О чувствах национальных и/или патриотических

Эдвард Сноуден, герой борьбы за права человека, против американской и мировой полицейщины

В продолжение темы патриотизма

Отец Эдварда Сноудена преодолел стокгольмский синдром в отношении «своей страны». До этого он совершенно по-тоталитарному призывал сына предстать перед местным судом, утверждая, что демократия в Америке настолько совершенна, что ни в каком другом месте его поступок не получит более честной и справедливой оценки (что, понятное дело, сильней резонировало с мотивами действий сына, чем если бы он говорил обывательское «тебе нечего бояться»).

Я философски замечу, что первая позиция Сноудена-старшего — это в некотором роде платоновский идеал для патриотизма. Я хотел бы, чтоб существовала страна (реальная, из плоти и крови, не идея, которую она взялась выражать и реализовывать в нашей грешной истории), которой я мог бы доверять с такой безграничностью. Увы, даже самые близкие мне (поскольку реализовывали коммунистическую идею «во плоти», не в абстракции) СССР, ГДР или Куба не дотягивают до этого уровня. Хорошо видны неувязки и огрехи общественного устройства, которые, собственно, и приводили к гибели или обману доверившихся с такой безграничностью (что мы знаем по опыту 30-х и 80-х гг.).
Тем более при капитализме личности не стоит до такой степени сливаться даже с самым близким ему государством (так же, как с нацией, к которой он испытывает самые сильные чувства). В нашем несовершенном мире к таким сильным и позитивным чувствам, как патриотические и национальные, стоит относиться трезво и подозрительно, остужать их и «включать голову».

Соответственно, пока умные и честные национализм и патриотизм невозможны в принципе, для «элиты» это всегда лицемерие, для разделяющих масс — продукт манипуляции. Ими «охмуряются», а не здраво разделяют. Соответственно, национализм и патриотизм пока невозможны как рациональные идеологии, это своего рода объединяющая иллюзия, так же как объединение по религиозному признаку.

Однако я верю, что общественный прогресс преобразует соответствующие чувства в истинные и позитивные (сейчас они либо ложны, либо опасны для разделяющих их). И произойдёт это при коммунизме, когда национальное будет своего рода бэйджиком (примерно как цвет глаз и волос), исчезнет грань между личным, общественным и государственным. Не будет «эгоистических индивидов», пестующих свой личный интерес в максимальной независимости от общей пользы, а система управления людьми и развития территории страны, обозначаемая как государство, будет служить не корыстному интересу верхних классов и чистой публики, а тому самому общему благу. Тогда националистом быть будет не подло, а патриотом не позорно, как при капитализме сейчас.