Российский город в условиях капитализма: социальная трансформация внутригородского пространства

Print PDF

В продолжение темы пространственной сегрегации в городах

Благодаря наследию советского равенства, социальная сегрегация в городах РФ западного уровня ещё не достигла, но активно формируется, в первую очередь через дифференциацию школ [что согласуется с нынешней западной ситуацией], хотя есть и другие механизмы

Введение

Изучение факторов и закономерностей трансформации пространственной структуры постсоветского города отправляет исследователя-урбаниста к концепциям общественного развития и эпистемологии А. Лефевра, Д. Харвея, М. Кастеллса, Э. Соджи и других авторов, указывающих на то. что морфология, динамика и проблематика города одновременно отражают и служат активными факторами установления и воспроизводства господствующих общественных отношений, а как следствие источником социальных конфликтов¹. Действительно, с окончанием социалистического этапа развития появились новые тренды в развитии российского города. Одно из наиболее серьезных изменений касается социально-пространственной стратификации расселения, которая отражает расслоение общества по уровню доходов. Несмотря на то что особенности пространственной структуры советского города в виде сглаженных внутригородских различий и социально однородного расселения в качестве фактора унаследованного развития продолжают определять специфику трансформации города, поступательное уменьшение роли этого фактора при отсутствии сдерживающей политики будет сопровождаться усугублением социального напряжения.

Постановка проблемы.

Проанализированы трансформация и социально-пространственная стратификация в городах России и их связь с идеологией и практикой городской политики, а также с новыми общественными отношениями, культивируемыми на постсоветском пространстве. Поскольку принципы и процессы трансформации наиболее ярко проявляются в столичных регионах, распространяясь затем на всю иерархию городов, особый акцент был сделан на опыте Москвы и сравнении столичного мегаполиса с другими российскими городами.

Материалы и методы.

В статье обобщены результаты наиболее представительных работ, проводимых российскими учеными, а также авторами статьи по изучению социально-пространственной трансформации городов России, включая совместные исследования в Московском регионе в 2008—2011 гг. Методика этих исследований основана на использовании разнообразных качественных методов социально-географических исследований. К первичным источникам информации отнесены социологические опросы и интервью с жителями столицы, глубинные интервью-беседы с представителями административных структур, а также гражданского, бизнес- и академического сообщества, в которых выявлялись не только “объективные” процессы изменения градостроительных и социальных параметров городской среды и их движущие силы, но и субъективные ощущения, то. как понимают изменения разные социальные фракции³. К вторичным источникам информации относились статистические данные, материалы СМИ, нормативные, градостроительные и другие официальные документы разного уровня, а также материалы социологических и аналитических исследовании, выполненных другими авторами.

Обсуждение результатов.

Социальные контрасты в расселении населения: опыт Москвы.

Пространственная проекция увеличения дифференциации доходов населения, которая достигла особенно большого размера в Москве², заключается в росте социальных контрастов в расселении, что связано с увеличением зависимости между уровнем благосостояния населения и престижностью района проживания. Понятие престижного района появилось в современной жизни сравнительно недавно, хотя социальные контрасты на территории Москвы имеют давние корни и известны еще с дореволюционных времен. В советской реальности такого термина не было, несмотря на реальное существование городской “географии престижа”. В начале XXI в., как и в советское время, наиболее престижное и дорогое жилье сосредоточено в центре и западных районах Москвы, а наиболее дешевое — на окраинах города, особенно на «пролетарских» юго-востоке, востоке и юге. Как показывает мониторинг цен по административным округам столицы, общие различия между центром и периферией, а также западом и востоком достаточно устойчивы (таблица).

