Кризис гегемонии ПСР

 

Print PDF

 

 Спустя месяц после попытки государственного переворота на фоне продолжающейся реакции, направленной на радикальное переустройство государственного аппарата, неопределенность и неуверенность всё так же царят в Турции.

И это можно понять: неудачный путч вызвал разрыв, который инициировал новый период непредсказуемости и репрессий, сделав возможным дальнейший уход от статуса-кво.

За два дня вооруженных столкновений были убиты 104 путчиста и 246 полицейских, солдат и гражданских, выступивших против путча, ранены более полутора тысяч человек.

После подавление путча турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган обвинил в его организации Фетхуллаха Гюлена – бывшего имама и бывшего соратника самого Эрдогана, с 1999 года проживающего в Пенсильвании. Спустя неделю президент начал невиданную волну репрессий.

Ответ Эрдогана

Уже в ночь неудавшегося переворота Эрдоган назвал его «благославением Господа», видя в нём возможность атаковать гюленовскую оппозицию. Сразу после провала путча 1 684 сотрудников Турецких Вооруженных Сил (ТВС) были смещены со своих постов за связь с гюленистами.

Чисткам также подверглись многие другие государственные и частные организации. Около пятидесяти тысяч людей было отстранено или уволено со своих рабочих мест, включая тысячи полицейских, судей, прокуроров и учителей.

Более пятнадцати тысяч человек было задержано, а пара тысяч из них — арестована. И пусть большая часть чистки, кажется, уже позади, но эти цифры всё еще ползут вверх.

20 июля Эрдоган ввел трехмесячное чрезвычайное положение с целью «устранить» всех «паразитов», укоренившихся на властных позициях. На следующий день его правительство приостановило действие Европейской конвенции по правам человека, тем самым поднимая максимальный срок предварительного задержания с четырех суток до тридцати (облегчая тем самым применение пыток во время содержания под стражей).

[То же самое сделала Украина «в зоне АТО»  для облегчения массовых репрессий противников фашистского режима; впрочем, последний не связывал себя Римской Конвенцией на всей территории страны]

Множество правозащитных организаций, подтверждая сотнями фотографий и видео из социальных сетей, жаловались на то, что содержащихся под стражей лишают воды, еды и медицинской помощи, а также подвергают избиениям и пыткам, в том числи изнасилованиям. Кроме того, все независимые правозащитники лишились права посещения мест содержания под стражей.

В результате ввода ЧП было закрыто 131 СМИ, включая 45 газет, 16 новостных каналов и 3 новостных агентства. Было выдано около сотни ордеров на арест журналистов. И более тысячи частных образовательных учреждений были закрыты.

28 июля, после увольнения почти половины генералов и адмиралов ВСТ, Верховный военный совет, подталкиваемый премьер-министром Бинали Йылдырымом, объявил, что высшее командование будет не тронуто и начальник генерального штаба останется на своем посту.

Но последний декрет, изданный 31 июля, отстранил еще 1 389 людей от армии, включая бывших сторонников Эрдогана и начальника генерального штаба. Более того, все военные академии и военные училища были закрыты, чтобы быть в дальнейшем заменёнными Национальным Университетом Обороны.

Чиновники и провластные СМИ уверяют общественность, что все эти действия направлены против движения гюленистов, предполагаемого источника зла. И хотя большинство из задержанных и арестованных были гюленистами или (иногда крайне слабо) связаны с ними, есть все причины полагать, что сторонниками Гюлена были как минимум далеко не все заговорщики.

 Предательство в альянсе?

Некоторые их арестованных командиров, например, командир второй армии, Адем Худути, широко известен как борец с движением Гюлена. Один из главных генералов, вовлеченных в переворот, Гёкхан Шахин Сёнмезатеш, отрицает какое-либо сотрудничество с гюленистами, даже после того, как он признался в том, что он был в заговоре и готов к смертной казни.

Такие факты показывают, что движущей силой попытки переворота был альянс, включавший гюленистов, но не состоявший только из них.

Эти данные подтверждаются не только признательными показаниями задержанных.
Спустя четыре дня после попытки переворота ВСТ выпустили заявление, в котором гюленисты объявлялись нелегальным, террористическим и предательским движением, на котором полностью лежит ответственность за попытку переворота. Однако это же заявление признало, что Национальная Разведывательная Организация (тур. MIT) сообщило начальнику генерального штаба, командиру наземных сил и заместителю начальника генерального штаба об ожидаемом путче в районе 16 часов в тот день.

