Венесуэла: причины поражения

Print PDF

Причины поражения (Дмитрий Штраус)

«Итак, выборы в венесуэльский парламент закончились поражением правящего блока. Набрав в общем 43 процента голосов участвовавших в выборе избирателей, он, в силу особенностей голосования по избирательным округам, будет вынужден довольствоваться третьей частью мест в парламенте.

Оппозиция, получившая ровно две третьих парламентских мест, получает право на принятие законов, смещение со своего поста вице-президента страны, назначение новых членов Конституционного суда, Центральной избирательной комиссии, генерального прокурора, главного юрисконсульта страны и омбудсмена, а также, на пересмотр международных соглашений.

С другой стороны, руки у оппозиции развязаны не полностью. Например, в случае, если парламент смещает вице-президента в течение трёх раз, то президент имеет право на его роспуск и проведение новых выборов. Противоречащие Боливарианской конституции законы могут быть заблокированы конституционным судом. Вопреки распространившемуся в последние дни за пределами Венесуэлы мнению, у парламента нет права на смещение президента (импичмент). Но на проведение отзывного референдума после истечения половины президентского срока (то есть, в 2016 году) оппозиции даже не нужно парламентское большинство – достаточно собрать необходимое число подписей избирателей. Разумеется, оппозиция попытается воспользоваться данной возможностью. Всё говорит о том, что предстоящий год будет для страны трудным и бурным, а предсказать его итоги не представляется возможным.

В чем причины этого результата? Можно сказать, что итоги парламентских выборов стали результатом грубейших ошибок в экономической области, допущенных правительством Уго Чавеса в последние годы его правления, которые не были исправлены правительством Николаса Мадуро.

Дешёвый бензин, который в начале двухтысячных годов был одним из символов заботы Чавеса о населении страны, с течением времени превратился из блага во зло. Высокая инфляция, в сочетании с фиксированной ценой, которая не пересматривалась около 15 лет, превратили его в фактически бесплатное топливо – что стало мощным стимулом для коррупции и расточительности. Основную выгоду от бесплатного бензина стал получать не простой народ, а большие и малые коррупционеры и контрабандисты, отправляющие его в соседние страны. Дошло до того, что в Венесуэлу стекаются разного рода авантюристы-иностранцы, привлечённые возможностью покупать яхты с целью доставки горючего в ближнее зарубежье. Залив в баки яхты бензин, они выходят в открытое море, без особого риска переливая его на проходящие корабли, или же продают его на расположенных рядом с побережьем островах, принадлежащих Голландии. Рафаэль Рамирес – до недавнего времени министр нефти и президент государственной нефтяной компании PDVSA – признал в прошлом году, что страна ежегодно теряет на внутренних субсидиях на бензин около 15 миллиардов долларов – средства, которые были бы совершенно не лишними для продолжения важных проектов инфраструктуры и социального жилья, или увеличения закупок продовольствия.

Нельзя сказать, что Чавес не понимал важности данной проблемы – он еще давно высказывался в том духе, что бензин не может стоить дешевле кока-колы. Правительство готовилось перевести общественный транспорт на работу на природном газе – что, очевидно, имело целью смягчить последствия повышения цен на бензин для широких слоёв населения. Однако, увы, данный проект, как и многие другие, не был доведён до конца. И на повышение цен – хотя бы незначительное и постепенное – Чавес так и не решился. Правительство Мадуро тоже повело себя в этом вопросе непоследовательно. В конце прошлого года была проведена широкая кампания в СМИ, которая обосновывала необходимость повышения цен на бензин. В стране сложился консенсус в данном вопросе: сторонники правительства, сторонники оппозиции и аполитичные граждане поняли, что страна не может продолжать политику бесплатного бензина. Никто не вышел бы на улицы в случае повышения цен на горючее в два, три или пять раз – всё равно в этом случае бензин остался бы очень дешёвым, а влияние такого повышения на инфляцию было бы минимальным. Тем не менее, когда пропагандистская кампания окончилась, ничего не произошло – цены остались прежними. Верх взяла нерешительность – и, возможно, чьи-то личные интересы.

