Как рынок убивает антибиотики

Антибиотики — одно из величайших достижений науки XX века. Антибиотики спасли и продолжают спасать здоровье и жизни миллионов людей, являясь оружием современного здравоохранения в его борьбе со множеством болезнетворных микроорганизмов. Несмотря на столь важную социальную роль антибиотиков, современная экономическая система уже в ближайшие годы может сделать их бесполезными, оставив человечество беззащитным перед множеством опасных болезней.

Тревожная ситуация с падением эффективности существующих антибиотиков и ростом числа устойчивых к лекарствам бактериальных инфекций еще десятилетие назад привлекала внимание лишь специалистов из области биологии и медицины. Сегодня о ней говорится уже повсюду. Но угроза эта возникла далеко не вчера, и разговоры о ней ведутся последние несколько лет, со все нарастающим градусом серьезности, но пока без каких-либо подвижек в сторону решения проблемы.

В таких условиях даже вполне лояльные существующему порядку вещей СМИ начинают задаваться вопросом, почему ситуация лишь ухудшается, несмотря на открытую озабоченность ученых и врачей, а также все громкие речи, произносимые на эту тему политиками, и подписываемые ими соглашения и указы?

Выясняется, что истоки проблемы находятся не столько в области биологии, сколько в области экономики, а точнее — тех принципов, на которых построена современная социально-экономическая система и все ее производство.

Мы подобрали и перевели ряд показательных материалов на эту тему из вполне респектабельных западных СМИ.

Как экономика убивает антибиотики

ВВС, 6 марта 2017 г.

Иностранец вылезает из такси возле обшарпанной свинофермы близ города Уси в китайской провинции Цзянсу. Хозяева не скрывают своего удивления: их маленькая ферма находится в самом конце скверной грунтовой дороги, проходящей через рисовые поля, и сюда редко заезжают гости из заграницы. Незнакомца зовут Филипп Лимбери, он возглавляет группу «Сострадание в мировом сельском хозяйстве».

Как он объясняет в своей книге, посвященной интенсивному сельскому хозяйству, он приехал сюда вовсе не для того, чтобы отчитывать китайских фермеров за ужасные условия, в которых содержатся их свиньи, несмотря на то, что они живут распиханными по тесным ящикам. Лимбери приехал, чтобы расследовать, попадает ли свиной навоз в окрестные водоемы.

До этого он безуспешно пытался осмотреть местные крупные животноводческие хозяйства, так что ему пришлось взяться за небольшую семейную ферму. Ее владелица охотно рассказывает ему обо всем. Да, они сбрасывают нечистоты в реку. Нет, они не должны так поступать, но взятка местному чиновнику решает все вопросы.

Затем, Лимбери замечает кучу игл, используемых для инъекций антибиотиков. Быть может, их прописал ветеринар? Нет, объясняет фермерша. Антибиотики здесь продаются без рецепта. В любом случае, услуги ветеринара дороги, а антибиотики дешевы. Хозяйка небогата, денег у нее мало, так что она регулярно вкалывает своим свиньям антибиотики, надеясь предотвратить любые болезни.

И в этом она отнюдь не одинока. Интенсивные животноводческие хозяйства, где животные содержатся в грязи и тесноте, являются прекрасными рассадниками болезней. Регулярные малые дозы антибиотиков могут предотвратить их распространение. Антибиотики также заставляют животных набирать вес, что позволяет животноводам зарабатывать больше денег на них, — ученые-биологи до сих пор изучают микрофлору кишечника, чтобы понять, почему это происходит. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что на здоровых животных тратится больше антибиотиков, чем на больных людей.

[А в третьем мире малые фермерские хозяйства — источник бактерий, устойчивых к антибиотикам, правда, скорей всего,  крупные фирмы на этот счёт трудно и небезопасно исследовать — а то б результаты были не лучше. «Учёные [из Мичиганского университета] рассмотрели, насколько распространены антибиотикоустойчивые бактерии в одном из отдалённых районов на северо-западе Эквадора. По анализам образцов фекалий определялись устойчивые к клинически значимому антибиотику третьего поколения — цефотаксиму — микробы в организмах цыплят-бройлеров, куриц на свободном выгуле и детей из семей, у которых имеются куры в хозяйстве.

