Мир в зеркале COVID-19

Резюме. Последствия пандемии заболевания COVID-19, возбудителем которого является новый коронавирус SARS-CoV-2, уже затронули весь мир. Новостями о ней переполнены ленты всех новостных ресурсов, оттеснив на задний план остальные темы. Мы не новостной ресурс, и обычно мало пишем на «горящие» темы, но ситуация с COVID-19 является симптомом и одновременно диагнозом всей системе в целом, что и стимулировало нас написать этот материал.

***

Наверняка, основная симптоматика происходящего в мире в связи с COVID-19 известна каждому, кто хоть немного знаком с содержанием новостей последних недель. Повсеместно запустилась потребительская паника, приводящая к локальному дефициту продукции длительного хранения, в ведущих «развитых странах» происходят драки за туалетную бумагу, которые в очередной раз демонстрируют их реальный уровень «развитости». Итальянцы в качестве морга используют каток на территории ныне закрытого торгово-развлекательного центра, так как не хватает мест в моргах. На улицы Нью-Йорка приехали мобильные грузовики-рефрижераторы для трупов на случай, если те не поместятся в городские морги. Введён карантин и закрыты границы в совсем недавно «прозрачном» Евросоюзе. Раздаются рекомендации и постановления о самоизоляции как отдельных граждан, так и целых государств. Приостановлена или значительно сокращена экономическая деятельность множества предприятий, объявлена дополнительная «выходная» неделя в России.

На фоне происходящего, многие люди, склонные к критической оценке действительности и не склонные к панике, задаются вопросом об обоснованности подобных панических действий как рядовых обывателей, так и целых правительств.

И действительно, ситуация начинает выглядеть несколько «перегретой», если учесть, что по современным медицинским оценкам, итоговая смертность от болезни составляет порядка 0,125% [в сильно пострадавших странах она сильно выше. Кроме смертности среди всего населения, важен показатель летальности среди заболевших, он значителен: 2-10%. Прим.публикатора]. Более того, может оказаться, что даже эта не слишком высокая цифра по окончании эпидемии и выполнении итоговых статистических подсчётов станет ещё меньше. Хотя, безусловно, стоит отметить, что локальный показатель смертности может быть значительно выше, так как он зависит, как и для прочих болезней, от особенностей социальной среды и популярности гигиенических мер в ней, среднего возраста населения и его иммунитета, и конечно же — от доступности здравоохранения и его оснащённости необходимыми средствами для борьбы с эпидемией. Наиболее драматичный пример подобного отклонения мы пока что наблюдаем в Италии и, вероятно, в США [в Нью-Йорке; в Иране или Эквадоре она тоже не лучше. Прим.публикатора].

Тем не менее, даже столь незначительно на первый взгляд число, в абсолютном выражении при масштабе глобальной пандемии означает огромное количество умерших, что, конечно, плохо, но всё равно вроде бы не настолько, чтобы пытаться практически остановить всю мировую экономику. Попытаемся разобраться, что привело к такой ситуации, и почему панические настроения нагнетаются, начиная с самого высшего уровня.

Предпосылки происходящего

Первый вопрос, на который хочется получить ответ — что привело к такой ситуации? Бесполезно гадать, почему появился именно такой вирус, а не какой-нибудь другой, и почему он появился вообще. Природа постоянно производит новые вирусы, и это нормально. Сейчас нам интереснее другое — благодаря чему SARS-CoV-2 за считанные недели стал столь значим и опасен для человечества?

Потребительский туризм

Потребительство, окончательно утвердившееся как способ самовыражения для наиболее успешной прослойки современного общества, в последние десятилетия расцвело бурным цветом не только в сфере материального потребления, но и в туризме.  Среднестатистический современный «успешный человек» просто обязан объездить весь свет, сфотографировать себя на фоне всех популярных достопримечательностей и срочно поделиться этим в социальных сетях.

 

В результате чего, объёмы международных пассажирских авиаперевозок в мире, и прежде всего в наиболее экономически развитых странах, за последние пару десятков лет выросли в разы, а где-то и на порядок. Ознакомиться с международной статистикой можно, например, на официальном сайте Министерства транспорта США, мы основывались на материалах за март 2000, 2009 и 2019 годов.

