Калабрии).

Механизм стимуляции рождаемости тоже понятен — чем больше город нуждается в рабочей силе со стороны, тем выгодней приглашать гастрабайтеров издалека, из сельской периферии, а не из «ближних пригородов» урбанизированного ареала.
Денежные переводы гастарбайтеров поддерживают высокую рождаемость в их семьях и в семьях их родственников, остающихся на сельской периферии — ведь там сохраняется патриархальный склад жизни, туда не дотягиваются процессы урбанизации и модернизации, связанные с ростом урбанизированного ареала где работают эти люди, так что нет факторов, препятствующих снижению рождаемости, но есть поддерживающие (см. А.С.Мартынов «Природа и люди России«, www.sci.aha.ru).

Соответственно, экономическое развитие Москвы стимулирует рост рождаемости на Северном Кавказе и на юге России, Итальянских городов — в арабских странах Северной Африки, развитие экономики Калифорнии и Техаса поднимает рождаемость в Мексике. Конечно, в той мере в какой эти пары регионов «города» и «деревни» связаны только потоком рабочих туда и денег обратно, без распространения соответствующей культуры.

Действительно, анализ данных из Демографического Ежегодника ООН показывает, что средний уровень детности  в поколении i во всех странах мира чётко отрицательно коррелирует со средней величиной инвестиций в создание одного рабочего места, сделанных поколением i-1. Чем больше инвестируется в образование следующего поколения, в ео профессионализацию, в создание рабочих мест, чем заблаговременней произведены инвестиции, тем ниже будет в нём рождаемость (Население России…, 2000). Данные о среднем размере вложений в создание одного рабочего места взяты из книги Б.Небелл «Жизнь в окружающей среде» (1994).

Эта закономерность равным образом действует как для развитых стран, так и для развивающихся, богатых и бедных, и, видимо отражает именно тот механизм обратной связи от экономического развития, потребляющего людей, как росту численности популяции, производящему рабочие руки, о котором писал Адам Смит 200 лет назад. Опять же она хорошо согласуется с чёткой отрицательной корреляцией между средним числом детей рождаемым женщиной (и мужчиной!) за жизнь, и временем, затраченным на получение образования. Чем дольше учится юноша или девушка, тем в среднем позже они вступают в брак, и позде рождается первый ребёнок, что серьёзно уменьшает общее число детей за жизнь. именно этот фактор (а не рост доходов или уровня жизни) объясняет резкое падение рождаемости в процессе индустриализации и урбанизации, ныне идущий по всему миру (Капица, 1999).

Поэтому Мальтус ошибся — рост численности популяции регулируется, и именно процессами социальной трансформации в обществе, связанными с ростом городов, модернизацией страны, изменением структуры занятости и пр.
И личное: приятно видеть, что в этом идейном споре, как во многих других, шотландец победил англичанина. -:).

Источники:

• Капица С.П., 1999. Общая теория роста человечества. Сколько людей жило, живёт и будет жить на земле. Новосибирск: Наука.
  http://www.i-u.ru/biblio/archive/capica%5Fskolko/
• Население России на рубеже ХХ-ХХI веков: проблемы и перспективы. Глава 16.   Социально-экологические факторы динамики населения. / Под ред. Ионцева В.А., Саградова А.А. МАКС Пресс, 2002. С.296-330.
•  Небелл Б., 1994. Наука об окружающей среде: как устроен мир. Т.1-4. М.: Мир
• Розенберг Г.С., Мозговой Д.П., Гелашвили Д.Б.,1999. Экология. Элементы теоретических конструкций современной экологии. Самара. 395 с.