Другим примером неудачной экономической политики правительства являются попытки обуздать валютный «чёрный рынок». Президент Мадуро настолько часто говорит о ведущейся против Венесуэлы «экономической войне», что эти слова стали раздражать даже многих его сторонников. Тем не менее, экономическая война – это реальность, и важнейшим «фронтом» этой войны являются манипуляции с курсом доллара на «чёрном рынке». Совершенно необоснованный, даже с рыночной точки зрения, искусственно раздутый «чёрный» курс доллара стимулирует вывоз из Венесуэлы всего, что имеет малейшую ценность за рубежом – что приводит к дефициту товаров, росту цен, невыполнению контрактов, угрожает парализацией экономики.

Увы, но в навязанной ему «экономической войне» правительство сражается из рук вон плохо, не строит эшелонированную оборону и провально контратакует. Примером может служить Маргинальная валютная система (Simadi), созданная в начале года для борьбы с «чёрным рынком». С помощью аукционов она должна была стабилизировать спрос на валюту, обеспечив ей всех желающих по рыночному курсу (наряду с сохранением официального) за счёт предложения со стороны государства и других продавцов. Хотя реалии Кубы и Венесуэлы слишком отличаются, чтобы такое сравнение было полностью корректным, можно вспомнить, как в девяностые годы, находясь в гораздо более тяжёлых условиях, правительство Фиделя Кастро смогло справиться с валютным «чёрным рынком», введя, наряду с сохранением официального курса для внешнеэкономических связей, другой курс для всех желающих, отличающийся от официального в 20-25 раз. Хотя эта мера и привела к тяжёлым побочным последствиям, она смогла стабилизировать экономику Кубы и восстановить доверие к её валюте. В Венесуэле же система Simadi забуксовала уже после нескольких дней работы. Завоз наличных долларов в обменные пункты прекратился, заявки предпринимателей и других граждан на получение безналичной валюты перестали удовлетворяться. При этом рост курса «доллара Simadi», совершенно естественный при ограниченном предложении, искусственно заморозили. Задача расчёта такого курса, при котором государство сможет удовлетворить потребности в валюте для всех желающих, оказалась непосильной для правительственных экономистов.

В итоге, обещания президента Мадуро справиться с засильем валютного «чёрного рынка» оказались невыполненными: через полгода после начала работы системы Simadi «чёрный» доллар не исчез, а его курс вырос более чем в 4 раза. Естественно, это не прибавило доверия к президенту со стороны населения. Валютные резервы страны находятся на крайне низком уровне, который немногим превышает уровень 2003 года, когда Венесуэла лишилась валютных поступлений в результате многомесячной забастовки нефтяной компании.

Не решена и проблема импорта. Стремление правительства Чавеса насытить внутренний рынок в сотрудничестве с предпринимателями нанесло стране много вреда – в отсутствие эффективного контроля практически весь импорт, под который выделялась валюта по официальному курсу, закупался по завышенным ценам, так как бизнесменам было выгодно получить от государства как можно больше валюты. Более того, срочно создаваемые многочисленные компании-однодневки ввозили в страну под видом импорта старое оборудование, металлолом или песок в контейнерах, которые затем оставались невостребованными, затрудняя работу портов. Правительство Мадуро обещало расследовать данные злоупотребления, но результатов страна пока не дождалась. Злоупотребление импортом негативно повлияло на отечественные частные производительные предприятия – стало гораздо выгоднее обращаться за долларами под импорт к правительству, чем производить что-либо самим.