Разумеется, в подобных масштабах не может быть и речи о должном санитарно-эпидемическом контроле многомиллионного потока туристов, так как его введение обязательно привело бы к уменьшению потока, а следовательно — к снижению доходности бизнеса, связывающего свою деятельность с туризмом. Любая из компаний, будь она настолько безумной, чтобы ввести это в одиночку, тут же вылетела бы с рынка, задавленная конкурентами, предоставляющими потребителям более удобные (т.е. бесконтрольные) варианты передвижений.

Кстати, по отношению к растениям и животным, чьё благополучие волнует людей гораздо меньше, чем собственное, подобное происходит давным давно, но обычно интересует лишь узкий круг специалистов. Один из ярчайших примеров — эпизоотия грибка среди земноводных, к 2019 году полностью уничтожившего 90 видов, снизившего на 90% популяцию ещё 124 видов, и в целом затронувшего как минимум 501 вид. Столь катастрофический результат вызван схожей причиной — плохо контролируемой и быстро растущей межконтинентальной торговлей амфибиями. Кстати, родиной для патогенного грибка, как и для SARS-CoV-2, является Восточная Азия, что только на первый взгляд может выглядеть совпадением, но на деле отражает экономические связи в современном мире.

Массовое пренебрежение гигиеной

Нельзя сказать, что рыночная экономика не заботится, или мало заботится о гигиене. Напротив, рынок готов буквально зомбировать потенциального потребителя в отношении хотя и важных, но относительно вторичных гигиенических действий. Таких, как идеальная улыбка (купите нашу зубную пасту), запах изо рта (купите нашу жвачку/освежитель полости рта), запах пота (купите наш антиперсперант), перхоти (купите наш шампунь) и так далее. Объединяет все эти действия одно: выполнение их конкретным человеком очевидно для окружающих, благодаря чему они ощущаются гораздо более значимыми, чем например, мытьё рук.

Как следствие, человек гораздо проще стимулируется на приобретение подобных средств, а активная работа маркетологов дополнительно закрепляет и даже формирует образ идеального успешного потребителя — приятно пахнущего человека с идеальной улыбкой в тридцать два зуба. Работать же по более важному направлению, такому как постоянная борьба с болезнетворными бактериями и вирусами непросто, а то и вовсе вредно для бизнеса.

В этом деле нельзя обойтись одной только рекламой и продажей мыла, эффективно убивающего болезнетворные микроорганизмы. Кроме этого, человеку важно понимать, что он должен постоянно следовать определённому и достаточно строгому своду правил: не трогать слизистые оболочки немытыми руками, даже если на них не видно грязи, не есть еду, упавшую на пол и выглядящую чистой, не садиться есть, не помыв руки, и в конце концов — мыть руки не только когда они стали прилипать к столу или на них стала заметна грязь. Пример Италии и здесь является знаковым — изначальная показушная бравада и призывы должностных лиц не менять устоявшиеся привычки ради каких-то там вирусов привели итальянцев к известному результату.

Да и мытьё рук не ограничивается тем, чтобы побрызгать на них водой, а грязь размазать полотенцем. Недостаточность владения таким, казалось бы, базовым навыком, Всемирная организация здравоохранения заметила не вчера, и даже посвятила ей видеоролик, несколько лет ждавший своего звёздного часа, вызванного COVID-19.

Несложно догадаться, что особого эффекта этот ролик не возымел, как и множество других подобных. Иначе и быть не могло, так как борьба с распространением инфекционных болезней в масштабах всего общества может быть эффективной, только будучи заложенной в привычки людей с раннего детства, и не только родителями, но и качественной и общедоступной (т.е. бесплатной) образовательной системой, которую бизнес видит только как налоговую обузу и как опасность для собственного положения — образованного человека сложнее одурачить рекламой и впарить ему очередную бестолковую безделушку.

Кроме этого, если с точки зрения рынка переусердствовать с гигиеной, то под удар попадут и крупнейшие сети фаст-фуда, в меню которых огромное количество блюд подразумевает употребление без использования столовых инструментов, служащих дополнительным барьером между человеком и болезнетворными микроорганизмами.

