Особенности положений женщин и мужчин в структуре власти традиционных обществ (Обычай соправления брата и сестры)

Print PDF

Продолжая обсуждение «происхождения семьи, частной собственности и государства«, в обоснование модели их эволюции, восходящей к Л.Г.Моргану и Фр.Энгельсу

Н.А.Ксенофонтова

Обычай соправления брата и сестры зафиксирован этнографами у очень многих народов Африки от юга до севера, от запада до востока. Он был подробнейшим образом проанализирован выдающимся советским африканистом Л.Е.Куббелем в 60-е годы. И хотя со дня выхода статьи «Древнейшее сообщение об обычае соправления брата и сестры у африканских народов» прошло сорок лет, выводы, сделанные в ней, до сих пор не потеряли своей актуальности и глубины¹.

Суть этого обычая заключается в наличии двойного правления на престоле брата и сестры.

При этом у женщины-соправительницы было независимое и почетное положение; она обладала всей полнотой власти и влияния в обществе, которые нередко превосходили права самого верховного вождя. Этот феномен был отмечен и в иньском Китае, в древней Спарте, в Индии, в Северной Америке, на островах Микронезии и в других регионах мира, где женщины занимали двойное положение в обществе.Описываемая ситуация по-разному трактовалась в отечественной и зарубежной историографии. Многие ученые утверждали, что это пережитки «матриархата» и того господства женщин, которым он сопровождался [отражённые в т.ч. в самом древнем мифологическом комплексе. Прим.публикатора]. Однако исследования последних лет внесли коррективу в эту оценку. Как считают советские этнографы (В.П.Алексеев, А.И.Першиц, Л.Д.Куббель),

«матриархата как господства женщин никогда не существовало [как общего правила, как часть архаичного многообразия первобытных и дальше классовых обществ он вполне присутствует — у кхаси, минангкабау и ряда других народов, в т.ч. и сейчас. Прим.публикатора] и „первобытноколлективистские порядки [т.е., в общем случае, равенство мужчин и женщин в смысле участия в общественном производстве, иногда и в смысле статуса. Прим.публикатора] были свойственны не только раннему материнскому, но и раннему отцовскому роду …в настоящее время можно считать установленными, что первоначальный род — всегда материнский, но в одних случаях сравнительно рано переходит в отцовский, а в других — сохраняет материнскую форму до начала разложения первобытного общества или даже еще позднее»².

Эти исследователи полагают, что в период перехода к раннеклассовому и классовому развитию общества происходил переворот в положении полов, который, по их мнению, мог проявляться в двух формах.

При первой из них, основной и особенно выраженной в пашенно-земледельческих и скотоводческих социум ах, относительно быстро получали развитие патриархальные тенденции. При второй — особенно выраженной в обществах ручных земледельцев, патриархальные тенденции задерживались и получали преобладание лишь ко времени окончательного сложения раннеклассового общества или даже еще позже — в процессе его последующего развития.

У таких народов, как шона, туареги, бемба, конго, сонгаи, ашанти, мбунду, луба, ганда, фон, канури, шиллук, чокве, луэна и ряда других классовое общество вызревало мягко, эволюционным путем, без резких скачков, без коренного переворота в положении полов, с преобладанием промежуточных форм счета родства и наследования власти и имущества.

В этом случае при смене матрилинейности и уксорилокальности (поселение мужа у жены) патрилинейностью и виролокальностью (поселение жены у мужа), как правило, некоторое время еще сохраняется материнский счет родства и порядок наследования. Это привело к широкому развитию и упрочению обычая авункулата который предполагает особую связь человека с его дядей по матери; при этом очень часто главенствующее место в семейной общине занимает не муж, а братья жены, не сыновья мужа, а племянники жены. В дальнейшем при развитии классовых отношений такой порядок социально-гентильных отношений удерживается в остаточном виде ка;. представление о более тесной связи племянника с материнским, нежели с отцовским дядей. [см., как это влияло на историю престолонаследия в Пергамском царстве и в Эламе. Прим.публикатора]

При таком положении дел избрание верховного правителя того или иного социума происходило из определенного обычным материнским правом круга лиц, в который входили родственники по материнской линии, а именно дяди (братья матери), родные (единоутробные) братья, племянники (сыновья сестер). Однако, согласно этим правилам, из данного списка полностью исключались сыновья самого вождя; они не признавались законными претендентами на престол.

А стремление таких правителей, как муата ямво, мвене мутапа, алафин, кабака, передать власть и наследство своим непосредственным детям и породило подобный обычай бракосочетания с сестрой, чтобы тем самым соблюсти законность престолонаследия. Женившись на родной или двоюродной сестре или на племяннице, или на любой другой женщине, состоявшей с ним в кровном родстве, правитель, с одной стороны, обеспечивал себе чистоту и преемственность «священной крови», а с другой — передавал власть своим племянникам, которые одновременно являлись его сыновьями и дочерями. Это правило сохранялось даже в христианизированных и исламизированных обществах. Так, Л.Е.Куббель, исследуя структуру власти в Сонгайской державе (7-17 вв., территория современного Мали), указывал на единодушное свидетельство источников о том, что основатель второй династии аския ал-Хадж Мухаммед 1 (1493-1529 гг.) являлся законным преемником престола, поскольку был племянником последнего представителя первой династии — ши Али Нера (1464-1492 гг.), т.е. сыном его сестры. Тем самым приход к власти Мухаммеда

«неожиданно оказывается вольным или невольным свидетельством наследования по древним нормам материнского права».

