Когда талантливых слишком много

Print PDF

«Мне очень нравятся исследования, сделанные на данных из реального мира, которые изначально не собирались для исследовательских целей, но потом были замечены и послужили науке. Я уже писал про исследование влияние иерархии в группе на её эффективность, сделанное на архивных данных об экспедициях, совершавших восхождения в Гималаях. Сегодня речь пойдёт об исследовании той же исследовательской группы по руководством Adam Galinsky.

Существует вполне рациональное мнение, что успешность группы определяется талантом входящих в её людей. Поэтому если вы хотите увеличить вероятность её успеха, то нужно привлечь в неё много талантливый и классных профессионалов. Данная стратегия используется везде – от бизнеса и политики до науки и футбола. Однако действительно ли большее количество очень талантливых членов группы ведёт к большей эффективности этой группы?

Исследователи проверили это на архивных данных о спортивных командах. Они собрали данные об успешности выступления футбольных команд в отборочных играх чемпионатов мира 2010 и 2014 годов. Для каждой команды была рассчитана доля выдающихся игроков, входящих в её состав, которыми считались игроки, имеющие контракты с элитными командами и входящие в FIFA All-Star team. Оказалось, что доля выдающихся игроков в футбольных командах нелинейно связана с её успешностью в соревнованиях. Рост количества выдающихся игроков увеличивал продуктивность команды, но до определённого момента (около 60%), после которого продуктивность начинала снижаться.

Похожий анализ был проведён на данных баскетбольных команд. Результаты получились те же.

Авторы объясняют эти результаты через эффективность координации внутри команды. Поскольку в футболе и баскетболе важна именно групповая составляющая, взаимодействие и слаженность между игроками, видимо слишком большое количество топовых игроков (имеющих высокие индивидуальные притязания и амбиции) снижает слаженность и эффективность взаимодействия, что приводит к снижению результативности команды. А это значит, что там, где степень координации внутри группы не является важной составляющей результативности, большая доля топовый, выдающихся игроков не должна снижать эффективность команды. Именно этим от футбола и баскетбола отличается бейсбол, где решающую роль играет индивидуальная продуктивность игроков. Та же самая стратегия анализа данных бейсбольных команд показала монотонный рост командной эффективности с увеличением доли топовых игроков.

Таким образом, стратегия привлечения как можно большего количества сверх талантливых профессионалов в группу, команду или организацию оправдана только в том случае, когда совместная деятельность не предполагает высокого уровня внутригрупповой координации и взаимозависимости, а групповая эффективность зависит прежде всего от индивидуальных вкладов каждого члена группы».

_______________________________________________
[1] Swaab, R. I., Schaerer, M., Anicich, E. M., Ronay, R., & Galinsky, A. D. (2014). The Too-Much-Talent Effect: Team Interdependence Determines When More Talent Is Too Much or Not Enough. Psychological Science, 25(8), 1581–1591.

Источник psyresearchdigest

Тут стоит добавить известную мысль Энгельса, что лучшие (более прогрессивные) формы организации людей «берут» лучшей организацией системы в целом, а не достоинствами каждого из элементов.

«В заключение мы хотим призвать еще одного свидетеля в пользу перехода количества в качество, а именно Наполеона. Последний следующим образом описывает бой малоискусной в верховой езде, но дисциплинированной французской кавалерии с мамлюками, в то время безусловно лучшей в единоборстве, но недисциплинированной конницей:

«Два мамлюка безусловно превосходили трех французов; 100 мамлюков были равны по силе 100 французам; 300 французов обычно одерживали верх над 300 мамлюками, а 1 000 французов всегда побивали 1 500 мамлюков».

Подобно тому как у Маркса определенная, хотя и меняющаяся, минимальная сумма меновой стоимости необходима для того, чтобы сделать возможным ее превращение в капитал, точно так же у Наполеона определенная минимальная величина конного отряда необходима, чтобы дать проявиться силе дисциплины, заложенной в сомкнутом строе и планомерности действия, и чтобы эта сила дисциплины выросла до превосходства даже над более значительными массами иррегулярной кавалерии, имеющей лучших коней, более искусной в верховой езде и фехтовании и, по меньшей мере, столь же храброй.

Но разве это аргумент против г-на Дюринга? Разве Наполеон не был разбит наголову в борьбе с Европой? Разве он не терпел поражений, следовавших одно за другим? А почему? Только потому, что ввел в тактику кавалерии путаное и туманное представление Гегеля!»

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 127-132.

Однако участие в этой системе означает не «нивелирование» и тем более не «снижение планки» таких достоинств но, наоборот, даёт возможность их вырастить, включившись в систему. Ещё в античное время в сверх-состязательной культуре эллинизма родилось понимание, что выделиться таланту можно только на фоне остальных, причём равных членов коллектива (иначе выделяются не талантом, а признаками статуса).

Сегодня мы знаем, что личностная разнокачественность людей (их индивидуальный талант или отсутствие всяких талантов) ярче всего проявляется в обществе реального равенства, где условия жизни, форма одежды, практики досуга и пр. примерно одинаковы, где сложно создать искусственную разнокачественность, связанную с вещизмом, модой и пр. Диалектика.

Что хорошо видно в книге Н.А.Бутинова про папуасов Новой Гвинеи — когда хозяйственная жизнь у всех примерно одинакова, собственность общественная, а имущества во многом общие (во всяком случае, не накопишь богатств — их учат раздавать при первой просьбе), ярче всего проявляется индивидуальный талант. Один умеет рассказывать мифы, складывать песни или вырезать красивые скульптуры, другой нет, у одного хорошо родится ямс и ловится рыба, у другого нет, и с этим ничего не поделаешь.

Так выдвигаются «больше люди», которых слушаются только из-за их авторитета, без какого-либо аппарата принужденя и не в ожидании больших раздач с их стороны (естественно, там, где первобытное общество ещё не сменилось предклассовым). То же знает и всякий служивший в армии — когда все оди наково одеты и живут по односму расписаню, личная разнокачественность видна очень чётко, выделиться легче всего, во-первых, на фоне коллектива таких же, поэтому коллектив — обязательное условие развития индивидуальности, которую в одиночку не создашь; во-вторых, там, где социальная среда однородна, т.е. существенно равенство — политическое, а лучше и социальное, и материальное.

Т.е. вождизм — не признак отсутствия демократии, а естественное продолжение её достоинств (как всякий недостаток явления). [Демократию при этом важно понимать не метафизически — как свящённую корову левых, молящихся на «народ», или либералов, дрочащих на «честные выборы», а технически — как способы организации общественной жизни людей, средство достижения целей, важной для разных идеологий, коммунистической, либеральной, националистической или какой-то ещё].

Всякая победоносная демократия, действительно практикующая народовластие, выдвигает вождя и (увы!) создаёт ему культ. Примеры — Перикл, которого противники из олигархического лагеря называли царём, с достаточно убедительной аргументацией, Вашингтон и другие «отцы-основатели» (что показательно, кроме Пейна, единственного бедняка и «якобинца» среди них), Ататюрк и пр.

Связано это с тем, что определяющий признак демократии — антропологическое тождество между управляющими и управляемыми,  отсутствие той антропологической противоположности (от телесности до культуры) между ними, которая связана с «высотой» классового барьера и есть везде, где демократия вырождается в олигархию. Пусть сохраняя или даже преумножая свои формальные институты, вроде «свободной прессы» и «честных выборов».