Конечно, мы можем представить, что после получения порции подобной пищи человек идёт и тщательно моет руки, хотя на практике для многих это не так. Ситуацию усугубляет продажа аналогичной еды на вынос, и как следствие — потребление её на ходу, после того, как человек многократно контактировал с дверными ручками, деньгами, телефоном, поручнями общественного транспорта и прочим подобным [Что усугубляется усвоением идеи «Время — деньги!» важной для капитализма. Прим.публикатора].

Итого, большой бизнес, фактически задающий направление развития общества, в лучшем случае уделяет внимание гигиеническим вопросам второстепенной важности, а в худшем — откровенно насаждает в обществе антигигиеничную модель поведения.

Оптимизация здравоохранения

Третьей важнейшей предпосылкой к запуску пандемии COVID-19 является повсеместная оптимизация здравоохранения. С точки зрения бизнеса, здравоохранение действительно было настроено оптимально. С 60-80-х годов прошлого века западные «социальные государства» под давлением множества лоббистов, продвигающих интересы большого бизнеса, планомерно сокращали расходы на здравоохранение в своих странах.

Причина борьбы бизнеса против общедоступного здравоохранения проста: в капиталистических странах оно оплачивается за счёт высоких налогов, в чём, конечно же, не заинтересован ни один действительно крупный собственник. Ведь для лечения собственных болячек ему всегда хватит денег на оплату дорогой частной клиники. А проблемы со здоровьем у обычных людей его интересуют только постольку, поскольку из них можно извлекать прибыль, организовав бизнес, связанный с медициной.

Есть множество критериев, по которым можно оценить успехи бизнес-лоббистов в снижении расходов на здравоохранение. Но одним из наиболее показательных и актуальных в свете COVID-19, требующего госпитализации многих тысяч человек, может быть количество больничных коек на душу населения.

Сводный источник данных по этому вопросу можно взять, например, на сайте Организации экономического сотрудничества и развития. Для построения наглядных графиков мы выбрали страны-лидеры экономики Запада, а также страны, в настоящий момент больше всего страдающие от COVID-19.

Данные по некоторым странам не полны, поэтому не все графики начинаются с 1960 года. Однако, совершенно все графики показывают планомерное, иногда даже кратное, снижение количества больничных коек на душу населения.

Особенно показателен здесь пример пока что наиболее пострадавшей Италии, за 40 лет сократившей количество коек на душу населения более чем в 3 раза. Что в частности привело к переполнению больниц сразу же после начала эпидемии. Не менее настораживающим выглядит и график США, ситуация со здравоохранением в которых не лучше, чем в Италии, а число заражённых уже вышло на первое место в мире.

Не нужно быть доктором медицинских наук, чтобы представлять последствия, возникающие из-за невозможности надёжно изолировать и оказывать квалифицированную помощь больным в самом начале эпидемии из-за банального недостатка медицинского персонала и мест для их размещения. В настоящий момент пример Италии прекрасно демонстрирует, что в таком случае происходит на самом деле.

---

Конечно же, предпосылок, приведших к пандемии COVID-19 гораздо больше, мы перечислили лишь наиболее важные и непосредственно относящиеся к происходящему. Но даже учитывая только их, можно с уверенностью констатировать:

Глобализация, проведённая в интересах бизнеса, создала мощный механизм для превращения локальных эпидемий в глобальную пандемию. Срабатывание его было лишь вопросом времени, наступление которого не заставило себя ждать

Россия и COVID-19

В настоящий момент ситуация в России внешне выглядит гораздо лучше среднемировой — подтверждённых случаев заражения меньше двух тысяч, смертей, вызванных инфекцией меньше десятка. Отечественные пропагандисты гордо рапортуют о российской помощи Италии, и одновременно с этим фигурально пляшут на костях умирающих западных европейцев, намекая, что те слишком оптимизировали свою медицину, а значит — сами виноваты.

Одновременно с этим, некоторые особо беспринципные из них врут до тошноты откровенно и слащаво, приписывая достижение нынешнего относительно стабильного положения с COVID-19 существующему в России режиму:

Никогда раньше бережное отношение к людям не заявлялось одним из приоритетов отечественной политики, и уж тем более никогда подобные декларации не подкреплялись конкретными делами, которые с каждым годом все увереннее доказывают, что это не просто слова.