Динамика средней удельной цены квадратного метра на вторичном рынке житья по административным округам Москвы:

Административные округа	Декабрь 1995 г.	Декабрь 1998 г.	Декабрь 1999 г.	Декабрь 2005 г.	Июнь 2007 г.	Июнь 2008 г.	Июнь 2011 г.
Центральный	119,1(1)*	126,4(1)	130,9(1)	134,6(1)	144,8(1)	143,6(1)	147,5(1)
Северо-Западный	95,5 (4)	97,6(5)	97,7 (4)	86,7(6)	90,7(5-6)	84,9(7)	91,8 (5)
Западный	114,1(2)	113,7(2)	114,5 (2)	108,3(2)	106,9(2)	106,1(2)	105,7 (2)
Юго-Западный	105,5 (3)	111,8(3)	110,2 (3)	97,4(3)	100,3(3)	96,4(3)	94,8 (4)
Южный	85,7 (7)	91,1(7)	82,8(8)	85,3(7)	86,8(7)	86,3(6)	86,8 (7)
Юго-Восточный	72,9(9)	80,7 (9)	75,8(9)	79,4(9)	81,9(9)	81,8(9)	84,0 (8)
Восточный	82,5 (8)	91,8 (6)	85,8(6)	85,1(8)	85,0(8)	84,8(8)	82,7 (9)
Северо-Восточный	90,2 (5)	100,4 (4)	97,4(5)	89,8(5)	90,7 (5-6)	89,1(5)	89,0 (6)
Северный	86,9 (6)	90,3(8)	84,8(7)	92,6(4)	94,6(4)	92,2 (4)	96,5(3)
Москва в целом	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0

* В скобках — место, занимаемое округом в ценовом рейтинге.

По мере формирования современной географии престижности усиливается ценовой отрыв центра, что связано с так называемой джентрификацией. В Москве, как и в других современных городах, этот процесс проявляется уже не просто в тенденции на рынке жилья в виде реконструкции старого жилищного фонда под запросы более состоятельных людей, как это происходило раньше³. Сегодня джентификация — это глобальная тенденция классовой переделки пространства. часть общей стратегии по привлечению в город капитала, включающей появление новых объектов и мест, ориентированных на более обеспеченные слои общества⁴. Эти процессы ведут к росту цен и выдавливанию людей со скромным достатком из ставших дорогими районов центра, а также к одновременному вытеснению доступных жилья и услуг⁵.

Как показывают исследования, это приводит к тому, что в центральных районах Москвы происходит изменение социального состава проживающих за счет постепенного, но поступательного оттока представителей менее состоятельных слоев населения⁶. Одновременно те из них, которые продолжают жить в престижных районах, лишены доступа ко многим благам, которыми пользуются привилегированные слои (престижные жилище, школы, клубы, магазины и т.п.) они становятся «невидимыми» в этих кварталах, практически не влияя на динамику социальной жизни⁷.

С точки зрения джентрификации в Москве наиболее известна так называемая золотая миля — территория между улицей Остоженка и Пречистенской набережной. Формирование ее имиджа как самой элитной и однородной части города произошло не только из-за положения в центре, но во многом благодаря усилиям девелоперов, которые с конца 1990-х гг. начали агрессивную маркетинговую кампанию, и потворству им (если не целенаправленной политики) городских властей⁸.

Из-за дефицита земли в центре новая недвижимость элитного уровня появляется и в других районах, особенно в субцентральных. что приводит к расширению ментальных границ престижного центра⁹. Формирование новых элитных районов наблюдается и в более удаленных от центра частях столицы, прежде всего на западе и в меньшей степени на севере, которые становятся районами проживания среднего класса. Как правило, ядрами таких районов являются старые престижные кварталы, вокруг которых возводится новое жилье с повышенными потребительскими характеристиками, офисно-деловые и торговые центры. Над усилением представлений об их привлекательности активно работают девелоперы, в том числе используя в рамках рекламных кампаний такие слоганы, как “Это твой адрес!”, “Это твой район!”

