Из истории охраны природных богатств русских морей

Print PDF

 

В продолжение темы эффективности госконтроля за эксплуатацией природных ресурсов vs губительности развязывания предприимчивости индивидов

С.М. Игнатьев

Институт биологии южных морей им. А.О. Ковалевского, г. Севастополь

Резюме. Настоящим сообщением мы хотим привлечь любителей природы к малоизученной проблеме – защите природных ресурсов русских морей в конце ХІХ – начале ХХ веков. Продукты моря: рыба, икра, мех морского зверя и “рыбий зуб” (клыки моржа), всегда были важной экспортной статьей Российской империи. Поэтому их защита являлась государственной задачей и осуществлялась всей мощью государственной машины. Исторический опыт показывает, что в смутные времена разграбление природных богатств России приобретали катастрофические масштабы, принося прибыли сопредельным государствам. Напротив, когда российский флот давал зарвавшимся браконьерам достойный отпор, промысел быстро входил в “цивилизованное русло”. И хотя принимаемые меры направлены на защиту экономических интересов государства, объективно они способствовали выживанию ценных промысловых видов.

С целью защиты своих экономических интересов Российская империя ввела государственную монополию на добычу и экспорт продуктов морского промысла. Легальный промысел велся согласно выданным Министерством Уделов, а впоследствии – Министерством Земледелия и Государственных имуществ, привилегиям. Контроль осуществлялся Департаментом Рыболовства, через территориальные управления охраны рыбных и зверобойных промыслов. Для осуществления охранных функций управления в конце XIX – начале XX вв. имели в своем составе вооруженные суда и наблюдательные пункты. Так, Волжско-Каспийское управление охраны имело в своем распоряжении пароходы “Стража”, “Крейсер”, “Алексей Ермолов”; Таврическое – “Академик Бэр”. Но если на Каспии и на Черном море браконьерство носило примитивный характер и осуществлялось местными жителями, то на Севере и, особенно, на Дальнем Востоке русскими морякам пришлось столкнуться с хорошо оснащенным, вооруженным и, поэтому, наглым расхищением национальных богатств [уже с начала XIX в. Прим.публикатора]. И русский флот справился с поставленной задачей.

Воды русского Дальнего Востока богаты морскими ресурсами. Издавна здесь промышляли рыбу, морского зверя (тюленей, котиков, моржей, каланов) и китов (гладких и кашалотов). Если промысел местного населения имел потребительский характер, то с приходом европейцев ситуация изменилась. Интенсивная добыча даже при примитивной технике превышала способность популяций к воспроизводству. Развитие техники (паровые суда, гарпунные ружья и пушки¹), постоянное увеличение спроса, доступность животных для массового промысла и возможность быстрой доставки продукции в любой порт мира, а также отсутствие научно-обоснованных норм добычи привели к тому, что к середине XIX века запасы серых и гладких китов, тюленя и моржа были серьезно подорваны, а стеллерова корова (Rhytina stelleri) вообще была полностью истреблена.

Начиная с 1780 г., монопольное право легального промысла морского зверя в русских водах принадлежало “Русско-американской Компании”, охотники которой добыли 2,5 млн. котиков и 360 тыс. каланов. Продажа Аляски в 1867 г. привела к бесконтрольному бою котиков.

Поэтому привилегия на бой котиков в водах Командорских островов, островов Прибылова и Тюленьих на 20 лет было передано американской фирме “Гутчисон, Кооль и Ко”. Несмотря на принятые фирмой обязательства по охране зверя, ею было добыто более 2 млн. голов. В 1891 г. монопольное право легального промысла морского зверя в русских водах было передано “Русскому Товариществу котиковых промыслов” (1891-1901), а затем “Камчатскому торгово-промышленному обществу” (1901-1910), акционерами которых являлись даже члены Императорского Дома. Установленный для них “лимит” составил 200 тыс. котиков и 2500 каланов в год. Но естественные популяции не могли восполнять даже легальную убыль, поэтому браконьерство серьезно затрагивало экономические интересы высокопоставленных акционеров.