Вероятно, речь идёт о приготовлениях буквально последних дней, когда в России, поблизости от крупных городов пытаются по китайскому образцу открывать построенные на скорую руку инфекционные больницы. Именно этим периодом и ограничивается авторское «никогда раньше», начисто игнорирующее как достижения отечественной системы здравоохранения в советскую эпоху между 1917 и 1991 годами, так и регулярные провалы современных властей в случае действительно серьёзных чрезвычайных ситуаций. Например таких, как наводнение в Краснодарском крае в 2012 году, или прошлогоднее наводнение в Иркутской области, последствия которого полноценно не ликвидированы до сих пор.

Успехи современной России в здравоохранении

Не будем переливать из пустого в порожнее, восхваляя ушедшее прошлое. Лучше попробуем хотя бы примерно оценить современное положение дел в российском здравоохранении, а заодно и действительный вклад современного режима в это положение. Для этого, обратимся к наиболее авторитетному источнику из всех возможных по этому вопросу, к соответствующему разделу сайта Федеральной службы государственной статистики. Сперва, используем тот же критерий, что мы брали для оценки ситуации в «развитых странах» — количество больничных коек в России на душу населения:

Пропорционально график выглядит вполне в духе общемировых тенденций — почти двухкратное сокращение больничных коек за неполные 30 лет. Что особенно настораживает в контексте пандемии COVID-19, так это сокращение количества больничных коек, имеющих инфекционную специализацию, более чем в два раза — с 0.93 до 0.4 на тысячу человек населения.

Впрочем, попробуем представить, что пропагандисты правы, и дело в том, что россияне стали значительно меньше страдать от серьёзных заболеваний. Тем самым власти действительно проявляют заботу о населении, сокращая расходы на ставшие ненужными больничные койки в стационарах. Проверим это предположение, воспользовавшись данными по социально-значимым болезням за период 2000 — 2018 гг:

Картина выглядит откровенно удручающей, хотя справедливости ради стоит отметить почти двухкратное сокращение заболеваемости инфекционными и паразитарными болезнями за этот срок, чем, вероятно, и обусловлено более чем двухкратное сокращение численности инфекционных больничных коек — власти здесь работают с небольшим опережением.

Впрочем, в общем количестве заболеваний доля этих болезней составляет менее 5%, и вполне возможно, что их сокращение обусловлено не только объективным улучшением жизни большинства в относительно сытые нулевые годы, но и ухудшением регистрации новых заболеваний из-за сокращения (т.е. оптимизации) медицинских учреждений в малонаселённых регионах и населённых пунктах. Ещё одним критически важным показателем здравоохранения в условиях пандемии COVID-19 является обеспеченность населения службой скорой помощи. К сожалению, ситуация с ней в России не выпадает из общей негативной тенденции:

Стоит обратить внимание на расхождение графиков количества случаев оказания помощи и числа станций скорой помощи. Чаще всего, это обозначает, что работников стало меньше, а работают они больше, чем раньше, что сказывается на качестве и скорости оказания помощи. Даже если допустить, что работников не стало меньше, то сокращение количества станций однозначно указывает на необходимость преодолевать большие расстояния и больше времени тратить на дорогу, что приводит как к снижению качества помощи, так и повышенной утомляемости медицинского персонала. [Одновременно с 2012-2013 гг. сменилась её функция — вместо оказания неотложной помощи врачами на месте акцент сделался на скорую доставку в больницу, т.е. «помощь» во многом перестала быть «медицинской», не став более «скорой». Прим.публикатора ]

На деле же, общее количество работников скорой скорее всего также упало, что можно предположить, исходя из снижения со 106,1 до 101,6 средних медицинских работников на 10 000 человек населения, в период с 2012 по 2018 годы.

Оптимизация, т.е. сокращение количества станций скорой помощи, в первую очередь происходит за счёт российской глубинки, где закрываются «экономически нецелесообразные» амбулатории и больницы, в результате чего скорую помощь можно ждать час, ждать четыре часа, ждать пять часов и не дождавшись умереть.

