Про несовместность религии и морали

Print PDF

Почему религия не только не имеет отношения к морали, но в известном смысле противоположна ей?  Причина проста — ничего нельзя обосновывать ложью, пусть даже это ложь во спасение, а как-никак бога нет, а религия утверждает что есть и обосновывает мораль его (несуществующим) именем.

Если бы он был — дело другое, тогда всё то хорошее, к чему призывают религии (возлюби ближнего, не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, не следуй за большинством на зло, против коллективной ответственности за строго индивидуальную и т.п.) было бы жизненно.

А так религия имеет точно то же отношение к морали, что лицемерие — к проповедуемой им добродетели. Не зря, как копнёшь поглубже какой-нибудь образец христианской любви, сразу обнаруживается нечто отвратительное и отталкивающее, как в истории с Матерью Терезой.

Всё сказанное верно для любой религии, не только что христианской — великие праведники и святые там не выдерживают проверки простой человеческой гуманностью, реализованной в секулярных странах в отношениях людей друг с другом.

Это значит всего лишь, что обоснование морали надо искать в другой стороне, не под фонарём, а там где оно находится на самом деле — в области  рациональных доводов и научного подхода. Как говорил Сократ, «давайте же хорошо мыслить — вот основной довод морали».

Скажем, античные общества строились на идее что богатый и сильный лучше бедного и слабого, уже в силу самого факта животного превосходства одного человека над другим по богатству и силе (разве что в полисах исключение делалось для членов «своей» общины). Впервые это поставили под сомнение в эллинистическом Египте, группа образованных людей, греков и евреев, группировавшихся вокруг Филона Александрийского.

Они впервые наводнили культуру текстами в которых показывалось что бедный и слабый в чём-то лучше богатого и сильного, что богатство как правило наживается неправедными путями (отсюда требование общности имуществ пока из моральных соображений, чтобы не было грязи связанной с наживанием богатства) и пр. И это всё была реакция на специфический «капитализм» поздней античности, когда появились все формы рыночной экономики, что есть в наше время, от банка и кредита до современных отношений собственности и разнесли вдребезги традиционную жизнь людей (см. Поль Левек. Эллинистический мир).

Вообще во 2-1 в до н.э. перелом в умонастроениях людей был куда круче, чем связанный с позднейшим рождением христианства, современного иудаизма или ислама.

Тогда же философы — киники, проповедовавшие общность имуществ и равенство всех людей, инициировали устроили революцию в Спарте, введя равноправие илотов и разделив землю (что было подавлено македонской интервенцией). Но корни современной морали (защищай слабого, не гордись силой, делай добро, брак — это любовь, а не сделка, один за всех и все за одного, все люди равны, мы не рабы, даже если и были рабами) идут оттуда и никак не связаны с религией, религия это лишь берёт и использует

Потом все вышеописанные достижения мысли присвоили христиане, как мародёры присваивают одежду убитого, но впервые это было высказано в связи чисто с осмыслением социального прогресса (появлением специфического «античного капитализма», резко изменившего привычные отношения людей) и вне всякой связи с религиозной верой — эти люди были мыслители, а не искренне верующие. См. обо всём этом Ковельман А.Б. Риторика в тени пирамид: Массовое сознание в Римском Египте (М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1988, 192 с).

То есть все религии присваивают и кодифицируют открытия в области мысли, этики и социальной жизни сделанные философами (или безлично — народом), но сами ничего такого придумать не могут ведь у них все силы души направлены на творение обрядов и культ, внимание отвращено от мира. Отсюда религия имеет не больше отношения к морали, чем мародёр, снявший сапоги с убитого и носящий их.

Опять же в окружении Филона была создана идея творения по слову (идея Логоса) которая затем заняла центральную роль в христианском мироощущении, естественно без упоминания автора и источника. Не зря же когда Кант, Гегель и прочие великие люди немецкой идеалистической философии (и независимо от них деятели Бенгальского возрождения в Индии) захотели очистить современное им христианство от предрассудков и мифов, оставив только чистую этику гуманизма, церковники были резко против, а философы — за; для первых главное был обряд, для вторых — смысл.

То же самое было и в Индии; Раммохан Рай – индус, получивший хорошее мусульманское образование, и первые тексты писавший на персидском, отстаивал мысль, что все люди равны перед богом, бог один для всех, он источник справедливой морали (которая для него совпадала со свободой, равенством, братством и другими идеалами Просвещения – Раммохану Раю посвящена революционная Испанская конституция). А вот различия в обрядности между индуизмом, исламом, христианством, иудаизмом и т.п. – это заблуждения, связанные с «человеческим», а не с божественной истиной, они источник всякой несправедливости и должны быть преодолены и в интересах людей, и в интересах религии, ибо мешают движению человеческих душ к богу.

Вот первые, кто был резко против такого богостроительства – это даже не угнетатели, местные и колониальные, а сами церковники, поскольку – как и представляемой ими вере – требуется подчинение и осуществление культа, а не чистая вера и тем более не строгая мораль. Зачем мораль лицемерам?  И моральная тщета религии лучше всего видна в неспособности любой из них отнестись по своим заповедям любви к «чужим» — иноверцам и тем более атеистам. Поэтому за обоснованием передовой морали нужно обращаться к учёным – поскольку их способ суждения требует доказательством, а исходные принципы следуют из опыта, а не из давно дискредитированных мифов, которые действенны лишь когда в них верят буквально. Ведь для верующего заповеди «не убий» и «не засевай поле двумя сортами семян» имеют равный статус и если, подчиняясь современному умонастроению, он ко второй относится несерьёзно, то ничего не удержит его от лёгкого отношения и к первому тезису, человек целостен.

Источник wsf1917