Кроме интенсивного легального промысла русские природные богатства подвергались сильному прессу незаконного, иностранного. Конец XIX века был отмечен экспансией иностранных промышленников (преимущественно английских, американских и японских) на биологические ресурсы русского Дальнего Востока. Основными объектами браконьерского промысла стали северный морской котик (Callerchinus arsinus) и морская выдра калан (Enhydra lutris). В меньшей степени добывались киты, преимущественно кашалоты (Physeter catadon), и идущий на нерест лосось (японскими рыболовными судами). С одной стороны этот процесс стимулировался большим спросом на мех морского зверя в Европе и Китае; рыбу, китовое мясо и жир – в Японии, с другой – истощением традиционных промысловых районов. В поисках новых районов охотники все чаще вторгались в русские воды. После того как 1891 г. США и Великобритания запретили бой морского зверя в восточной части Берингова моря и основной промысел сместился в заповедные, но практически неохраняемые русские воды.

Но жены ваши любят мех, есть деньги у них, и вот

Шхуны в морях, запретных для всех, рискуют из года в год.

Японцы, британцы издалека вцепились Медведю в бока,

Много их, но наглей других – воровская янки рука.²

Быстроходные браконьерские парусно-паровые китобойные и зверобойные шхуны (в отдельные годы до 200 судов), оснащенные гарпунными пушками и ружьями, незаконно били китов и морского зверя у берегов Сахалина, Камчатки, Командорских островов, за бесценок скупали меха у туземцев, спаивали их. Основной удар пришелся по дальневосточным популяциям северного морского котика и калана, которые были практически полностью уничтожены ко времени подписания Вашингтонской конвенции 1911 г.³  Хотя незаконная добыча зверя в русских водах и приносила хорошую прибыль, наказание за браконьерство было суровым.

С 1874 г. “наблюдения за соблюдением условий промысла” были поручены русскому военному флоту, который весьма успешно справлялся с этой задачей. Тяжесть борьбы с иностранным браконьерством легла на крейсера Балтийского флота (“Крейсер”, “Джигит” “Наездник” и др.)4  и паровые шхуны Сибирской флотилии (“Алеут”, “Ермак”, “Тунгус”). Участвуя в охранных крейсерствах, они проводили активные исследования, как на Дальнем Востоке, так и на Русском Севере (Адров, 2001), оставив свои имена в различных географических названиях (Масленников, 1973).

Первые походы показали необходимость иметь в составе флота крейсер “особой постройки”, для действий именно против промысловых судов. Планировалось, что в военное время такой крейсер мог действовать по их уничтожению в традиционных районах английского рыболовного промысла [об их военном значении см. Марка Курлански «Треска. История рыбы, изменившей мир». Прим.публикатора]. Об ущербе, который он мог бы нанести, можно судить по такой цифре: во время рыболовного сезона только на банках Ньюфауленда собиралось до 24 тысяч (!!!) английских рыболовных судов. В мирное время в задачи этого корабля входила охрана русских берегов от браконьерства. Предполагалось, что это должен быть безбронный легкий крейсер с малым углублением, высокой скоростью хода и хорошей маневренностью, отличающийся большой автономностью плавания и вооруженный небольшим количеством орудий малого и среднего калибра. Поэтому, крейсер 2-го ранга “Забияка”⁵ , был уникальным кораблем русского флота.

Существовавшая практика “Морского международного права” не в полной мере отвечала особенностям борьбы с браконьерством, поскольку не предусматривала захват судов государств, не находящихся в состоянии войны. Поэтому для русских крейсеров была разработана специальная инструкция, о том как производить задержание и досмотр. Параграф 6-й ее гласил:

“Чтобы остановить встреченное судно, следует, идя на него и имея свой кормовой флаг поднятым на обычном месте (на гафеле или флагштоке), сделать пушечный выстрел в сторону судна, и, если по таковому сигналу оно не остановится, то через несколько времени выстрел повторить. Если и затем не последует исполнения, делается выстрел ядром, направленным под нос уходящего судна” (цит. по: Давыдов, 1998).