Как бы ни старались платные режимные пропагандисты, но минимально внимательный взгляд на «успехи» российских властей в отношении «бережного отношения к людям» — не более чем очередная попытка задурить нам мозги и убедить, что всё идёт хорошо, а дальше будет только лучше.

Почему в России пока спокойно

С нашей точки зрения, объяснение нынешнего относительно стабильного положения с COVID-19 в России кроется в основном не в «героических» усилиях властей по предотвращению эпидемии, хотя отрицать относительную значимость принятых мер мы не намерены.

Первая причина — российское международное авиасообщение гораздо менее интенсивно, чем западноевропейское или штатовское. Например, по данным справочника Транспорт в России 2018, международными авиарейсами было перевезено порядка 42 миллионов человек. В США этот показатель за тот же год составил порядка 240 млн., то есть различается с российским в разы, даже при поправке на разницу в численности населения.

То есть, россияне значительно меньше летают заграницу, и просто-напросто не смогли завезти себе заграничную заразу так же эффективно, как это сделали жители «развитых стран». Говоря не только за Россию, можно заметить, что количество заражённых, судя по всему, хорошо зависит не только от обеспеченности страны развитым здравоохранением, но и от активности международного туристического сообщения. Выражающегося в том, как часто средний обыватель-потребитель может себе позволить международные поездки, и в том, насколько экономика страны построена на обслуживание заграничных туристов. Кстати, в Италии велика роль обоих факторов.

Вторая причина российского эпидемического спокойствия весьма традиционна для нашей страны и кроется в её экономической неоднородности, помноженной на огромные расстояния. По экономическим причинам, а проще говоря — от бедности, большая часть россиян лишь с заметным трудом может себе позволить сколь-нибудь регулярные поездки внутри страны, не говоря уж о международных турне. Очевидным исключением из этого являются жители Москвы, которая, как известно, не совсем Россия, чем и объясняется то, что до сих пор подавляющая часть болеющих COVID-19 находятся в Москве, в которой, пока что, живёт все-таки не более 10-15% населения всей страны.

То есть, эпидемия по стране не распространилась быстро не потому, что ей были оперативно поставлены неодолимые заслоны, а потому, что подавляющая часть населения и так постоянно живёт, окружённая экономическим заслоном (недостатком средств) для активного перемещения как внутри страны, так и на международных направлениях. Что естественным образом тормозит распространение заболевания.

Чего боятся российские власти

Меры, принимаемые российскими властями, выглядят беспрецедентными, и некоторым кажутся чрезмерными. Особенно на фоне официальной бравады о готовности к развитию «взрывной» ситуации с коронавирусом и помощи страдающей Италии. Но мы не склонны держать российскую власть за паникёров и идиотов, с перепугу отправивших страну на карантин и объявивших внезапную выходную неделю, вызвавшую заметное недовольство в бизнес-среде.

Скорее всего, наши власти не дошли до той стадии интеллектуального разложения, в которой сам начинаешь верить в свою самую абсурдную пропаганду. И хотя бы в общих чертах представляют действительную ситуацию со здравоохранением на периферии, о которой мы уже писали выше. Дополнительно ситуация усугубляется социально-демографическими особенностями регионов — молодёжь оттуда старается вырваться в центры, региональные или федеральные, что сильно смещает средний возраст населения в глубинке вверх. Наверняка все слышали о существовании деревушек в которых живут в основном бабушки и дедушки, а также несколько людей среднего возраста, обеспечивающих работу почты и местного продуктового магазина.

Среди населения российской глубинки доля людей в преклонном возрасте гораздо выше, чем по России в среднем, местами она скорее всего даже выше, чем в Италии, являющейся чуть ли не самой «старой» страной Евросоюза.

Не могут российские власти не понимать и то, что обычная Россия за пределами МКАДа, это вовсе не Германия, с которой она держит формальное равенство по количеству больничных коек на душу населения. Разница эта выражается как в оснащённости оборудованием и персоналом усреднённой больничной койки, так и в ее доступности — по упомянутым ранее причинам основная часть медицинских учреждений сосредоточена в крупных населённых пунктах, что делает их фактически недоступными для огромной части населения пенсионного возраста, проживающего в тех самых деревушках, посёлках и маленьких городках.