Восточные и южные округа столицы в последнее время все четче позиционируются как непрестижные окраины с маргинальным населением, причем их привлекательность сильно снижается тем, что они становятся местом концентрации мигрантов, в том числе этнических, прежде всего из Средней Азии и Закавказья. Мониторинг общественного мнения показывает, что наплыв мигрантов, особенно выходцев с Кавказа и из южных регионов, занимает третье место в рейтинге основных проблем, беспокоящих москвичей¹⁰. Однако в настоящее время в столице пока не образовались этнически гомогенные крупные кварталы. Согласно исследованиям О.И. Вендиной, ни один из них не достиг “точки кипения», когда становится практически неизбежной пространственная поляризация этнических групп¹¹

Рост социальной стратификации можно оценить и через дифференциацию районов Москвы по ценам на жилье: в течение 2000-х гг. разница в стоимости жилья между самым дорогим (Арбат) и самым дешевым районами (Молжаниновский) достигла 4 раз. Существование заметных социальных контрастов в расселении отмечают и москвичи. Как показал проведенный авторами социологический опрос, 77% опрошенных считают, что контрасты есть, причем 42% уверены, что они очень заметны. Кроме того, 70% респондентов предполагают, что контрасты в расселении будут усиливаться. Тем не менее растущее социальное расслоение в качестве недостатка своего района назвали только около 14% опрошенных, т.е. эта проблема пока не стала осознанной.

Это подтверждают и социологические опросы, проведенные сотрудниками Левада-центра; согласно их данным резкое расслоение на богатых и бедных попадает только во вторую десятку проблем, более всего волнующих москвичей |9|. Подавляющая часть опрошенных нейтрально (62%) или хорошо (30%) оценивают свой район. Это может быть связано с общей престижностью проживания в Москве, местным патриотизмом, а также с тем, что большинство респондентов учитывают не только символическую престижность, но и объективные характеристики своих районов (развитость инфраструктуры, наличие парков и др.).

Жишщния стратификация населения: Москва на фоне других городов России.

Сравнение степени социально-пространственной поляризации расселения в Москве и других городах страны, даже наиболее близких к столице по потенциалу и/или динамике развития, показывает, что в остальных городских центрах эти процессы выражены меньше.

Так, исследования, проведенные в Санкт-Петербурге, позволяют сделать вывод, что в нем, в отличие от Москвы, еще не произошло полномерной элитизации¹² центра или, наоборот, маргинализации на уровне крупных кварталов¹³. Элитизация здесь происходит в близких к центру районах, например, на соседних Крестовском и Каменном островах, которые изначально характеризовались меньшей плотностью “джентрифицируемой» теперь застройки. Девелоперы пытаются “раскручивать» закрытые элитные поселки в еще более удаленных районах города. Примером служит дворцово-коттеджный поселок “Северный Версаль» в устье р. Лахта, который, согласно видеорекламе на сайте застройщика

“создан для удовольствий избранных представителей рода человеческого».

Распределение детей мигрантов по школам в СПб

 Примерно так же как в Санкт-Петербурге, эти процессы выражены в Екатеринбурге, где есть свои непрестижные периферийные районы и районы для среднего класса, а элитное жилье, как и в обеих столицах, расположено в центре и на западе. Хотя власти и представители большого бизнеса в двух других крупнейших городах Урала (Челябинск и Пермь) предпринимают шаги по реконструкции исторического центра и развитию престижных районов, однородные районы там еще пока не сформированы¹⁴.

Как и в других крупнейших городах страны, например, в Казани, Иркутске, Ростове-на-Дону, новые элитные дома здесь могут соседствовать с деревянными одно- и двухэтажными домами¹⁵. Тем не менее опыт этих же городов свидетельствует, что такое соседство не всегда комфортно для жителей менее престижных построек, которые оказываются объектом притеснения со стороны девелоперов и властей, стремящихся освободить городское пространство для богатых. Например, в Иркутске, как и в Казани, деревянные строения, в том числе имеющие историческое значение, часто уничтожают с помощью поджога, что уже привело к утрате определенных пластов культурного наследия [как и в Ростове, и в Астрахани, и много где ещё. Прим.публикатора].

В целом все эти явления позволяют сделать вывод о нарастающей во многих городах страны (вслед за Москвой) тенденции к социальной поляризации между городскими кварталами, хотя и в гораздо меньшей степени.