Удивляет то, что командир воздушных сил и многие другие генералы все же пошли на свадьбу в Стамбуле, где путчисты в итоге взяли их в плен. Или то, что начальник генерального штаба не принял никаких мер предосторожностей после встречи с MIT и был захвачен в заложники через полчаса после начала путча. Ещё более поражает то, что главе MIT сообщили о готовившемся путче во второй половине дня, но президент и премьер-министр узнали о нём только после его начала (Эрдоган от шурина, а Йылдырым – от семьи и друзей).

Другом источником путаницы являются показания солдат, состоявших в отряде, чьей целью была ликвидация Эрдогана, который был в Мармарисе (портовом и туристическом городе на побережье Средиземного моря) на отдыхе. Утверждалось, что ныне уже арестованный адъютант Эрдогана должен был сообщить отряду ликвидации местоположение президента.

Если верить Эрдогану, он чудом избежал гибели: произойди это на 15 минут раньше — он был бы мёртв. Примерно в 16:30 того дня, «Сезджю» (Sözcü), ультранационалистская и кемалистская газета, опубликовала новостной кусок, раскрывающий местоположение президента. Между 10 и 10:30 уже всем было ясно, что начался путч, тогда как Эрдоган вышел на связь с CNNTurk в 12:26 по FaceTime.

Согласно показаниям схваченных солдат из отряда ликвидации, им сообщили, что начало операции назначено примерно на час или полвторого ночи. Они выступили в 2:30 и прибыли к отелю Эрдогана примерно в 3:30. В это время Эрдоган уже прибыл в Стамбул; он разговаривал в Аэропорту Ататюрка в 3:20. Сёнмезатеш, генерал, который признал своё участие в путче, но отрицает любую связь с Гюленом, высказал подозрение, что кто-то выше специально преграждал дорогу отряду ликвидации, что может служить индикатором внутреннего разлада в потенциальном союзе.

И последний, но тем не менее важный факт — то, что заговорщикам пришлось действовать вечером, а не в заранее запланированное время (три часа ночи) потому, что попытка переворота была замечена MIT.

Тем не менее, это событие не может объяснить существенный недостаток инициативы со стороны заговорщиков почти в каждом городе, кроме Стамбула и Анкары. Очень вероятно, что другие фракции в армии, которые должны были принять участие в путче в других уголках страны, либо мухлевали, либо колебались и заняли выжидательную позицию.

Трудно сказать, правда ли президент и премьер не знали о готовившемся путче заранее. Также возможно, что правительство или другие государственные структуры типа MIT убедили часть путчистов отступить и поддержать правительство. Пусть многие генералы сдались не сразу, но это фатально ослабило попытку переворота.

Это также может частично объяснить, почему подавляющее большинство высокопоставленных генералов и командующих молчали как минимум пару часов после начала путча, и почему их действия были очень медлительными даже после их объявлений о лояльности к правительству. С другой стороны, возможно, Эрдоган, MIT и\или премьер позволили путчу начаться, так как были уверены в его провале и могли использовать его как предлог для удара по гюленистам и другой внутренней оппозиции.

В любом случае, самым правдивым кажется то, что антиэрдогановская коалиция, возглавляемая гюленистами, ответственна за путч, и то, что многие генералы и военные выбирали, какую из сторон поддержать, смотря на то как идут события.

Этот неудавшийся переворот опять показал глубину кризиса гегемонии ПСР. Теперь с некоторыми участниками заговора, которые еще остались в армии и других государственных структурах, Эрдогану придется создать свой собственную коалицию, чтобы противостоять текущей нестабильности.

Международный масштаб

В течение недели после путча напряжение между Турцией с одной стороны и ЕС с США с другой нарастало.

США выпустило первое заявление в первые часы путча, когда исход ещё не был ясен. Госсекретарь Джон Кэрри сказал, что он надеется на «стабильность и мир». Только после того, как путч был уже практически полностью сломлен, правительство США выступило с поддержкой турецкого правительства.

Это выжидание не осталось незамеченным. Эрдоган и Йылдырым потребовали от США выдать Гюлена, дипломатически сообщая, что невыдача будет являться поддержкой организации, которая занимающей первые строчки в листе террористических организаций в Турции, и нанесёт ощутимый удар по стратегическому сотрудничеству между двумя странами.