До недавнего времени в изучаемом районе бактерий, устойчивых к действию цефотаксима, было мало и этот препарат успешно применялся для лечения людей. Но анализ свежих образцов показал, что обеспечивающий антибиотикорезистентность ген появился у заметной части бактерий. Исследователи связывают это с распространением практики выращивания цыплят-бройлеров.

Бройлеры появились в хозяйствах региона сравнительно недавно. Ведущий автор работы, докторант школы окружающей среды и устойчивого развития Мичиганского университета Хейден Хедман (Hayden D. Hedman) и его коллеги начали своё исследование в 2015 году. Тогда они собрали материал в десяти хозяйствах, в которых начали выращивать бройлеров (которых кормят антибиотиками, независимо от того, болеют те или нет), и в хозяйствах, где куры содержались на вольном выгуле. В 2017 году сбор материала повторился. В помёте цыплят-бройлеров в большинстве случаев (в 66% образцов) есть бактерии, стойкие к воздействию цефотаксима. Но и куры вольного выгула всё чаще становятся носителями опасных «супербактерий» — показан рост этого явления с 2 до 18%. Статья с материалами исследования опубликована в American Journal of Tropical Medicine and Hygiene.

Источник 22century.ru. Прим.публикатора]

Прогнозируют, что в крупных развивающихся странах, где спрос на мясо растет с увеличением благосостояния, использование антибиотиков в сельском хозяйстве удвоится за 20 лет. Расточительное использование антибиотиков не ограничивается сельским хозяйством. Повинны в этом и многие врачи. Им, да и регулирующим инстанциям, которые позволяют гражданам покупать антибиотики без рецепта, следовало бы взяться за ум.

Тем временем, бактерии активно вырабатывают сопротивляемость к лекарствам, и специалисты в области здравоохранения опасаются, что мы находимся на пороге пост-антибиотической эпохи. По оценкам одной из опубликованных в последнее время обзорных статей, бактерии, устойчивые к воздействию антибиотиков, будут убивать по 10 миллионов человек в год к 2050 году — больше, чем сейчас каждый год умирает от рака. Подсчитать ущерб, который мировая экономика понесла бы, если бы антибиотики оказались бессильны, сложно, но авторы той статьи попытались, и у них вышло что-то около 1 триллиона долларов.

Еще Флеминг, первооткрыватель антибиотиков, говорил, что «весьма несложно сделать микробы устойчивыми к пенициллину в лабораторных условиях, подвергая их его воздействию в дозах, недостаточных для того, чтобы их убить». Флеминг опасался, что «невежественные люди» могут принять недостаточно большую дозу и позволить эволюционировать бактериям, устойчивым к воздействию его лекарства.

Но проблема оказалась вовсе не в невежестве. Мы всё знаем об этом риске, но экономика побуждает нас его игнорировать.

Допустим, я заболел. Вполне возможно, что это вирус, и антибиотики вообще не нужны. Даже если это бактериальная инфекция, мой организм скорее всего с ней справится. Но если есть хотя бы малейший шанс, что антибиотики ускорят мое выздоровление, жизнь побуждает меня им воспользоваться. Или, допустим, я развожу свиней. Единственный фактор, который я вынужден принимать во внимание, принимая решение о том, пичкать моих свиней антибиотиками или нет — принесет ли мне это решение денег больше, чем я потрачу на эти лекарства. Перед нами классический пример «трагедии общин», когда индивиды, преследующие свои личные интересы поодиночке, создают своими действиями катастрофу для всех.

До 1970-х годов ученые постоянно открывали новые антибиотики, и когда бактерии вырабатывали устойчивость к одному из них, мы могли переключиться на другой. Но затем этот источник иссяк.

И здесь все упирается в рыночные стимулы. Миру необходимы новые антибиотики, которые можно было бы положить на полку и использовать только в случае крайней необходимости. Но продукт, который настолько редко используется, не слишком привлекателен для фармакологических компаний. Нам необходимы другие способы стимулировать исследования в этой области. Одним из таких стимулов обещает стать «авансовое рыночное обязательство», которое подразумевает авансовую оплату доз еще не существующего лекарства. Нам также потребуется выработать более эффективное регулирование использования этих новых антибиотиков как врачами, так и животноводами. Пример Дании показывает, что это возможно: хотя Дания знаменита на весь мир своей свининой, использование антибиотиков в животноводстве там строго контролируется. Ключом к этому может быть более жесткое соблюдение других нормативов, чтобы животные содержались в более санитарных условиях, что позволит предотвратить распространение болезней среди них, меньше прибегая к антибиотикам. Недавние исследования показывают, что когда животных держат в более приемлемых условиях, небольшие дозы антибиотиков не так сильно влияют на их рост.