Что касается попыток правительства Чавеса индустриализировать страну, национализировав ключевые для экономики предприятия и создавая новые – результаты этой политики также весьма далеки от задекларированных намерений. В качестве позитивных примеров можно отметить национализацию телефонной компании CANTV, которая в течение многих лет обеспечивает население недорогими и приемлемыми по качеству телефонной связью и интернетом, одновременно принося прибыль в казну государства. Или строительство фабрики по переработке сельхозпродукции в штате Миранда, которая в сотрудничестве с кооперативами и мелкими производителями вырабатывает отличного качества шоколад, какао-порошок и мармелад – по ценам гораздо ниже, чем у частников. Однако неудачных примеров гораздо больше, и главный из них – национализированные «Базовые предприятия Гуайаны», производящие сталь и алюминий, объём производства на которых за годы после национализации сократился в разы.

Неудовлетворительная работа многих национализированных предприятий, закупка товаров за рубежом по завышенным ценам, беспорядок в портах, где процветают коррупция и вымогательство, контрабанда отечественного и импортного продовольствия и других товаров народного потребления в соседние страны, которая, благодаря чудовищной разнице между официальным и неофициальным курсом национальной валюты, стала чуть ли не более выгодным бизнесом, чем торговля наркотиками – всё это привело к острому дефициту на регулируемые правительством продукты и товары, и безудержному росту цен на всё прочее. В течение последних трех лет венесуэльский народ стоически терпел многочасовые очереди и зашкаливающую инфляцию. Неоднократные попытки оппозиции спровоцировать население на массовые грабежи и погромы магазинов успеха не имели – что говорит о выросшей за годы чавесовских реформ сознательности людей. Однако их терпение не безгранично, и падение популярности правительства было вполне ожидаемым. Можно даже сказать, что 43% голосов, набранных правящим блоком на минувших выборах, в сравнение с 51% голосов, набранных Николасом Мадуро на президентских выборах два с половиной года назад – это далеко не самый худший результат в нынешних условиях.

Многие убеждённые и испытанные сторонники Чавеса, сравнивая жизнь при нём и при нынешнем правительстве, обвиняют президента Мадуро в «предательстве» идей Чавеса. Они не понимают, что никакого предательства нет – Мадуро последовательно проводит политику своего предшественника, и виновен как раз в нерешительности при исправлении ошибок, совершённых Чавесом в последние годы жизни. Однако, такие люди, как правило, не голосовали на последних выборах за оппозицию – они просто не пришли голосовать, внеся, таким образом, свой вклад в её победу.

Как сложится ситуация в Венесуэле в следующем году? Прогнозировать очень трудно. Многое зависит от цен на нефть (тенденции последних дней не сулят Венесуэле ничего хорошего), от того, останется ли правящая Социалистическая единая партия Венесуэлы единой, или там произойдёт раскол – нынешние лидеры Мадуро и Кабельо подвергаются резкой критике со стороны членов партии, в том числе, занимавших в разное разное время высокие посты в правительстве – таких, как Джордани, Осорио, Наварро, Саман. А главное, от того, пойдёт ли, наконец, Мадуро на решительные меры (прецеденты решительных шагов у него имеются), и от того, как поведёт себя выигравшая выборы сторона.

Есть признаки того, что оппозиция поведёт себя далеко не умно. Например, президентом Национальной ассамблеи собираются избрать Хенри Рамоса Айюпа – генерального секретаря партии Демократическое действие, давнего и прожжённого политика, чьё имя вызывает у людей неизбежные ассоциации с десятками лет «двухпартийного правления», следствием которого стал тяжёлый кризис, охвативший Венесуэлу в восьмидесятые и девяностые годы. Сторонники правительства уже иронично спрашивают оппозиционеров – «это и есть перемены, за которые вы голосовали»? Кроме того, среди оппозиционеров идут разговоры о немедленной отмене законов, защищающих наёмных работников и граждан, взявших кредиты в банках. Такие действия, разумеется, способны оттолкнуть от оппозиции людей, голосовавших за нее против очередей в магазины – но вовсе не за то, чтобы их оставили беззащитными перед бизнесменами и банкирами. С другой стороны, оппозиционный блок состоит из самых различных партий и движений, которые объединяет только ненависть к проекту Уго Чавеса – и при обсуждении конкретных законов расколы среди них будут неизбежны.

