Print 
PDF
Наконец-то и отечественные либералы взялись за полноценный анализ «мигрантской» преступности. Институт проблем правоприменения (ИПП) специально для Кудринского Комитета (КГИ) выполнил масштабное исследование официальной статистики уголовных дел, дошедших до суда. Как показало исследование — предубеждения в отношении мигрантов, столь часто разделяемые российским обществом, в целом, не верны.
Во-первых выяснилось, что в зависимости от того, кого именно представляют те или иные мигранты — внутренние они или же внешние — смещается и «карта» совершаемых преступлений, их интенсивность и качество. Во-вторых — приписывание мигрантам, под которыми чаще всего подразумевают выходцев из Средней Азии и Закавказья, «совершение массы тяжких преступлений» совершенно не обоснованно.
Более точные данные таковы — доля преступлений небольшой тяжести у мигрантов — 64,2%, у граждан РФ всего (по сути — это «в среднем по больнице) — 45,4%, у внутренних мигрантов — 31,1%. Доля тяжелых преступлений — у иностранцев 20,2%, а вот у внутренних — 32%. Иными словами — Ваня из Калуги с большей доли вероятности вас убьёт или же ограбит квартиру, а вот Заурбек — вероятнее всего просто украдёт ваши деньги. Зато в структуре преступлений совершаемых мигрантами доля изнасилований составляет 1,2%, в то время как в общем массиве преступности среди граждан — о,5%, а у внутренних мигрантов — 0,7%.
Не менее примечательны те социологические факторы, которые оказались освещены в исследовании. Ну то, что по статистике объём совершаемых мигрантами преступлений совпадает с их долей в структуре населения — это довольно давно известно и подчеркивается во многих работах. Особой криминагенности именно иностранной мигрантной среды нет — это националистический миф. Внимание обращает на себя другой факт, существенно более способствующий совершению преступных действий: безработица. Среди иностранных мигрантов безработных 75,4%, внутренних — 65,4%, у граждан — 61,8%.
Всё это вполне логично — капитализм широко открывает границы для перемещения капитала, товара и рабочей силы. Чем более свободно перемещаются эти компоненты его «бытия» — тем ему лучше, а значит лучше и тем, кто осуществляет его власть в виде политической верхушки. Для того, чтобы его не стеснять с одной стороны, и уменьшить тенденцию к сокращению нормы-прибыли с другой, он прибегает к любым способам избавиться от возможных «социальных пут», сдерживающих его власть и оборот — профсоюзы, социальные выплаты и страхование, поддержка безработных и прочее. Все эти, вполне буржуазные институты, сокращают возможную и желательную для него «резервную армию труда», «армию» без угрозы применения которой сложнее выбивать из рабочего прибавочный продукт.
Но и в самой этой армии не всё так просто: безработица бьёт не только по самому человеку. Поставленные на грань выживания, тем более в буржуазном обществе это касается рабочих-мигрантов, как внутренних, так и иностранных, мы видим,что состояние принадлежности к этой категории уже обрекает человека на люмпенизацию, потерю трудовых навыков и сложности с социализацией и резко увеличивает вероятность совершения преступлений.
В этих условиях, гораздо логичнее было бы бороться с безработицей и среди граждан, и среди иностранных рабочих-мигрантов, если бы власти хотели бы как-нибудь решить проблемы преступности. Но для этого надо бы было ограничить, насколько это возможно при капитализме, возможности капитала, что просто-таки мало реально: ведь для этого необходимо было бы пойти против самого основания современной власти, как в России, так и в других странах мира. Отсюда один единственный рецепт борьбы — гражданам страны необходимо брать власть в свои руки и превращаться из объекта политики «высших слоёв», в субъектов политики навязывающих и отменяющих их политику.