Если оценивать этническую сегрегацию населения, то ситуация, складывающаяся в Москве и в других городах, имеет больше сходства между собой. В крупнейших и экономически успешных городах менее привлекательные жилые районы испытывают две усиливающие друг друга тенденции в виде оттока среднего класса и притока трудовых мигрантов. Однако, несмотря на мигрантофобию в российском обществе и опасения по поводу возможного возникновения этнических гетто, сколько-нибудь выраженные этнически однородные крупные кварталы в российских городах фактически пока не сформировались¹⁶.

Характеризуя процессы трансформации городского пространства и социальной пространственной поляризации во внутри городе ком расселении, следует иметь в виду, что они свойственны только экономически успешным городам, которые привлекательны для инвестиций и мигрантов. В остальных городских центрах наблюдается нарастающая деградация городского пространства в целом. Скудость собственных бюджетов и внешних инвестиций приводит к тому, что денег нет даже на поддержание сложившейся инфраструктуры и городской среды. Такие депрессивные города, испытывая нарастающую депопуляцию, начинают «сжиматься», истончая городское пространство не только одного места, но всей страны.

В целом произошедшие изменения свидетельствуют о постепенном переходе от модели равномерного расселения населения, типичной для социалистического города, к социальной пространственной стратификации. Однако, несмотря на активную динамику в этом направлении, анклавы социальной сегрегации носят пока точечный характер (особенно в отношении сегрегации бедного населения). Даже для Москвы все еще характерны сильная дисперсия социальных слоев и расплывчатые социальные границы внутри городского пространства¹⁷. Этому способствует и традиция проживания большинства населения страны в многоквартирных домах, которые пока более устойчивы к поляризации, чем в некоторых западных странах. Вместе с тем слабость института управления многоквартирным жильем и разрушение отлаженной советской системы ЖКХ и централизованного управления этим фондом жилья ведет к увеличению его аварийности, а в отдельных случаях и к “трущобизации” (что схоже с тем, что происходит, например, во Франции. Великобритании и других странах в результате приватизации многоквартирного социального жилья и сокращения бюджетных расходов в жилищном секторе с 1970-х гг.).

Несмотря на то что в настоящее время процессы социальной сегментации городского пространства пока не столь остры, в будущем они могут привести к весьма негативным социальным последствиям, включая “геттоизацию» отдельных городских районов, что чревато социальными взрывами, преодоление которых, как показывает опыт развитых и развивающихся стран, потребует больших средств и времени.

Роль городской политики: акторы и результаты.

В Москве, как в других столицах посткоммунистических стран, катализатором трансформации внутригородского пространства и сдвигов в расселении горожан становятся различные правительственные программы, связанные прежде всего с реконструкцией пятиэтажного жилого фонда, выводом промышленных предприятий и строительством нового жилья¹⁸. При этом городские власти действуют в тандеме с крупным бизнесом, что укладывается в рамки элитарной модели городской политики, когда социальный инжиниринг властной элиты, направленный на изменение городского пространства, часто отражает их амбиции и представления.

Особая, часто личная “философия» развития города, типичная для правящей элиты, проявляется не только в разрушении ветхих зданий и целых кварталов старой Москвы, но и в реализации грандиозных проектов под эгидой известных модных архитекторов и их заказчиков. В столице бренд «лужковская Москва», связанный с творениями скульптора З. Церетели и таких девелоперских компаний, как ИНТЕКО, ДОНстрой или МИРАКС, сменяется брендом «Москва Собянина”. Символом последней стал масштабный проект увеличения современной территории города почти в 2,5 раза, уже прозванный Новой Москвой, который предусматривает революционную трансформацию пространственной структуры города. Одновременно с этим озвучено изменение приоритетов жилищной политики — переход к малоэтажному строительству и создание цивилизованного пригорода, видимо, по типу американской субурбии. что предполагает строительство закрытых коттеджных поселков, рост социальной сегрегации и нарастание экологической ресурсоемкости городской среды.

При этом во всех российских городах, особенно в Москве, где сконцентрирована финансовая элита страны, выработка и принятие наиболее важных решений о развитии городского пространства происходят келейно, за закрытыми дверями кабинетов, что совсем не соответствует принципам плюрализма. Например, как отмстил в личной беседе один из известных московских градостроителей, “от нас не ждут обоснования принятия решений, от нас ждут их выполнения”.