И нередки были случаи, когда приходилось открывать огонь на поражение, так как нарушитель не только не останавливался, но и начинал “пальбу из ружей”. Образ “белого русского крейсера”, который “свинцом и сталью” насаждал простой и суровый закон:

“Не смейте котиков стрелять у русских командор!”⁶

нашел достойное отражение в западной литературе, воспевавшей романтику “охотничьего флота”.

В 1889 г. Департамент Рыболовства создал новое Приморское управление охраны рыбных и зверобойных промыслов. В том же году было принято “Временное положение по организации забоя ценных зверей”, разрешавшие бой котиков только на холостяцких лежбищах и запрещавший бой в море, во время миграций к русским берегам. Легальные промышленники были обложены дополнительным налогом, средства пошли на приобретение и содержание собственного охранного флота. Недостаток “казенных” охранных кораблей вынуждал прибегать к “мобилизации” промысловых судов. Так, китоловная компания отставного лейтенанта флота А.Е. Дыдымова⁷, получившая лицензию на китовый промысел в русских водах Дальнего Востока и субсидию от правительства (60 тыс.рубл.), взяла обязательство по охране и исследованию промысла в русских водах. В качестве охранных судов использовались китобойное судно “Геннадий Невельской” (285 т) и конфискованная шхуна “Надежда” (80 т), предоставленная губернатором края. Но после трагической гибели А.Е. Дыдымова в январе 1891 г. частные суда к охранным мероприятиям не привлекались.

За короткий срок русские корабли задержали несколько браконьерских шхун. В соответствии с “Общими правилами рыболовства” (1884), в случае задержания судно, орудия добычи и сама добыча подлежали конфискации, а команду ждали каторжные работы (от 5 лет до вечной) (Вешняков, 1894). А так как обе стороны конфликта были вооружены, то дело доходило до серьезных столкновений.

Горько бросить корабль и груз – пусть их забирает черт!

Но горше плестись на верную смерть во Владивостокский порт…

…русский закон суров – лучше пуле подставить грудь,

чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть.⁸

Главный герой рассказа Дж. Лондона “Неукротимый белый человек” Джон Саксторт занялся охотой на тюленей, но “на седьмой год шхуна, на которой он служил, была захвачена русским крейсером и всю команду отправили на соляные копи в Сибирь”.⁹

Судьба конфискованных шхун была различной. Американская промысловая шхуна “Генриетта” (45 т.), занимавшаяся браконьерским промыслом котика, была задержана клипером “Крейсер” в 1887 г. Под названием “Крейсерок” она 28.01.1889 была зачислена в состав Сибирской флотилии. Под командованием лейтенанта А.П. Налимова шхуна участвовала в охране котиковых промыслов у острова Тюлений. Погибла в ноябре 1889 г. во время шторма (Моисеев, 1948). Именем шхуны “Крейсерок” названы мыс и бухта в Японском море. Три паровые шхуны, получившие название “Надежда” (1889) “Сторож” (1892) и “Касатка” (1900), были приобретены Приморским управлением. Они составили отдельный отряд вооруженных судов, которыми командовал капитан шхуны “Сторож” Ф.К. Гек.10  Остальные корабли продавались на аукционах, с преимущественным правом покупки для русских подданных.

