Восстание Спартака (краткие замечания)

Часть 2

В продолжении предыдущей части продолжим рассматривать ряд интересных фактов.

Начну с происхождения Спартака. Тут вроде как не имеется разночтений — он был фракийцем, однако существует большое количество фактов, которое этому прямо противоречит.

Во-первых — начнем с того, что упоминание о том, что Спартак фракиец, дается историками в контексте того, что он был гладиатором. И Хлор, и Плутарх и ряд других не упоминают о нем, как о фракийце по происхождению, говоря, скорее о том, что он был «гладиатор-фракиец». В то время фракиец — это тяжело вооруженный гладиатор, а отличие от — галла! Второй был легко вооруженным, вооружение которого была сеть и трезубец. Собственно это основные отличия и таким образом это упоминание не может служить в пользу его фракийского происхождения.

Второе — рабы использовали и с упехом именно древковое, копейное вооружение. Что вообще-то не совсем характерно для фракийцев. Что не менее характерно, так это то, что древковое вооружение использовали с самого начала, конечно же подчиняясь обстоятельствам, которые не складывались в пользу восставших, но и в дальнейшем от него не отказались, так и не перейдя на комплекс вооружения своих врагов.

Третий момент — частое использование конницы, в частности для ударного прорыва по центру, а так же разведки. Конечно, с одной стороны, это мы видим уже и у римлян, однако не в такой мере и не так часто.
Четвертый момент — характер лагеря Спартака. Лагерь Спартака в большей степени напоминает лагеря германцев, благо к тому моменту римляне уже познакомились к германскими и галло-германскими племенами кимвров и тевтонов. За тридцать лет по войны с рабами они были разгромлены Марием. Но что не менее интересно, так это то, что лагерь Спартак напоминает их лагеря, ведь в нем были не только военные, но и женщины, дети, старики. А это уже больше напоминает не просто лагерь, а то самое «государство», которое было тогда характерно для ряда германских кочевых племен. В этом случае есть один крайне интересный момент — восставшие во все времена, рабы, копируют государственное устройство господ, либо же устраивают его по тем остаточным знаниями, которые они унаследовали из своей прошлой до-рабской участи. Таковыми будут многочисленные «киломбос» рабов в Бразилии, прямо копировавших африканские королевства Дагомеи и Ганы, таковыми и окажутся государства рабов на Сицилии, где, как известно, подавляющая часть была представлена эллинизированными сирийцами, а государства их будут нести на себе весь отблеск эллинизированного востока — с царями, советом, «агорой» и прочими атрибутами. В тоже время — в войне рабов с Римом мы видим интересный вариант «военной демократии» варварских племен, без малейшей попытки основать город, или же перенести туда «столицу». По сути своей — центром, столицей, рабов был их лагерь со Спартаком, таким образом имеется явное сходством с «кочевыми» столицами германских племен, о которых мы знаем по многочисленным свидетельствам историков, как римских, так и более поздних.

Пятый момент — Спартак даже и не пытается вывести рабов ни во Фракию, ни куда либо ещё. Практически каждый раз — это обманный маневр, а маневрировать Спартаковская армия умела, на который постоянно покупаются вражеские полководцы. Одним из самых известных — переправа на Сицилию (о чем ниже).

Продолжим теперь другим — знаменитой «переправой на Сицилию», которую Спартак якобы планировал, чтобы разжечь «пожар мировой», но из-за предательства пиратов так и не смог осуществить.

Начну издалека — во-первых могло ли считаться очередное восстание на Сицилии настолько опасным для Рима, чтобы его полководцы страшно опасались прорыва армии рабов туда? Нет. Более того, пассивное поведение рабской армии во время возведения оборонительных сооружений против Красса, когда она якобы должна была вторгнуться в Сицилию, говорит о другом — Спартак побеждал всегда в маневренной войне, заставляя бегать за собой легионы, а потом крушил их именно тогда и там, когда они меньше всего это ожидали. Здесь же — он просто встал, однако потом — очередной прорыв и разгром Красса. Собственно если бы Спартаку удалось тогда, в очередной раз, окружить и разгромит римские легионы — его бы маневр удался, но — в этот раз не вышло.

Во-вторых — сами восстания на Сицилии. Рабы быстро захватывали остров, но держались исключительно до прибытия очередной десантной армии из Рима. Как только она высаживалась — начинался обычный погром. Собственно, если говорить грубо, два раза восстания двигались по одному и тому же пути. Рабы захватывают остров, присылается большая армия — осада римскими войсками крепостей, агония рабов. Никакого флота, никаких возможностей для переправы рабов и рабских армий через пролив в Калабрию — не предпринимались. Собственно если бы Спартак с армией убежал на Сицилию — это было бы просто великолепно, для Римлян. Но не для Спартака. Запертый на полуострове, вынужденный вести осады, а за время прошедшее с конца очередного восстания римляне укрепили остров и укрепились на нем, что косвенно будет подтверждать Цицерон в одной из своих обличительных речей против наместника Сицилии. Так что — легкой высадки не будет, маневренную войну рабы провести не смогут. Видимо Спартак это неплохо осозновал, тем более что флота у него не было, а пираты могли перевести, максимум, несколько тысяч человек. Так что — игра не стоила свеч. Ну а то, что многие историки подсели на эту «обманку» говорит скорее об их умственных возможностях, чем о Спартаке и его планах. Ещё одно, не менее интересный факт, который ложится в сторону именно того, что Спартак понимал, что будет заперт на острове, в случае его переправы туда, так это то, что когда Красса и в помине не было, а положению армии рабов ничего не угрожало, никто даже и не думал, находясь в лагере, в Лукании и Бруттии о переправе в Сицилию хотя бы части войск, для того, чтобы создать там дополнительный плацдарм — видимо это вообще не входило в намерения рабов и их командующих.

И последнее — память о Спартаке.

То что эта война оказала мощнейшее влияние на всю тогдашнюю республику — сомнений не должно вызывать. Ведь одним из самых потрясающих примеров того, как она отразилась в сочинениях это свидетельства оставленные нам не только младшими современниками, но и последующими поколениями — Цицерон, Гай Юлий Цезарь, Констанций Хлор, Диодор, Плутарх и многие другие. Что не менее интересно, так это то, что про Спартака и рабов вспомнил не кто иной, как Аврелий Августин в своём самом известном труде «О Граде Божьем». Поэтому многие помнили и о Спартаке и об армии рабов, пытавшихся сокрушить Рим и обрести свободу.