Но главное то, что 43 процента избирателей, проголосовавших за правящую партию и её союзников – это сила, которую невозможно игнорировать. Тем более, если к ней присоединятся не голосовавшие на выборах радикальные чависты, некоторые из которых уже начали осознавать свою ошибку. Я обратил внимание, что после выборов на улицах Каракаса не стало меньше людей, носящих футболки или кепки с символикой памяти Чавеса или лозунгами Боливарианской революции. Каким бы не были результаты предстоящего года, очевидно, что чависты не сдадут своих позиций без борьбы».

Источник Лiва

Венесуэла перед Боливарианской революцией

«На фоне нынешних успехов венесуэльских правых не лишним будет напомнить, что происходило в Венесуэле до прихода Чавеса к власти (венесуэльских боливарианцев можно обвинить в том, что они так и не побороли одностороннюю сырьевую ориентацию экономики — что и породило проблемы при низких ценах на нефть, но сделали венесуэльскую экономику сырьевой не они).

Итак, «до-чавесовский» период в истории Венесуэлы (известный как Четвертая Республика) начался в 1958 году со свержения диктатуры Переса Хименеса — в дальнейшем Венесуэла держалась в стороне от волны правых переворотов в латиноамериканских странах 1960-70-х годов и оставалась формально демократической, даже когда диктаторские режимы доминировали на всем континенте.

На тот момент экономика Венесуэлы уже существенно зависела от нефти — более того именно наличие нефти позволило Венесуэле, бывшей ранее нищей аграрной страной, стать по меркам континента относительно благополучной.

Сразу после свержения диктатуры три ведущие партии — христианские демократы КОПЕИ, социал-демократы АД («Демократическое действие») и Демократический республиканский союз (УРД) подписали «пакт Пунто-Фихо», который, с одной стороны, гарантировал создание коалиционного правительства участвовавших в нем партий и сохранение демократических свобод, с другой — изолировал принимавшую активное участие в борьбе с диктатурой Компартию Венесуэлы.

На последовавших президентских выборах победил лидер АД Ромуло Бетанкур (начинавший политическую деятельность как коммунист), который, проведя ряд реформ в социал-демократическом духе, тем не менее был ярым «борцом с коммунистической угрозой» как внутри, так и вне страны. Выступив (под предлогом «непризнания диктаторских режимов» — правительства, пришедшие к власти в результате правых переворотов, он действительно также не признавал) с требованием изоляции Кубы уже в начале 1960-х годов (с чем не согласился даже леволиберальный УРД, покинувший правительство), одновременно он исключил левое крыло из своей партии. Уже в 1961 г. компартия и образованное исключенными из АД марксистами Левое революционное движение (МИР, не путать с одноименной партией в Чили) начали вооруженную борьбу, которая, впрочем, оказалась неудачной — проведенные реформы создали АД довольно массовую поддержку, в том числе среди рабочих. В 1964-69 г. (конституция Четвертой Республики запрещала баллотироваться в президенты второй раз подряд) Бетанкура сменил еще один представитель АД Рауль Леони.

Отказавшись от вооруженной борьбы, компартия была легализована в 1969 г. после победы христианского демократа Рафаэля Кальдеры на президентских выборах — как ни странно, умеренные правые из КОПЕИ заняли менее антикоммунистические и менее антикубинские позиции, чем АД. Легализация сопровождалась уклоном ряда руководителей партии вправо — в 1971 г. от партии откололись сразу две новых организации сдвинувшиеся на социал-демократические позиции — Движение к социализму (МАС, не путать с боливийским) и «Радикальное дело». Обе партии стали более популярными, чем КПВ, заняв нишу между ней и АД (ничего не напоминает?).

В дальнейшем политическая система Венесуэлы стала ярковыраженной двухпартийной при слабости противостоящих АД и КОПЕИ партий — в свою очередь, они менялись местами каждые пять лет до 1989 года, когда после президента от АД Хайме Лусинчи на этот пост избрался его однопартиец Карлос Андрес Перес (уже бывший президентом в 1974-79 гг.).