А теперь, давайте представим, что будет, если COVID-19 дойдёт до российской глубинки в самое ближайшее время. Мы уверены, что власти это представили, и не раз.

Тем не менее, мы не склонны полагать, что они действительно по-человечески переживают за старшее поколение, живущее в глубинке, и стараются спасти его любой ценой. Будь это так — не было бы печально известной пенсионной реформы, обоснованной откровенно неубедительными аргументами, не было бы и предыдущих реформ по «монетизации льгот», да и в целом, обеспечение старшего поколения необходимыми ему социальными благами было бы явно лучше.

Вспомним, что смертность от этой инфекции в старшей возрастной группе достигает 15-20%. Верхняя граница смертности может значительно вырасти без достаточной и своевременной медицинской помощи, что выглядит наиболее вероятным в условиях современной российской действительности. Также вспомним, что дневное население Москвы едва ли не наполовину состоит из людей, вырвавшихся туда в поисках лучшей жизни из регионов. И практически все эти люди имеют родителей в преклонном возрасте, дедушек, бабушек и так далее. Несложно подсчитать, что количество родственников преклонного возраста у каждого из приехавших в Москву в среднем будет колебаться в диапазоне 3-6 человек.

Если взять обычное положение дел со здравоохранением на периферии как худший сценарий развития событий, то получится, что в случае взрывной вспышки эпидемии практически у каждого выходца из глубинки, перебравшегося в Москву и другие крупные города, умрёт по одному родственнику.

И все эти люди, потерявшие близких из-за оптимизаций здравоохранения, внедрённых властями в течение последних лет, будут не где-то там, далеко, рассеянные по всей стране. Они будут сконцентрированы в экономически и политически значимых регионах страны, что может привести к плохо контролируемой цепной протестной реакции, протекающей на фоне усугубляющегося экономического кризиса, поводом для которого также послужит эпидемия COVID-19.

Существующий политический режим, скорее всего, от этого не рухнет, но лишится в глазах народа даже самого минимального доверия к своим словам и действиям, что как минимум значительно затруднит работу выстроенной властной вертикали, и сможет послужить почвой для серьёзного политического кризиса, последствий которого режим действительно опасается гораздо сильнее, нежели гибели 15-25% пенсионеров.

С нашей точки зрения, именно страх утраты контроля над ситуацией и разрушения отлаженной модели управления, обеспечивающей стабильный рост богатства для избранных и бедности для всех остальных, заставляет власти идти на столь беспрецедентные в российской истории меры. Они надеются задержать инфекцию в пределах больших городов, относительно неплохо обеспеченных медицинской помощью, чтобы дождаться разработки эффективной вакцины, сводящей последствия до уровня обычного сезонного гриппа, или хотя бы прихода летней жары, которая, возможно, затормозит распространение эпидемии.

---

Когда всё закончится…

Не являясь экспертами в эпидемиологии, мы не будем даже предполагать, когда и с каким результатом завершится пандемия. Однако, уже сегодня ясно, что последствия будут значительны для всего мира. Массовое разорение предприятий с сопутствующей потерей миллионов рабочих мест предрекают как международные, так и отечественные бюрократы от бизнеса. Обычно, за подобными действиями следуют глубочайшие кризисы и потрясения, но мы не будем заострять на них внимание в этой и так без того мрачной статье.

Гораздо интереснее выглядит ответ на извечный вопрос:

Кто виноват?

Есть ли виновные в том, что это заболевание не только передалось человеку, но и столь успешно распространилось по миру? Есть ли виновные в том, что такая пусть и опасная, достаточно тяжёлая, но всё же не сверхубийственная болезнь заставила биться в конвульсиях мировую экономику и поломала огромное количество человеческих судеб? И стоит ли обвинять во всём происходящем исключительно SARS-CoV-2?

Тут с лёгкостью можно догадаться, что нам расскажут дешёвую сказочку об обстоятельствах неодолимой силы, что это невозможно было предположить, и что никак нельзя было сделать иначе. Нам всем просто очень сильно не повезло, но такова жизнь, ничего не поделать!