Сложилось своего рода разделение труда в охране морских богатств: корабли военного флота охраняли котиков на путях миграций, а охранные шхуны, высадив на лежбищах вооруженных смотрителей, патрулировали прибрежные воды, где вероятность встречи с браконьерскими судами была велика. Трехцветный флаг, который поднял над своим “Штральзундом” котиколов Рубен Пэн¹¹ , маскируя его под русское охранное судно, говорит о том, что он выдавал его именно за шхуну этого управления, а не за крейсер, который нес бы андреевский флаг. После поражения в русско-японской войне корабли военного флота были заменены крейсерами пограничной стражи “Лейтенант Дыдымов” и “Командор Беринг”.

Учреждение наблюдательных партий в местах размножения (например, на о. Тюлений) и патрулирование русских берегов привело к изменению тактики браконьерского боя и даже изменило судостроение. Если раньше преобладал береговой промысел на лежбищах, когда тайно высадившиеся группы охотников забивали животных дубинами и тут же разделывали их. Теперь зверобойные суда перехватывали животных в море во время сезонных миграций. Для поиска и промысла использовались шлюпки и вельботы (6-8 на шхуну) с экипажем из трех человек: гребец, рулевой и стрелок. Шлюпки на веслах, обитых кожей или под парусом расходились в разные стороны в поисках животных, которых отстреливали из ружей картечью. Соответственно строились крупные (150-200 т) шхуны с экипажем 20-25 человек, способные быстро поднять шлюпки с охотником на борт и уйти от погони.

Морской промысел котика хорошо описан Дж. Лондоном в романе “Морской Волк”¹². Кстати, “белый русский крейсер” был единственным кошмаром в жизни Волка Ларсена, что еще раз говорит об эффективности борьбы с браконьерами. И хотя современники¹³,  да и послереволюционная литература¹⁴  и историография, явно сгущали краски, описывая иностранный беспредел в русских водах, русская система охраны природных богатств на Дальнем Востоке доказала свою эффективность. К началу первой мировой войны крупномасштабный не лицензированный промысел был сведен на нет. К сожалению, этому способствовало и истощение основных запасов, но это уже не вина русского флота.

Разумеется, о полном прекращении браконьерства не шло, но и в современных условиях эта проблема далека от своего решения. Ежегодно проводимая операция “Путина”, в которой задействованы боевые корабли и авиация Тихоокеанского флота и морские пограничники, наглядное тому подтверждение.

P.S. Параллели буквально напрашиваются. И в первую очередь в том, что успешный отлов браконьеров судами военно-морского флота никак не замедлил истребления котика и калана. Только истребляла их не американская, а русская компания, с членами императорской фамилии во главе. Восстанавливать запасы морского зверя пришлось уже Советской власти: скажем, Япония добывала каланов до 1946 г., т.ч. охранные мероприятия начались лишь после освобождения Курил СССР в 1945 г.

«В конце XIX — начале ХХ вв. японские браконьеры стали конкурировать с американскими и в добыче котиков у Командорских островов. В 1881 г. на Лондонском пушном аукционе Япония представила 8 тыс. шкур морских котиков, половина которых, по оценкам специалистов, была добыта в командорских водах. С 1906 по 1911 гг. японцы убили здесь более 80 тыс. котиков. Губернатор Камчатской области В. П. Перфильев в 1911 г. писал:

«… японцы хищничают безнаказанно. Как велика их дерзость, видно из того, что даже и при этом слабом надзоре охранное военное судно захватило в трехмильной зоне и в прошлом, и в текущем году по одной шхуне. С береговой же охраной, состоящей из местных жителей, перестрелки хищников происходят каждое лето. Так, в 1909 году было 12 перестрелок и убито 3 японца; в 1910 году было 15 перестрелок и с 2 убитыми, и захвачено 4 шлюпки, 1 японец живой и 2 убитых».

Только международное соглашение смогло предотвратить полное истребление котиков. В 1911 г. в Вашингтоне была подписана Международная конвенция о запрещении их морского промысла. Ее подписали представители четырех стран, ведших этот промысел — России, США, Англии (представлявшей интересы Канады) и Японии.