Свиновод из Уси не имела никакого злого умысла. Она явно не понимала последствий чрезмерного использования антибиотиков. Но даже если бы она их осознавала, над ней все равно довлели бы те же самые экономические факторы, побуждающие ее к этому.

В конечном итоге, именно эти факторы должны быть устранены.

О некоторых подробностях использования антибиотиков в сельском хозяйстве развитых стран рассказывает статья в «Public Radio International» 24 сентября 2017 г., перевод которой мы приводим далее.

История американского бройлера, или как антибиотики проникли в сельское хозяйство

Сегодня мясо курицы является неотъемлемой частью рациона среднего американца. Но так было не всегда. До сороковых годов 20-го века куриное мясо редко появлялось на столе, поскольку было скорее побочным продуктом производства куриных яиц: несушек, которые больше не могли нести яйца, забивали на мясо.

Что же произошло? Если верить журналисту Мэрин Маккенне, весь фокус заключается в антибиотиках. Ее вышедшая недавно книга «Большой цыпленок» отслеживает проникновение антибиотиков в птицеводство вплоть до современного кризиса устойчивости к антибиотикам.

Птицеводство приучило все остальное сельское хозяйство, все остальное животноводство, пользоваться антибиотиками, — утверждает она — Цыплята-бройлеры были первыми животными, на которых опробовали то, что мы теперь называем антибиотиками, стимулирующими рост.

Вскоре после того, как антибиотики впервые были разработаны в 1940-х годах, фермеры начали пичкать ими своих птиц, чтобы они быстрее росли и меньше болели в тесных условиях больших птицефабрик, объясняет Маккенна. «Тогда это казалось безопасным», добавляет она.

Птицеводам настолько понравились антибиотики, что в шестидесятые годы они начали использовать технику, получившую название «акронизации», чтобы мясо дольше хранилось свежим. Смысл этой техники, объясняет Маккенна, заключается в том, чтобы перед упаковкой и рассылкой по магазинам окунать свежее куриное мясо или рыбу в раствор антибиотиков, которые убивали бактерии на поверхности продукта и таким образом сохраняли его свежесть на несколько недель.

Однако, в Сиэтле врач из местного Департамента общественного здравоохранения начал получать жалобы от врачей по всему городу, к которым стали приходит пациенты со странными язвами на руках и ладонях. Эти язвы были вызваны стафилококковой инфекцией. Выяснилось, что все эти пациенты работали на бойнях и птицефабриках, где использовалась вышеупомянутая технология.

Цыплята на птицефермах уже получали дозы антибиотиков, как отмечалось в начале, и затем получали еще большую дозу во время того, как их разделывали на мясо. Врач вскоре догадался, что стафилококковые бактерии выработали устойчивость к антибиотикам, используемым в корме для птиц, и те же самые антибиотики не могли принести им никакого вреда во время «акронизации».

В наши дни «акронизированное» мясо больше нельзя найти на прилавках магазинов, но нам все равно приходится иметь дело с устойчивыми к антибиотикам бактериями в пище, причем даже в больших масштабах. «Мне кажется, что с годами мы почти привыкли к тому, что в нашей стране происходят масштабные вспышки пищевых инфекций, по мере того, как пищевая промышленность все больше укрупнялась и ее продукция распространялась все дальше и дальше» — говорит Маккенна. В качестве примера она приводит эпидемию сальмонеллеза в 2013 году, связанную с одним калифорнийским производителем курятины, которая затронула 29 американских штатов и Пуэрто-Рико.

Более того, по ее словам, исследователи начинают связывать распространение антибиотиков в пищевой промышленности с другими часто встречающимися болезнями человека: инфекциями мочевыводящих путей и почек, и даже септическим шоком.

«Эти устойчивые бактерии попадают в кишечник точно таким же образом, как при пищевой инфекции, но затем они попадают в мочеполовую систему и добираются до почек, где вызывают серьезное воспаление, с которым сложно бороться из-за их устойчивости к антибиотикам.»