На самом деле, нам уже сейчас говорят об этом, так например, ведущий научный сотрудник НИЦ эпидемиологии и микробиологии имени почетного академика Н. Ф. Гамалеи Николай Малышев заявляет, что итальянские власти совершили большую ошибку, начав госпитализировать всех подряд, из-за чего:

Получилось, что вначале они все койки забили людьми в легкой форме

То есть, ошибка властей в том, что они попытались чрезмерно ответственно подойти к проблеме и экстренно изолировать и обеспечить помощью всех заболевших, но ресурсов на это не хватило. А вовсе не в том, что за 40 лет количество больничных коек на душу населения в Италии сократилось втрое!

А доктор биологических наук, профессор Школы системной биологии университета Джорджа Мейсона (США) Анчи Баранова уповая на «саморегулирование» священного рынка, прямо объявляет существующую ситуацию со здравоохранением нормальной, и утверждает что иначе никак нельзя:

Но если взять здравоохранение какой-то страны и нарастить ему десятикратный запас прочности — то есть на всякий случай увеличить количество аппаратуры или чего-то еще в десять раз, — цена за это просто равномерно распределится по всем больным. А ведь некоторые из них пришли к врачу просто за таблетками от головной боли или поноса.
Нет десятикратного запаса прочности ни в каких системах здравоохранения, потому что это делает значительно дороже стоимость лечения. И оно тоже чревато жертвами.

Иными словами, она говорит, что малообеспеченные люди и так и эдак должны помирать, либо будучи в обычной ситуации неспособными оплатить лечение, если здравоохранение построено с «десятикратным запасом». Либо же, в критической ситуации на них просто не хватит ни мест, ни медицинского персонала. Проще говоря, якобы, в обществе не хватает ресурсов, чтобы обеспечить всех и вовремя достойным здравоохранением. Правда, она предпочитает не объяснять, каким образом одновременно с этим хватает ресурсов, например, на обеспечение целого флота сверхдорогих плавучих игрушек олигархов, стоимость каждой из которых равна стоимости десятков современных медицинских центров.

Что для нас важнее — здравоохранение с десятикратным запасом, способное оперативно остановить вспышку эпидемии, или элитное корыто на 18 человек с бассейном, спа-салоном, двумя вертолётными площадками, двумя дополнительными лодчёнками и подводной лодкой на борту?

А ведь элитная флотилия, это только лишь малая часть статусных расходов класса сверхбогатых собственников, владеющих современной экономикой. Есть и сверхдорогие дома, роскошные автомобили, огромные апартаменты и целые острова в океане. Всё это требует огромных расходов не только на приобретение, но и на последующее обслуживание.

Что же до другого утверждения этой пропагандистски от науки, о том, что снижение запаса прочности системы здравоохранения якобы ведёт к его удешевлению, то здесь она уже не лукавит, она откровенно врёт. Наилучшим примером может служить как раз США, стоимость лечения в которых заоблачная, при уже донельзя оптимизированном здравоохранении — в среднем больничных коек на душу населения даже меньше, чем в Италии. И только в одном, столичном, штате их численность превышает 5 на 1000 человек населения, подавляющее большинство остальных не дотягивает и до четырёх.

Проблемы с доступностью здравоохранения происходят не от «десятикратного запаса», которого нигде не было и нет. Проблема в том, что система здравоохранения в рыночной экономике в первую очередь предназначена для создания прибыли собственникам бизнеса, связанного со здравоохранением. В обычное время это проявляется в непомерной для большинства стоимости оперативного и качественного лечения, а в критических ситуациях вроде нынешней, в мгновенном взвинчивании цен на товары, остро необходимые для предотвращения взрывного распространения эпидемии и облегчения её последствий у заболевших.

Рыночные принципы хозяйствования нанесли удар не только по доступности своевременного лечения и профилактики для большей части населения, но и по возможности медицины эффективно бороться с новыми болезнями. Бесконтрольное использование антибиотиков в сельском хозяйстве ради повышения прибыльности ферм приводит к появлению штаммов бактерий, передающихся людям и устойчивых к современным антибиотикам. Сокращение здравоохранительных учреждений ведёт к недостаточно качественной работе с каждым отдельным пациентом, в результате чего пациентам назначают одновременно несколько разных антибиотиков, чтобы перестраховаться, что также ведёт к появлению бактерий, устойчивых к современным антибиотикам. Одновременно с этим, фиксируется снижение интереса фармацевтических корпораций к разработке новых эффективных антибиотиков, так как эта разработка требует очень много средств, но даёт всё меньше и меньше выгоды.