Настоящим бедствием для ресурсов Дальнего Востока стал переход к Японии по Санкт-Петербургскому договору 1875 г. всей Курильской гряды взамен притязаний на о. Сахалин. В 1897 г. в Японии был принят закон о поощрительных премиях за охоту и рыболовство в отдаленных морях. С начала 1880-х гг. японцы, создав базы на островах Парамушир и Шумшу (который от мыса Лопатки отделяет Первый Курильский пролив шириной 12 км), начали браконьерский лов лососей в реках западного побережья Камчатки. Промышляли они и треску на Явинской банке. Особенно массовый характер хищнический лов лососей приобрел в 1890-х гг., когда были практически полностью уничтожены лососи, нерестившиеся в реках о. Хоккайдо. Десятки японских шхун заходили в устья рек, перегораживали их русла сетями, чтобы взять всю проходящую рыбу. Это подрывало воспроизводство лососей и обрекало на полуголодное существование жителей местных селений, расположенных выше по течению.

15 июля 1907 г. была подписана российско-японская рыболовная конвенция сроком на двенадцать лет. Согласно этой конвенции, японским рыбакам предоставлялось «право ловить, собирать и обрабатывать всякого рода рыбу и продукты моря, кроме котиков и морских бобров, вдоль побережий морей Японского, Охотского и Берингова, за исключением рек и бухт». Пошлина за вывоз рыбы из России с них не бралась (!!!).

В первый же год действия конвенции японцы арендовали 74 морских рыболовных участка. В камчатских водах находились 11 японских пароходов и 93 шхуны. В 1908 г. японцы арендовали на Камчатке 119 рыболовных участков, которые обслуживали 184 промысловых судна; их добыча составила 90 тыс. коку (коку — полтора центнера). В 1912 г. на западном побережье Камчатки из 132 морских рыбопромысловых участков только 3 принадлежали русским, остальные 129 — японцам.

В отчете губернатора В. П. Перфильева приводятся сведения о соотношении добычи и обработки лососей японскими и русскими промышленниками:

«… из 38.000.000 шт. рыбы, пойманной в текущем 1911 г. в камчатских водах, японцами добыто около 30.000.000, а русскими в 17 реках и на 20 морских участках только 8.000.000 шт. Да из этого количества отправлено ими в Японию до 2.000.000 рыб, и только 6.000.000 поступило на русские рынки. … В Усть-Камчатске… в текущем году выпущено уже 18.000 ящиков консервов (по 48 банок). Главный сбыт их в Лондоне. Но японцы и тут не отстают, и там же в Усть-Камчатске устроили свой консервный завод, также доставляющий консервы в Лондон, но на 2 рубля за ящик дешевле. Впрочем, и качество консервов слабее».

В 1914 г. было организовано японское монополистическое объединение по лову и переработке рыбы в русских конвенционных водах «Ничиро Гио-Гио Кабусики Кайша», которое держало в своих руках 85—90% всей добычи. Эта компания построила на о. Парамушир крабоконсервный завод для переработки крабов, добытых у западного побережья Камчатки.

В 1918 г. закончился срок действия рыболовной конвенции 1907 г. В годы гражданской войны на Дальнем Востоке (1918—1922 гг.), Япония объявила так называемое «свободное рыболовство», то есть расхищала рыбные богатства, не считаясь ни с какими русскими охранными правилами и законодательством. Вот что сообщал 22 марта 1923 г. в своем докладе Дальневосточному революционному комитету о положении в Камчатской области уполномоченный Камчатского губревкома И. Е. Ларин:

«Обрабатывающая промышленность выражена в 23-х консервных заводах, из которых только два завода (под сомнением) принадлежат русскому промышленнику, остальные принадлежат японскому синдикату, соединенному из обществ: Русско-японское промышленное общество «Ничиро Гио-Гио Кабусики Кайша«, Северо-океанское рыбопромышленное общество «Хокуе Гио-Гио Кабусики Кайша«, куда входит и Демби. Два завода принадлежат фирмам «Кадама» и «Суда», не вошедшим в синдикат. Ежегодный улов рыбы лососевой породы достигает 135 миллионов штук, из которых местным населением вылавливается и потребляется для собственного потребления и корма собак около 10.000.000 штук, а остальное количество добывается рыбопромышленниками. Доминирующую роль в этих промыслах Камчатки играют японцы. Так, например, в 1922 году 83 речных и 26 морских рыболовных участков, по документам рыбного управления, сданы 82 арендаторам, русским промышленникам. Фактически же эти лица играют подставную роль японцев. В том же году из 490 морских участков, заарендованных ранее японцами, работало 218, принадлежащих 90 арендаторам, входящим в указанные синдикаты. По данным Дальрыбохоты, в 1922 году выработано рыбных продуктов на речных и морских участках русскими промышленниками 1.656.178 пудов = 23.583.027 штук и японцами на морских участках 4.561.488 пудов = 91.306.778 штук. Подсчет произведен неточный, в сторону уменьшения и только на 157 участках. На остальных работающих участках, в силу политических обстоятельств, подсчет не производился. По сопоставлении с общим уловом можно считать до 135.000.000 штук, что соответствует официальным сведениям экономических органов Японии, где указано, что японцами ежегодно приготовляется рыбных продуктов около 6.000.000 пудов.

По тем же сведениям, японские рыбопромышленники имеют в Охотско-Камчатских водах приспособления и постройки для добычи и заготовки рыбных продуктов на сумму до 40.000.000 рублей. Консервов вырабатывается на Камчатке 900.000 ящиков. Из них 200.000 ящиков вырабатывается на русских заводах Демби и Грушецкого. Всего из лососины на Камчатке возможно выработать до 7.000.000 ящиков. Америка вырабатывает 6.100.000 ящиков консервов из лососины. В ящик консервов входит 48 банок. Стоимость ящика колеблется от 6 до 10 американских долларов».

В 1928 г. сроком на двенадцать лет была подписана новая советско-японская рыболовная конвенция. Она содержала достаточно жесткие правила эксплуатации арендованных участков. Всю необходимую рабочую силу японцы должны были привозить с собой. Значительно повышалась арендная плата. Аренда участков на западном побережье составляла от 60 до 90 тыс. руб. в год при норме вылова до 1 тыс. т.

В середине 1930-х гг. японцы начали дрифтерный лов нерки на границе территориальных вод СССР. В 1939 г. на промысле камчатского лосося в море работали уже восемь японских плавбаз-маток с 300 промысловыми судами. Среднегодовой их вылов составлял 28—30 тыс. т.

В послевоенные годы японцы освоили промысел лосося у берегов Америки. В 1952 г. США и Канада вынудили их подписать тройственную рыболовную конвенцию, по которой Япония «добровольно» брала на себя обязательства воздерживаться от промысла лососей, палтуса и сельди в северной части Тихого океана к востоку от 175 градусов западной долготы. Японские суда стали перемещаться к западу, облавливая азиатское стадо лососей. В 1955 г. японцы буквально обложили границу территориальных вод СССР. В феврале 1956 г. СССР ввел жесткие ограничения на рыболовство в водах, омывающих Камчатку. Начались переговоры, в результате которых 14 мая 1956 г. была подписана новая советско-японская рыболовная конвенция сроком на десять лет. Она вступила в силу в декабре 1956 г. после восстановления дипломатических отношений между СССР и Японией. Новая конвенция регулировала лишь промысел в открытом море лососевых рыб и камчатского краба. Позднее в число объектов регулирования были включены также камбала у западного побережья Камчатки, корфо-карагинская и гижигинская сельдь, краб-стригун. Но чрезмерно интенсивный японский промысел лососевых в открытом море подорвал их запасы».