— Объясняет она.

По одной из оценок, до 10% всех случаев инфекции мочеполовой системы и почек бактериями E. coli в нашей стране вызваны именно этими устойчивыми штаммами бактерий, порожденными пищевой промышленностью. То есть, до 600 тысяч случаев этих заболеваний в год в США могут быть на самом деле вызваны сельскохозяйственной продукцией, но связать ее с ними однозначно сложно.

В 2013 году FDA (американский государственный регулятор лекарственной и пищевой промышленности) объявила, что использование антибиотиков для ускорение роста в животноводстве будет постепенно прекращено. Однако, эти новые правила все равно разрешают превентивное использование антибиотиков для предотвращения заболеваний животных на слишком тесных фермах.

По мнению Маккенны, вопрос использования антибиотиков в животноводстве напоминает ей другую большую глобальную угрозу — изменение климата. «Не только в том смысле, что это огромная проблема, и действия отдельных людей по сравнению с ее масштабами кажутся незначительными, но и в том смысле, что развитые страны Запада в этом далеко ушли вперед от глобального Юга, и теперь говорят им: ну, мы уже доигрались с нашими огромными животноводческими хозяйствами и наелись сочных отбивных, но хотелось бы, чтобы развивающиеся страны не повторяли наших ошибок и пропустили этот этап развития, — утверждает она, — А развивающиеся страны, в свою очередь, резонно им возражают: погодите, наш народ тоже хочет сочных стейков, мы тоже хотим иметь огромные фермы и много дешевого мяса. Решение этого конфликта будет очень важным вопросом на последующие годы».

Некоторый свет на то, почему мировые фармацевтические корпорации не особо усердствуют в разработке новых антибиотиков, проливает старая, но по-прежнему актуальная статья из «International Business Times» (3 марта 2015 г.), перевод большей части которой мы приводим ниже.

Почему корпорации не спешат разрабатывать новые антибиотики

Недавно, Управление пищевой и лекарственной промышленности США (FDA) выдало лицензию на новый антибиотик против «супербактерий», то есть, бактериального штамма, который вызывает опасные заболевания и не поддается лечению другими лекарствами. К сожалению, это относительно редкий случай такого успеха. За последние десять лет Управление одобрило лишь девять новых антибиотиков, несмотря на то, что чиновники от здравоохранения по всему миру постоянно говорят о необходимости большего количества новых антибиотиков для борьбы с растущей угрозой, которую представляют устойчивые к антибиотикам бактерии.

Более детально ознакомиться с динамикой выпуска новых антибиотиков на фармацевтический рынок можно например в соответствующей статье на Wikipedia. Для большей наглядности мы сделали диаграмму выпуска новых антибиотиков в продажу с распределением по годам — не сложно заметить что бурный рост и пик выпуска приходится на 70-80е годы, после чего начинается стагнация. Например, за предыдущие 22 года (1996 — 2017 включительно) было выпущено на рынок всего 16 антибиотиков, в то время как за предшествующие им двадцать лет (1976 — 1995 включительно) рынок получил 70 новых антибиотиков.

По информации CDC (Центры эпидемиологического контроля США) уже сейчас ежегодно более двух миллионов человек в США заражаются бактериями, устойчивыми к антибиотикам, и около 23 тысяч из них умирает от этого. По данным недавнего доклада соответствующей комиссии, если новые средства против этих бактерий не будут разработаны, к 2050 году во всем мире от них будет умирать по 10 миллионов человек в год.

«Чтобы сохранить общество таким, каким мы его знаем, нужен постоянный приток новых антибиотиков для борьбы с этими все более устойчивыми бактериями»,

— заявил Барри Эйзенштейн, вице-председатель по научной части из компании Cubist Pharmaceuticals Inc, которая специализируется на производстве антибиотиков.

Несмотря на эту угрозу, большинство крупнейших фармакологических компаний мира давно уже прекратили разрабатывать новые антибиотики, ссылаясь на высокую стоимость таких работ и их низкую прибыльность. Немногочисленные биотехнологические компании, занимающиеся этим сейчас, из всего широкого спектра инфекционных заболеваний выбирают те узкие сектора, которые могут принести им наибольший доход. Из-за этого в мире производится лишь ничтожная доля тех лекарств, которые могут понадобиться в будущем.