Другие представители ПСР были более резки и обвиняли правительство США в руководстве путчем, а проэрдогановские СМИ и общественные деятели пропагандируют мнение, что Вашингтон прямо ответственен за события 15-го июля.

Идея того, что Запад пытается создать экономический, политический и военный хаос для того, чтобы перекроить Ближний Восток, нашла в Турции сторонников и слева, и справа. Правые видят судьбу Турции в становлении региональной (если не мировой) державой под руководством Эрдогана; волнения в 2013 году, коррупционные скандалы и попытка переворота оцениваются как работа Запада.

Пусть это и конспиративные теории, но империалистические силы действительно обеспокоены Турцией. Страна сильно дестабилизировалась с 2013 года, а это подвергает опасности иностранные капиталовложения. Но еще более важна сфера внешней политики: Турция неоднократно выдвигала авантюрные варианты в отношении Сирии и России, вызывая тем самым международные кризисы, что побудило НАТО отстраниться от страны. В частности США заинтересовано в правительстве — под руководством ПСР, другой партии или коалиции, неважно — которое сможет восстановить консенсус в отношении капиталистической гегемонии и проводить внешнию политику, которая больше соответствует курсу НАТО.

Эрдоган со своей стороны перешел на более резкий тон против США. После того как директор национальной разведки Джеймс Клаппер и генерал центрального командование США Джо Вотел заявили, что чистки в рядах турецких военных отрицательно скажутся на борьбе с ИГИЛ, Эрдоган сказал Вотелу, чтобы тот знал свое место и обвинил его в выступлении на стороне путчистов вместо того, чтобы тот поблагодарил правительство Турции за срыв попытки переворота.

США, конечно, имеют долгую и грязную историю вмешательства в дела других стран, в том числе через военные перевороты. Несмотря на полное отрицание Белым домом американского участия, в ближайшее время мы вряд ли узнаем о роли США в путче.

После попытки переворота и отстранения командующего Инджирликом как возможного путчиста турецкое правительство послало тысячи полицейских на американскую базу в Инджирлик для проверки. Вопрос уже не в том, участвовали ли США в путче, а как и в какой мере они это делали.

Что касается турецких требований выдачи, то они точно останутся не выполненными: Гюлен уже давно являлся союзником американских спецслужб не только в Турции, но и в постсоветских тюркских странах от Азербайджана до Казахстана. Единственной альтернативой является его выдача в третью страну — скорее всего, Египет — для уменьшения напряжения.

Отношения Турции с ЕС едва ли стали лучше. Хотя на данный момент ни «сделка по беженцам», ни, пускай и формальные, разговоры о членстве в ЕС не находятся в опасности, но в последнее время все чаще проскальзывет резкий тон.

Наиболее резким европейским критиком Турции является Австрия. Взаимные обвинения между Веной и Анкарой были подогреты в частности антипутчисткими демонстрациями сторонников Эрдогана, которые вылились в волну насилий и стали темой политических дебатов. Канцлер Австрии Кристиан Керн и министр иностранных дел Себастьян Курц заявили, что разговоры о членстве Турции в ЕС теперь просто бессмысленны, и весь процесс надо начинать сначала. Эрдоган ответил на это, но турецкий министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу сделал это еще более резко, обвинив Керн в использовании «риторики ультраправых» и назвав Австрию «столицей радикального расизма».

В атаке австрийского правительства лежат внутренние цели: оно пытается отразить восход ультраправых своим же переходом на более правые позиции. Однако, трудно поверить, что Австрия вступила в эту словесную перепалку без консультации с ЕС, в особенности с Германией. Пока во Франции действует режим ЧП, очень похоже, что Австрия взяла на себя роль плохого копа, а германский канцлер Ангела Меркель – хорошего, настаивая на сохранении хороших отношений и сделки по беженцам, но в то же время давя на Анкару через другие каналы. За комментариями из Австрии последовали слова президента Европейской Комиссии Жан-Клода Юнкера о том, что прекращение переговоров о членстве будет политической ошибкой. Германия также выступила с подобным заявлением.

Все это происходит на фоне переориентации турецкой внешней политики, предшествовавшей перевороту. В мае Турция восстановила или улучшила отношения с несколькими странами: Израилем, Россией и Сирией. Это предвестие нового альянса, который стал более осязаем после попытки переворота.