Источник

Увы, сегодня рыбные запасы дальневосточных морей выбирают снова.

Литература

Адров Н. (2001): Очерки истории изучения и освоения Баренцева моря. Часть 2. XIX век. Мурманск. 1-74.

Вешняков В.И. (1894): Рыболовство и законодательство. СПб. 1-126.

Давыдов Р.А. (1998): Охрана морских промыслов на европейском Севере России в XIX – начале XX веков. — Русский Север в документах Архива. Мат-лы научн. конфер., посвящ. 75-летию Гос. Архива Архангельской области. Ноябрь 1997. Архангельск. 51-71.

Ивашин М.В., Попов Л.А., Цапко А.С. (1972): Морские млекопитающие. Справочник. М.: Пищ. пром-сть. 1-310.

Корабли Российского императорского флота 1892-1917: Энциклопедия / под общ. ред. А.Е. Тараса. Минск: Харвест, 2000. 1-336.

Масленников Б. (1973): Морская карта рассказывает. М.:Воениздат. 1-240

Моисеев С.П. (1948): Список кораблей русского парового и броненосного флота (с 1861 по 1917 гг.). М.: Воениздат. 1-576.

Гуманитарный экологический журнал. Т. 3. Вып. 2. 2001. С. 28-33.

Примечания

 ¹2-дюймовая гарпунная пушка была изобретена Свейном Фойном в 1867 г. Снабженная компрессором “Spes at Fids” она позволяла добывать малых полосатиков (Balaenoptera acutorostrata), которые ранее тонули после забоя. Производилась в Норвегии серийно. Гарпунное ружье производилось германской фирмой H.G. Gordes (Bremenshaven) и представляло ружье системы “Маузер”, стреляющее гарпуном с 4 крючьями на 50-метровом лине.

²Киплинг Р. “Стихи о трех котиколовах” (пер. В. и М. Гаспаровых) / Киплинг Р. Рассказы и стихотворения. М.:”Художественная литература”, 1989. С. 264-267.

³Вашингтонская конвенция (1911), подписанная США, Англией (представляющей Канаду) и Российской империей (пролонгирована СССР) запрещала бой котиков на путях миграций и разрешала иметь вооруженные суда для их охраны как море, так и на береговых лежбищах. В 1957 г. действие конвенции было приостановлено в связи с полным запретом промысла.

⁴Крейсера 2-го ранга (до 1.02.1892 г. – клипера) типа “Джигит” (всего 8 единиц) строились по проекту Морского Технического Комитета в 1880-х годах для службы на Дальнем Востоке. Водоизмещение 1335-1350 т.; основные размеры 69,2 х 10,1 х 4,1 м; паровая машина горизонтальная, двойного расширения 1500/1719 л.с.; 4 котла, одна труба, 1 винт; скорость 13,5 уз.; запас топлива 200 т. Вооружение (в 90-х годах): 1 орудие 152 мм / 28 калибров, 2 ор. – 152 мм (образца 1867 г.), 4 – 9 фн. орудия, 6 – 37 мм. Экипаж – 21 офицер и 169 нижних чинов.

⁵“ЗАБИЯКА”. Крейсер 2-го ранга Балтийского флота. Построен по специальному проекту фирмой “В. Крамп” (Филадальфия, США) в 1878-1879 гг. Фирме, построившей в дальнейшем для русского флота несколько кораблей, в том числе – знаменитый “Варяг”, были поставлены крайне жесткие условия по параметрам будущего крейсера и срокам его постройки. Но несмотря на все усилия штрафные санкции достигли примерно половины контрактной суммы.

Водоизмещение 1236 т.; основные размеры 67,0 х 9,1 х 4,0 м; паровая машина горизонтальная, двойного расширения 1426 л.с.; 2 двойных котла, одна труба, 2 винта; скорость 14,2 уз; запас угля 120 т. Вооружение: 2 орудия 152 мм / 28 калибров, 4 орудия 107 мм (9-фунтовых), 4 – 47 мм и 6 – 37 мм орудий. Экипаж – 11 офицеров и 144 нижних чина.