Эта проблема побудила правительство США вмешаться с предложениями партнерства и государственных преференций, чтобы вызвать новый интерес к этому типу лекарств. Но предпринятые меры пока что имели весьма скромный эффект. В 2015 году президент Барак Обама выделил 1,2 миллиарда долларов — беспрецедентный объем финансирования — на борьбу с устойчивостью бактерий к антибиотикам. Исследователи, фармакологические корпорации и неправительственные организации утверждают, что такое вложение государственных денег может помочь возродить разработку новых антибиотиков, если эти средства будут потрачены с умом.

Минувшая эпоха антибиотиков

Золотой век антибиотиков начался с открытием пенициллина в 1928 году. С того момента и до 1970-х годов было открыто около 270 новых лекарств, что положило начало новой эре в современной медицине. Дело спорилось, и к 1990 году 18 ведущих фармацевтических компаний мира занимались производством и продажей антибиотиков, согласно исследованию, опубликованному в 2011 году экономистами Адрианом Тоузе и Прией Шармой в Международном журнале экономики бизнеса.

Затем интерес к этой теме стал угасать. К 1991 году половина производителей лекарств урезала финансирование на разработку новых способов борьбы с инфекционными заболеваниями по сравнению с уровнем 1970-х годов. Десятилетие спустя, крупные компании, включая Pfizer Inc., Eli Lilly & Co. и Bristol-Myers Squibb Co. отказались от разработки антибиотиков в принципе. Сегодня, лишь шесть из пятидесяти крупнейших фармацевтических компаний все еще занимаются такими исследованиями.

«Если взглянуть на количество компаний, занимающихся антибиотиками, их количество упало втрое за последние десять-двадцать лет, — утверждает Майкл Кинч, специалист по коммерциализации биомедицинских технологий Вашингтонского унивеситета в Сент-Луисе, — На каждую новую компанию, входящую в эту отрасль, три из нее выходят, причем входят туда обычно маленькие компании, а покидают отрасль обычно крупные фармацевтические корпорации».

Те крупные компании, которые остались в этой сфере, заявляют, что сложность разработки новых антибиотиков высока как никогда. Их эксперты добавляют, что излечение инфекционных болезней окупается довольно мало, по сравнению с цветущим рынком лекарств против хронических заболеваний.

«Компании в первую очередь интересуются болезнями, течением которых можно управлять — хроническими заболеваниями, типа повышенного кровяного давления, — говорит Шахрияр Мобашери, биохимик из Нотр-Дамского университета, — По достижении определенного возраста, люди будут вынуждены пользоваться их продукцией до конца жизни».

Многие экономисты поддерживают эти аргументы, какими бы отвратительными они ни казались тем, кто озабочен проблемами здравоохранения. Проведенный в 2011 году анализ показал, что чистая приведенная стоимость, то есть сумма общих затрат и прибылей. для антибиотика оценивается в 100 миллионов долларов, в то время как лекарства для лечения опорно-двигательного аппарата приносят больше 1 миллиарда долларов, а нервной системы — 750 миллионов. Презентация 2014 года схожим образом показывает, что хотя антибиотик для лечения инфекций мочеполовых путей может иметь чистую приведенную стоимость в 22 миллиона долларов, другой антибиотик, используемый для очистки полости рта, вообще убыточен на 4 миллиона, и все эти лекарства, которые анализировали авторы данного исследования, по диапазону оценок заходят ниже нуля.

«Хотя они и могут быть рентабельными, они экономически непривлекательны для большинства управляющих»,

— утверждает Дон Ганем, руководитель департамента по инфекционным заболеванием в Novartis AG, одной из немногих крупных компаний, все еще занимающихся антибиотиками.

Возрождение интереса

Вместо них, малые и средние биотехнологические компании занимаются этими критически важными лекарствами в последние годы, зачастую делая это в надежде на доходы от продажи прав на производство своей продукции, или на то, что их самих скупят крупные фармацевтические компании, если их идеи окажутся выгодными. Именно это произошло когда четвертая по величине фармацевтическая компания в мире, Merck & Co, скупила компанию Cubist в этом году. Такие сделки иногда приносят существенную выгоду: Merck рассчитывает продать нового антибиотика на более чем 1 миллиард долларов, а ежегодная выручка от продажи кубицина уже составляет примерно столько же.