Эрдоган и его ближайшее окружение оказалось в очень сложной ситуации из-за провальной внутренней и внешней политики и нуждаются в альянсе с кем-нибудь из своих прежних врагов – ултранационалистических кемалистов-евразийцев в госаппарате и армии, многие из которых оказались в тюрьме за якобы планировавшийся переворот и вышли только в 2014-ом. Срок был выбран не случайно: это случилось сразу после первого крупного столкновения с гюленистами. Всё произошедшее было свалено на сторонников Гюлена. Так Эрдоган заключил сделку со своими бывшими врагами.

Баланс сил в этом союзе со временем менялся. С возобновлением военных действий против курдского освободительного движения летом 2015-го армия и ультранационалистические евразийцы-кемалисты получали все больше и больше власти в противовес Эрдогану. Теперь эти ультранационалистические элементы занимают места задержанных генералов и офицеров.

Заметно, что этот блок включает в себя множество фракций стоящих на антизападных и пророссийских позициях.На следующий день после неудавшегося путча две газеты, ультраправая и кемалистская, опубликовали интервью с горячим сторонником Евразийского проекта и агрессивного российского экспансионизма, который говорил о тупике в турецко-евроатлантических отношения и о важности стратегического партнёрства между Турцией и Россией.

Хотя экономическое положение, противоречивые региональные интересы, сильно испорченные в последние годы отношения делают быструю и всеобъемлющую переориентацию турецкое внешней политики невозможной в краткосрочной перспективе, но укрепление отношений с Россией, Ираном и Сирией поможет стране восстановить некоторые позиции на переговорах против США и ЕС. Это может предвещать средне- и даже долгосрочный сдвиг во внешней политике.

Борьба за гегемонию

Исторические, географические и, прежде всего, политико-экономические условия обуславливают возможную продолжительную, разрушительную борьбу за гегемонию. Очевидно, что это проявляется и в борьбе за власть внутри госаппарата.

Эрдоган и ПСР уже давно успешно мобилизуют свою социальную базу. То чего им не хватает – квалифицированных кадров для управления государством. Как результат, ПСР пришлось полагаться на парнерство с определенными силами.

В начале их правления этот союз был достаточно широк: в нём были и либералы и бывшие окололевые элементы, большая часть буржуазии и т.д. Однако на протяжении своего срока правления они уничтожали своих старых врагов – убежденных кемалистов, выступавших против более прямого проамериканского курса и начала проведения неолиберальной политики – а позже и их более либеральных союзников.

В итоге, они переключились и на других былых союзников: гюленистов. Десятилетиями гюленисты терпеливо обучали и внедряли кадры в госаппарат и СМИ. Когда практически вся оппозиция было уничтожена, напряжение между кругом Эрдогана и гюленистами возросло, и обе стороны пытались занять господствующее положение. Эрдоган был в замешательстве, когда выступая на публике сказал:

«Мы дали им всё, что они просили. Чего еще они хотят?».

Всё достигло критической точки в декабре 2013-го, когда две стороны открыто схлестнулись. После этого Гюлена объявили врагом государства, а его сторонников сняли с важных позиций.

Неудавшийся путч ускорил этот процесс, дав Эрдогану необходимый предлог для того, чтобы избавиться от гюленистов раз и навсегда.

Но чистка также оставила огромную дыру в госаппарате, которая не позволяет Эрдогану произвести полномасштабную борьбу с оппозицией. Например школы еще не могут открыться так как десятки тысяч учителей были отстранены от работы и сотни школ было закрыто. Так что на данный момент Эрдоган использует чрезвычайное положение для того, чтобы купить выиграть время для полной перестройки госаппарата.

С одной стороны Эрдоган пытается взять под контроль те части госаппарата, над которыми он уже не властен. В этом прослеживаются попытки снижения власти армии и передачи ее в руки полиции. Однако, как было сказано, Эрдоган всё еще не в выигрышной позиции. Ему придётся заключить сделку с другими властными группами, дабы государство могло функционировать.

Другая битва идёт за гегемонию в обществе. Начиная с переворота 1980-го года, правые, начиная от умеренных консерваторов и кончая реакционными религиозными группами и открытыми фашистами, собирали как минимум 60% голосов. Главный успех Эрдогана заключался в том, что он смог объединить эти силы на основе социально-идеологического проекта, который сводил вместе консервативный суннитский ислам и турецкий национализм, а также создать электоральную базу.