Все эти факторы в перспективе ведут нас к вспышке бактериальных эпидемий, на фоне которых вирусный COVID-19 покажется чем-то безобидным и не заслуживающим особого внимания. Ведущие специалисты отрасли бьют тревогу, но без особой надежды, понимая, что современная система в принципе не способна решить проблему:

Можно принять программу борьбы с инсультом в стране и покончить с ним. А с инфекцией, даже если принять программу — из-за туризма и миграции населения — ничего не выйдет. Все должно происходить в мировом масштабе и одновременно. Сейчас мигрантов проверяют на туберкулез и желудочные инфекции, но не на наличие суперрезистентных штаммов.

Вопрос неконтролируемой должным образом миграции поднимает другую критически важную проблему, созданную глобальной рыночной экономикой — крайне неравномерное развитие на планете. Миграция возникает не на ровном месте, она начинается, когда условия жизни — экономические, политические или экологические — делают невозможной жизнь людей на огромных территориях. Всё это является прямыми следствиями рыночных методов хозяйствования, переправляющих ценные ресурсы из периферии в мировой центр, те самые «развитые страны», и сбрасывающие отходы в уже ограбленные ими «развивающиеся страны».

Кроме миграции, одним из множества негативных следствий такой политики является недостаточно развитое здравоохранение, ведущее, в частности, ко вспышкам разнообразных эпидемий. Наиболее «удачливые» из них, при помощи миграции, потребительского туризма и потока выкачиваемых материальных ресурсов попадают из неблагополучной периферии в благополучный центр, и устраивают там, например, пандемию COVID-19.

---

Можно ещё очень долго перечислять способы, которыми рыночная система, ориентированная на прибыль горстки сверхбогачей, привела к вспышке пандемии, но хочется заострить внимание на другой, гораздо более важной, проблеме.

Приведшие к пандемии рыночные методы хозяйствования объективно устарели, так как не только не могут удовлетворять запросы подавляющего большинства населения планеты, обеспечив его безопасное развитие, но и ставят под угрозу человечество в целом. Современная пандемия — это далеко не единственная, и даже не самая страшная проблема, созданная рынком за последние годы. Сохранение нынешних методов хозяйствования в ближайшей перспективе приведёт нас к продовольственной катастрофе из-за снижения биоразнообразия и исчерпания природных ресурсов с истощением почв, о чём регулярно предупреждает всё больше и больше учёных. Или же, на почве этих проблем, начнётся очередная глобальная мясорубка, после которой будущее человечества выглядит очень туманным.

Пандемия COVID-19, недостаточность здравоохранения, проблемы «развивающихся стран» волнами расходящиеся по всему миру — всё это лишь следствия рыночной экономики, ставящей краткосрочные интересы меньшинства выше блага общества в целом и будущего всего человечества

---

Что делать сейчас?

Несмотря на то, что мы считаем своей основной задачей коренное преобразование существующего порядка дел, в то время как правительство старается его сохранить, в данном случае мы склонны поддерживать официальные рекомендации в отношении самоизоляции и прочих карантинных мер. Так как массовое их несоблюдение может привести к описанной выше ситуации тотальной заболеваемости в плохо обеспеченных здравоохранением регионах.

Мы понимаем, что далеко не для всех реально сидеть дома и ничего не делать, или же работать из дома. Но если у вас есть подобная возможность — пожалуйста, постарайтесь ею воспользоваться.

При этом не забывайте, что всё происходящее сейчас есть следствие «умелых» управленческих решений современной элиты общества, принимающей их исключительно в собственных интересах. Для нас же эта ситуация должна стать поводом хорошенько задуматься о том, что мы, трудящееся большинство, имеем собственные интересы, и никто кроме нас не защитит их и не сделает нашу жизнь лучше.

Источник Проект Будущее