“Забияка” весьма активно участвовал в охране промыслов в Беринговом и Охотском морях в 80-х и 90-х годах XIX века, оставив на их картах свое имя и имена своих офицеров (Масленников, 1973). Находясь в составе 1-й Тихоокеанской эскадры, простоял всю осаду на внутреннем рейде Порт-Артура. 12.10.1904 г. корабль затонул от попаданий снарядов японских осадных орудий. В 1905 г. был поднят японцами и сдан на слом (Корабли…, 2000).

6 Киплинг Р. “Стихи о трех котиколовах” (пер. В. и М. Гаспаровых) / Киплинг Р. Рассказы и стихотворения. М.:”Художественная литература”, 1989. С. 264-267

⁷ДЫДЫМОВ АКИМ ЕГОРОВИЧ (1856-1891). Русский морской офицер, организатор отечественного китобойного промысла на Дальнем Востоке. После окончания Морского корпуса плавал на Балтийском море. В 1884-1886 гг. на клипере “Джигит” совершил переход на Тихий океан. После выхода в отставку занялся частным китобойным промыслом, чем нарушил монополию иностранцев. Автор нескольких работ по биологии и промыслу китов на русском Дальнем Востоке. По его заказу был построен первый китобойный пароход “Геннадий Невельской”, который в январе 1891 г. пропал без вести при переходе к берегам Японии. Именем А.Е. Дыдымова назван крейсер пограничной стражи.

Первый русский китобоец “нового типа” “Геннадий Невельской” был построен по типу норвежских китобойных шхун и представлял собой паровое деревянное судно общим тоннажем 285 т., вместимостью 126 т. Экипаж – 20 чел.: капитан, 2 штурмана, 17 “бессрочных нижних чинов”. Специальное оборудование: гарпунная пушка и 2 гарпунных ружья.

8 Киплинг Р. “Стихи о трех котиколовах” / Киплинг Р. Рассказы и стихотворения. М.: “Худож. литература”, 1989. С. 264-267.

9 Лондон Дж. Неукротимый белый человек / Рассказы южных морей. Одесса: Маяк, 1981. С. 103-112.

10 ГЕК ФРИДОЛЬФ КИРИЛОВИЧ (1834?–1904). Родился в Финляндии, после окончания мореходной школы в Або в 1857 г. на китобойном судне “Граф Берг” перешел на Охотское море. С 1860 г. промышлял китов в морях Дальнего Востока, командуя китобойными шхунами “Амур”, “Сибирь”, “Аннушка”, Капрал” и “Акула”. В 1868 г. на китобойном бриге “Император Александр II” совершил переход из Финляндии в Тихий океан. С 1889 г. – в штате Приморского управления охраны рыбных и зверобойных промыслов. Командовал охранными шхунами “Надежда” (1889), “Сторож” (1892). Наряду с охраной котиковых лежбищ провел большие гидрографические работы по описи берегов дальневосточных морей (Масленников, 1973).

¹¹Киплинг Р. “Стихи о трех котиколовах” (пер. В. и М. Гаспаровых) / Киплинг Р. Рассказы и стихотворения. М.: “Худож. литература”, 1989. С. 264-267.

¹² Лондон Дж. Морской Волк: Роман. Одесса: “Маяк”, 1983.

¹³ “Несмотря на ограничительные временные правила и крейсерство охранных судов, наши промысловые богатства открыто расхищаются японцами и американцами, а русский морской промысел или совершенно отсутствует или кое-как прозябает” (Грушецкий С. К рыбному промыслу Дальнего Востока. Спб, 1909).

¹⁴ Далецкий П. На сопках Манчжурии. Л.: Лениздат, 1952.

via wolf_kitses