Вместе с тем в современном российском обществе уже созданы институты, которые предусматривают обязательное участие населения в выработке и принятии градостроительной политики, что в принципе означает переход к плюралистской городской политике. Действительно, важные решения об изменении городского пространства должны обсуждаться в ходе публичных слушаний, существует и возможность контролировать исполнение принятых решений, но власти всех уровней научились преодолевать и это. Так. даже после отмены президентом Д.А. Медведевым строительства в Санкт-Петербурге одиозного офисного небоскреба Газпрома «Охта-центр», компания-застройщик, несмотря на сопротивление общественности, смогла быстро пройти все необходимые процедуры и получить разрешение профильного комитета мэрии города на отклонение от высотного регламента. Разрешенная высота нового здания (уже названного «Лахта-центр» и расположенного в новом месте на расстоянии 9 км от центра, недалеко от упомянутого “Северного Версаля»), составляет 450 м при допустимой высоте 27 м.

Пример этого и других скандальных проектов отражает растущую активность населения страны, но вместе с тем характеризует слабость гражданского общества и его неспособность в полной мере влиять на развитие своего города. Как и жители других стран, россияне активнее всего противятся строительству, которое задевает территорию их непосредственного проживания, это проявление так называемого синдрома NIMBY (Not in My Back Yard). При этом у москвичей, как и у жителей других крупных российских городов, не меньшее отчуждение вызывает политика властей, проводимая по изменению городской среды в целом, особенно в центре.

В столице ее вектор был задан еще в середине 1990-х гг., когда один из чиновников московского правительства озвучил главный принцип городской политики: «Москва для богатых”, неоднократно публично повторенный руководителями крупных московских девелоперских компаний [сегодня это выглядит как «Москва для праздного класса». Прим.публикатора]. Местные власти действуют совместно с представителями крупного бизнеса в стремлении получить максимальную выгоду от использования городской земли и всего, что на ней возведено. Под застройку коммерческим жильем отданы самые лучшие площадки, а практически все жилье по городскому заказу строится на окраинах.

В российской практике в целом нет привычного для европейских, канадских и даже американских городов противодействия проявлениям социальной сегрегации, рассуждений о социальной или пространственной справедливости при принятии и проведении решений, влияющих на судьбу города и городских сообществ, как нет и собственно политики, направленной на создание условий для перемешивания разных социальных групп (social mix) и снижения накала социального неравенства в целом. Можно отмстить, что социальная сегрегация вообще не рассматривается как отдельная проблема, а массмедиа и представители элиты преподносят ее в качестве неизбежного (естественного) атрибута современного общества, при этом часто ссылаются на опыт развитых стран, хотя там городская политика активно направлена на обратное. Более того, в российском обществе разделение рассматривается в качестве способа минимизации контактов и избежания конфликтов между различными социальными или этническими группами¹⁹.

Даже реализация программы сноса пятиэтажных домов, способной улучшить качество городской среды, фактически велась в интересах столичного строительного комплекса, обеспечивая “свои” компании новыми участками под застройку. К хрущевкам и советским панельным многоэтажкам в обществе давно сложилось довольно негативное отношение, поэтому в столице протестов против их сноса не было, при этом масштабная модернизация пятиэтажек, как. например, в быв. ГДР, не рассматривалась всерьез как альтернатива сносу.

В Москве, в отличие от большинства других городов страны, в постсоветский период построено свыше 30% всего существующего жилищного фонда (66,7 из 215,5 млн м²)²⁰ [т.е. в других городах после гибели СССР почти прекратили строить]. Несмотря на значительный объем строительства, новая застройка, в отличие от хрущевок, не только не решила жилищный вопрос, но, напротив, создала менее гуманную городскую среду. Выведя город на одно из первых мест в мире по плотности населения (более 10,5 тыс. человек на 1 км²), агрессивная застройка буквально свела на нет идею публичного пространства между жилыми домами. Многие новые дома и их комплексы построены как “золотые” гетто, с системой усиленной охраны и ограниченным доступом на придомовую территорию, что выхолащивает суть социальной жизни города и уничтожает атмосферу улицы²¹.