Но те компании, которые преуспевают в этой области, как правило обслуживают очень небольшой диапазон особенно опасных инфекционных заболеваний, жертвы которых готовы заплатить сколько угодно за лекарства от них, и эти высокоспециализированные средства не обеспечивают то широко применимое решение проблемы, в котором нуждается общество.

«Это очень окольный путь обеспечения населения спасающими жизни лекарствами»,

— говорит Мобашери.

Одной из тактик биотехнологических компаний, к примеру, является понижение стоимости разработки путем изменения формулы существующего антибиотика, вместо того, чтобы разрабатывать новый, даже с учетом того, что бактерии будут куда дольше вырабатывать устойчивость к полностью новым лекарствам. Создатели кубицина поступили именно так, взяв за основу идею, которая была в свое время отвергнута «Илай Лилли энд Компани». Похожим образом компания Medicines, которая разрабатывает несколько новых антибиотиков, пытается вдохнуть новую жизнь в старые лекарства, добавляя к ним ингибиторы, поражающие те ферменты, при помощи которых бактерии им сопротивляются.

Cubist предпочитают разрабатывать интравенозные антибиотики для борьбы с заболеваниями, которые случаются в больницах и домах престарелых, а не те обычные средства, которые врачи общей практики прописывают гражданам от широкого спектра бактериальных инфекций, потому что их проще продавать сразу этим крупным учреждениям.

«Вложения в продажи и маркетинг в таком случае куда меньше, чем в случае с обычным антибиотиком, для обеспечения продаж которого нужно будет убеждать каждого местного врача и педиатра».

Выводы

Перед нами еще один пример того, как близорукая погоня за прибылью, на которой основана глобальная экономическая система, подрывает безопасность человечества в одной из важнейших сфер жизни, и грозит свести на нет одно из самых больших достижений прогресса в области медицины.

В очередной раз мы видим, как те меры, необходимость которых подчеркивают видные специалисты и сами же функционеры системы, затрудняются и саботируются самой логикой ее существования. В рамках современного мира ситуация выглядит безвыходной. Даже если в этот раз повезет, и данный конкретный кризис будет в итоге каким-то образом преодолен, система продолжит воспроизводить подобные кризисы все чаще и чаще, поскольку рост их частоты является таким же неотъемлемым «продуктом» её работы, как и рост сверхбогатства единиц за счёт растущего социального расслоения и нищеты миллиардов.

Получается, что экономические факторы, побуждающие людей губить свое и чужое будущее в угоду прибыли, нельзя устранить в рамках текущей системы, ориентированной на поддержание и рост доходов и привилегий меньшинства. Кроме того, исторический опыт многократно доказал нам, что всякие попытки усовершенствовать такую систему, оставляя нетронутой её суть, в лучшем случае откладывают её крах, одновременно с этим делая его всё более страшным, а в худшем — усугубляют ситуацию здесь и сейчас.

Рыночная экономическая система устарела и не может эффективно разрешать проблемы, возникающие на современном уровне развития технологий и общества. И потому, как и всякая другая система, эксплуатирующаяся за рамками своих возможностей, она стала опасна. Сегодня мы видим это во всём — в усугублении экологических проблем, в непрекращающемся мировом экономическом кризисе, в многомиллионных потоках беженцев и всё разрастающиеся военных конфликтах. Поэтому проблемы здравоохранения, частным случаем которых является описанная ситуация с антибиотиками являются не нелепой случайностью и недоразумением — они закономерное и неизбежное следствие отсталой экономической системы.

Очевидным, хотя и непростым решением является замена её на систему, которая лучше отвечает потребностям общества и сможет справиться с проблемами, неразрешимыми в рамках старой системы. На общественный строй, ориентированный на удовлетворении интересов большинства людей. В таких условиях, животноводству не будет смысла злоупотреблять лекарствами, и создавать риски для всего человечества в попытках снизить себестоимость своей продукции, а фармацевтика будет разрабатывать лекарства, исходя из насущных потребностей общества и прогнозируемых угроз, вместо циничного контроля над хроническими заболеваниями, обеспечивающими ее платежеспособным спросом.

Источник pf.team