К тому моменту из-за падения цен на нефть и общего экономического кризиса в регионе («потерянного десятилетия») экономическая ситуация в Венесуэле уже более 10 лет была кризисной (в противовес относительному благополучию 1960-х и первой половины 1970-х), а экономические рецепты социал-демократов вышли из моды. И несмотря на то, что либеральную политику своего однопартийца и предшественника Перес, правление которого ассоциировалось с «лучшими временами», во время избирательной кампании 1988 года критиковал после победы он немедленно принял условия МВФ — среди которых, помимо прочих либеральных мер, было повышение цены на бензин, тарифов на коммуналку и цен на общественный транспорт на 30 %.

Вслед за этим последовал неорганизованный бунт столичных окраин («Каракасо»), подавленный с сотнями жертв. Последующие годы стали временем распада двухпартийной системы в Венесуэле в том же духе, как упало влияние традиционных составляющих двухпартийной системы в современных Греции и Испании.

Популярности это добавило прежде всего «новым социал-демократам» — МАС и «Радикальное дело» в 1990-е оказались как никогда популярны. Тем временем, связанные с многими леворадикальными организациями (но, на тот момент не с КПВ) офицеры в начале 1992 г. произвели попытку переворота — ее лидером и стал неизвестный до того подполковник Чавес, взявший на себя ответственность за действия своих сторонников и отправившийся на скамью подсудимых.

Непопулярное второе правление Переса закончилось для него в 1993 г. импичментом за коррупцию, поддержанным даже его однопартийцами — после чего настала очередь еще одного ветерана венесуэльской политики, Рафаэля Кальдеры. Тот, в свою очередь, дистанцировался от КОПЕИ (основав свою партию «Конвергенция») и взял в союзники третью по популярности в стране партию — МАС.

Рост влияния МАС (обеспечившего значительную часть голосов победившего Кальдеры) и «Радикального дела» (его кандидат получил на президентских выборах 1993 года больше 20 % голосов) тоже очень похож на взлет СИРИЗА и «Подемос».

В правительстве Кальдеры многолетний лидер МАС Теодоро Петкофф занял пост министра финансов, его соратник Помпейо Маркес также получил министерский пост — и оба, разумеется, продолжили проводить либеральную политику.

Тем временем амнистированный Кальдерой Чавес стал одним из самых популярных политиков страны, создав теперь уже легальное Движение за Пятую Республику. Тут-то и выяснилось, что различия между старыми соперниками, АД и КОПЕИ, не так велики — на выборах 1998 года обе партии сплотились вокруг правого кандидата Энрике Саласа (бывшего члена КОПЕИ), в то время как МАС и «Радикальное дело» раскололись — в МАС большинство поддержало Чавеса, несогласные же с этим Петкофф и Маркес образовали новую партию — «Демократическую левую», в «Радикальном деле» же сторонники Чавеса ушли в новую партию «Родина для всех» (ППТ), в то время как основная часть партии выдвинула своего кандидата.

В дальнейшем осколки этих партий умудряются колебаться между чавистами и оппозицией до сих пор (МАС вскоре ушло в лагерь оппозиции; от него откололись поддержавшие Чавеса «Подемос»; «Подемос» ушли в оппозицию, затем вернулись к поддержке Чавеса, при этом от них откололись сторонники оппозиции; та же сказка про белого бычка происходит и с ППТ).

Чавесу же удалось в 1999 не только избраться президентом, но и выиграть референдум по созыву Учредительного собрания, которое приняло новую конституцию.

Так началась история Пятой Республики, в оппонентах которой остались и до сих пор остаются осколки обанкротившихся политически КОПЕИ, АД и МАС — почти все входящие в «демократическую» коалицию партии являются отколами или отколами от отколов от них (впрочем, АД и КОПЕИ существуют до сих пор, хотя роль играют меньшую)».

Источник iwia