Однако результаты последних июльских выборов, в которым ПСР не смогла получить абсолютное большинство мест, показали, что не все сторонники Эрдогана желают поддерживать его до конца и что существует альтернатива. Это стала ещё яснее после попытки путча.

Даже с тех пор как сторонники ПСР выплеснулись на улицу, чтобы помешать перевороту (многие в составе организованных, милитаризованных групп), сама ПСР призывала к ежедневным демонстрациям и маршам в разных городах, особенно в Стамбуле и Анкаре. Общественный транспорт был объявлен бесплатным, а на митингах вода, чай, суп, хлеб, сыр и многое другое раздается бесплатно. Все это было сделано с целью показать силу улиц. Главный гарант Эрдогана – это народная мобилизация, та что спасла его в ночь путча, и у него только один шанс чтобы остаться на вершине.

Еще через пару дней количество людей на улице стало падать и не восстановилось с тех пор. Кроме того, левые алевитские и курдские районы, которые были атакованы в дни после путча, не подверглись организованным штурмам. Оба эти события свидетельствуют о слабости ПСР на улицах.

Также ПСР и сам Эрдоган был очень спокоен в отношениях с оппозицией в недели после попытки переворота. У Эрдогана под контролем была Партия националистического движения (ПНД) и её лидер, Девлет Бахчели — это часть президентской стратегии привлечения ультраправых после возобновления войны с курдским освободительным движением.

После 15-го июля Эрдоган быстро нашёл пути увеличить «национальное единство», договорившись также и с умеренной секулярной кемалисткой Республиканской партией Турции (РПТ). Он разрешил РТП провести большой митинг на площади Таксим, что было невозможно для всех, кроме ПСР, начиная с волнений в 2013 году, а также пригласил лидерат РПТ, Кемаля Кылычдароглу в президентский дворец. Затем 7-го августа ПСР провела огромный митинг в Стамбуле, на котором выступили Бахчели и Кылычдароглу, а также и остальные важные фигуры государственных институтов и партий.

Конечно, левую прокурдскую Демократическую партию народов (ДПН) исключили из всех этих попыток «национального единения». Но нужда Эрдогана в более широком альянсе и смягчение в отношениях с внутренней оппозицией – ясные знаки его слабости.

В ближайшей перспективе у Эрдогана есть пара целей: во-первых, создать широкий национальный альянс, так как напряжение в отношениях с США и ЕС возрастает, и, во-вторых, создать мультипартию: турецко-суннитский фронт против курдского движения и его сторонников.

Что касается второго пункта, ситуация в Северном Курдистане не может не заботить его. Армия там находится в беспорядке после попытки путча и последующих чисток, большая часть которых прошлась по высокопоставленным генералам и солдатам в этом регионе. В результате попытки переворота партизанские силы Курдской Рабочей Партии (КРП) прекратили все крупномасштабные операции (нападения на заставы, военные конвоеи и т.д.). Это было послание к государству: мы знаем, вы ослаблена, и мы готовы к переговорам о том, как действовать.

Эрдоган не показал никаких признаков пересмотра войны в Курдистане. Следовательно, партизаны усилили интенсивность и регулярность их нападений. В одной особенно удивительной операции они атаковали специальные подразделения полиции в Орду и Трабзоне — далеко за пределами основного региона Северного Курдистана. Несколько довольно спокойные дни последовал в начале августа, но партизаны затем перешли в наступление снова. Вполне вероятно, что РПК будет продолжать такую тактику.

Сразу после попытки переворота курдское движение начало давить на правительство по поводу безопасности и здоровья лидера РПК, Абдуллы Оджалана. С одной стороны, курдское движение может быть в курсе реальных угроз благополучию Оджалана. С другой стороны, политическое наступление на свободу Оджалана указывает на то, что если курдское движение планирует проведение переговоров с государством снова в ближайшее время, оно будет делать это с совершенно иной отправной точки.

Учитывая текущую силу и успех курдских сил в Сирии, а также то, что Турция погружена в кризис, двумя главными условиями возможно будет освобождение Оджалана и автономный статус Курдистана.

Источник ВКонтакте

Оригинал Jacobin