Массированное наступление на публичное пространство и его коммерциализация происходят также в результате застройки привокзальных площадей и других открытых пространств торговыми и офисными центрами, “обкусывания» зеленых зон, перевода городских парков на самоокупаемость и т.д. Главный вклад в сжатие публичного пространства вносят все же не торгово-развлекательные центры, которые, несмотря на высокий уровень цен. хотя бы открыты для всех, а замкнутые привилегированные жилые кварталы, возникающие практически во всех сколько-нибудь успешных городах страны. Как пишет О.И. Вендина об Остоженке (и что можно распространить на престижные районы в других городах):

“…de jure этот кусочек центра Москвы не является приватизированным. но de facto он присвоен очень небольшой группой богатых людей”²².

В результате пространство современного российского города по сравнению с советским стало гораздо более индивидуалистическим, что в целом ведет к разобщенности на всех уровнях — между отдельными кварталами и районами, между центром и окраинами, между мегаполисом и городами-спутниками. Фактически проводимая городская политика означает переход от модели «городского менеджеризма», ориентированного на создание общего благополучия и перераспределения благ, к модели “городского антрепренерства». направленной на рост конкурентоспособности города и привлечение инвестиций, в том числе в ущерб интересам широких слоев горожан. Такая погоня за прибылью и выкачка денег из градостроительных проектов напоминают американскую “машину роста», однако, в отличие от нее, взаимоотношения представителей крупного бизнеса и власти характеризуются краткосрочностью, а девелоперов практически не интересует судьба города за пределами срока окупаемости их проекта²³. Реалии таковы, что смена городских властей означает и смену застройщиков, девелоперов, связанных с новой властью.

Заключение.

Переход к рынку и развитию в условиях глобализации приводит к унификации тенденций развития пространственной структуры городов, сближая морфологию постсоциалистического и традиционного капиталистического города. К признакам таких процессов относятся изменение схем расселения и усиление социальных контрастов. Процессы социальной пространственной поляризации проявляются как тренд в большинстве российских городов, при этом Москва — несомненный лидер по темпу, глубине и результатам этих трансформационных процессов. Однако общие тенденции проявляются на фоне сохранения специфических свойств, присущих постсоциалистическому городу как типу, в виде отступающей, но еще стойкой модели социально однородного расселения.

За счет значительно меньшего времени действия (20 лет по сравнению с семидесятилетним советским периодом) социальная сегрегация пока выражена гораздо меньше. Большее беспокойство вызывает сложившаяся конфигурация отношений между властью, бизнесом и населением: она такова, что социальная сегрегация не стала ни предметом политического обсуждения, ни одним из приоритетных направлений городской политики. Указанное означает, что в перспективе эти процессы будут усиливаться со всеми сомнительными социальными последствиями, а российские города будут утрачивать свои социальные преимущества, унаследованные от предшествующего периода развития.

Примечания:

1 Castells M. The Rise of the network society. Oxford: Blackwell Publishers Ltd., 1996; Harvey D. Social justice and the city. I..: Edward Arnold, 1973; Lefebvre H. The production of space. Oxford: Blackwell. 1991; Soja N. Seeking spatial justice. Minneapolis: University of Minnesota Press. 2010
2В Москве но состоянию на 2009 г. коэффициент Джини (соотношение среднею дохода 10% самых богатых жителей к доходу 10% беднейших) достиг 32,9 против 19,7 в Санкт-Петербурге и 16,7 по стране в целом.
3 Glass Я London: Aspects of change. L.: Macgibbon a Kee, 1964.
4 Lees L., Slater Т., Wyly E. Gentrification. L.: Routlcdge. 2007; Smith N. The new urban frontier: Gcnlrification and the revanchist city. N.Y.: Routlcdge, 1996.
5 Махрова А.Г., Татаринцева А.А. Развитие процессов джентрификации и реконструкция городской среды центра Москвы в постсоветский период // Региональные исследования. 2006. № 3 (9). С. 28—42; Badyina A.. Golubchikov О. Gentrification in Central Moscow a market process or a deliberate policy? Money, power and people in housing regeneration in Ostozhenka // Geografiska Ann. 2005. Bd. 87, N 2. P. 113-129.
6 Веидина О.И. Мигранты в Москве: грозит ли российской столице этническая сегрегация? // Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 3. М.. 2005.
7 Трущенко О.Е. Престиж центра: городская социальная сегрегация в Москве. М.: Socio-Logos, 1995
8 Badyina A.. Golubchikov О. Gentrification in Central Moscow a market process or a deliberate policy? Money, power and people in housing regeneration in Ostozhenka // Geografiska Ann. 2005. Bd. 87, N 2. P. 113-129.
9 Makhrova A. Changing housing markets in nissian cities: case study of Moscow, St. Petersburg and Kazan // Geogr. Runds. Intern. Ed. 2007. Vol. 3, N 1. P. 28-35.
10 Пресс-выпуски мониторинга общественного мнения Левада-центра. 2008 2010. URL: http://www.levada.ru/press/2010021703.html (дата обращения 17.02.2010).
11 Вендина О.И. Частное и общественное в городском пространстве: oт теории к московским реалиям // Изв. РАН. Сер. геогр. 2009. №2. С. 28-38.
12 Под эгалитаризацией авторы поннмают джентрификацию и подобные процессы направленной трансформации определенных городских территорий в сторону их большей социальной однородности, когда происходит формирование престижною статуса кварталов и нарастает относительная доля жилья, которую участники рынка недвижимости относят к так называемому элитному (при одновременном вытеснении менее обеспеченных слоев населения из этих кварталов).
13 Аксенов К.Э. Социальная сегрегация пространств личной деятельности в посттрансформационном метрополисе (на примере Санкт-Петербурга) // Изв. РГО. 2009. Т. 141, вып. 1. С. 9-20.
14 Зотова М.В. Столицы Урала: одна или три // Изв. РАН. Сер. геогр. 2007. № 4. С. 76-85.
15 Дружинин А.Г. Пространственное развитие города- миллионера: тенденции постсоветского периода. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2008; Makhrova A. Changing housing markets in nissian cities: case study of Moscow, St. Petersburg and Kazan // Geogr. Runds. Intern. Ed. 2007. Vol. 3, N 1. P. 28-35
16 Аксенов К.Э. Социальная сегрегация пространств личной деятельности в посттрансформационном метрополисе (на примере Санкт-Петербурга) // Изв. РГО. 2009. Т. 141, вып. 1. С. 9—20; Веидина О.И. Мигранты в Москве: грозит ли российской столице этническая сегрегация? // Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 3. М.. 2005.
17 Махрова А.Г., Ноздрина Н.Н. Дифференциация на рынке жилья в Москве как проявление социального расслоения населения // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2002. № 3. С. 44-50
18 Махрова А.Г., Татаринцева А.А. Развитие процессов джентрификации и реконструкция городской среды центра Москвы в постсоветский период // Региональные исследования. 2006. № 3 (9). С. 28-42
19 Вендина О.И. Частное и общественное в городском пространстве: oт теории к московским реалиям // Изв. РАН. Сер. геогр. 2009. № 2., с. 37.
20 Данные Госкомстата РФ о вводе жилья на территории г. Москва в 1991 2010 гг. URL: http://www.gks.ni/dbscripts/Cbsd/DBInct.cgi (дата обращения 26.08.2011.
21 Трубина Е.Л. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011.
22 Вендина О.И. Частное и общественное в городском пространстве: oт теории к московским реалиям // Изв. РАН. Сер. геогр. 2009. № 2. С. 38.
23 Голубчиков О.Ю., Махрова А.Г., Фелпс Н.A. Современные процессы урбанизации в Подмосковье: феномен “окраинного города”//Архитектура и строительство. 2010. №3. С. 63-68.

Источник demoscope.ru