Ведь не случайно при захвате земель другого племени или государства предводитель победителей очень часто брал в жены сестру, племянницу, дочь побежденного вождя или саму правительницу, чтобы тем самым укрепить свое законное властное право на данную территорию. Подобные примеры в древней и средневековой истории Африканского континента встречаются на каждом шагу. Например, с этой же целью римские императоры Юлий Цезарь и Марк Антоний женились на египетской царице Клеопатре VII.

О брачных связях правителей и их сестер мы узнаем из многих средневековых документов, Так арабский географ 11 века аль-Бекри в своем известном трактате «Книга путей и государств», описывая государство Гана, сообщает:

« ..Имя их царя сегодня… Тунка Манин (правитель народа сонинке — Н.К.). Воцарился он в (четыреста) пятьдесят пятом году (т.е. в 1063 г. — НК.). Имя царя до него было Баси… Этот Баси (приходился) Тунка Манину дядей по матери: обычай и их способ действия таков, чтобы царская власть принадлежала только сыну сестры царя. Ибо относительно него несомненно, что он сын его сестры. По поводу же сына своего царя сомневается; он не уверен в истинности своего родства с ним»⁴.

Довольно любопытную космическую гипотезу о причинах возникновения обычая соправления королевских брата и сестры в Африке выдвинул крупный арабский ученый ал-Хамдани (ум. 334/945 г.) в своем географическом сочинении «Описание острова арабов». Там сказано,

«что касается четвертой четверти, которая лежит в южной части от ал-Магриба, то это страна черных из числа зинджей, ал-хабаша, ал-буджа, нубийцев… Эта четверть напоминает треугольник Рака, управляют же ею Венера и Марс. Обе эти планеты суть западные, подразумевая при этом, что они — южные по отношению к ал-Магрибу, ибо Венера — южная, а восход Марса находится на юге поэтому у многих обитателей этих стран из-за союза этих двух звезд имеется обычай, чтобы на царстве находились царь и царица — брат и сестра от одной матери. Из них мужчина правит мужчинами, а женщина — женщинами. Они сохраняют этот обычай; они же унаследовали его»⁵.

Далее, естественно, замечает Л.Е.Куббель, что мусульманину

«подобная роль женщины в обществе и государстве должна была казаться чем-то необычным, и объяснить эту необычность он мог лишь астрологическими соображениями или «необузданным темпераментом» африканцев»⁶.

Историк предполагает, что, по-видимому, ал-Хамдани имеет в виду народы Центрального Судана — (позднейшие области Берну, Вадан, Багирми, Дарфур начала 10 в.). Известный исследователь этого региона Г.Нахтигаль указывает на аналогичные факты, имевшие место в 19 в. в султанатах Вадаи, Дарфур и Багирми. Причем в последнем сестра султана (или же иногда его дочь) считалась главой всех женщин царской семьи⁷.

Но особенно часто подобный обычай был распространен среди народов, относящихся к языковой семье банту. Интересно, что центры активного применения материнского права в престолонаследовании совпадали с районами, где находились государства, достигшие высокого уровня политического и культурного развития, — такие как Бенин, Йоруба, Ашанти, Лунда, Мономотапа, Бурунди, в которых можно было отметить значительные элементы феодальных отношений.

Необходимо отметить, что одним из первых после Г.Нахтигаля, кто описал исследуемый нами обычай, был П.Погге⁸, который специально обратил на него внимание у лунда Анголы. Поэтому и самый обычай получил в этнографической литературе название «лукокеша» по титулу соправительницы муато ямво — царя лунда.

Лукокеша — это одна из сестер правителя, которая теоретически считалась матерью всех царей страны; в то же время в действительности она не могла иметь детей. Она являлась равноправной соправительницей муата ямво, обладала, так же как и последний, полной и неограниченной властью над жизнью и смертью подданных. Одной из важнейших функций, которые выполняла лукокеша, было участие в выборе нового муато ямво взамен умершего. Этот выбор осуществляла коллегия в составе четырех виднейших советников царя и лукокеши; причем именно лукокеша имела решающий голос. Муато ямво избирался из числа сыновей двух главных жен умершего правителя, а лукокеша — из числа их дочерей. Вступление соправителей на престол сопровождалось пышными и сложными по ритуалу церемониями. Вся придворная жизнь строго подчинялась выработанному веками регламенту.

Сестра и высочайшая повелительница муато ямво имела свой собственный двор и владела отдельными округами и селениями, с которых она получала налог, так же как и с торговых караванов. Высокое положение, которое занимала в государстве лунда лукокеша, подчеркивалось и чисто внешними атрибутами и обычаями, Так, она должна была носить браслет («лукано») из слоновой кости, считавшийся знаком королевской власти. Путешествовала она на плечах рабов, что дозволялось только высшим сановникам государства.

Исследуя народ чокве, ближайших соседей лунда, которые в 19 в. входили в состав государства лунда, немецкий этнограф Г.Бауман показал, что этот народ, как и расположенные юго-восточнее от них луэна, считал вполне нормальным и обычным даже единоличное женское правление¹. У них почти равные права в правлении имели царь, его единоутробный брат и мать царя. При этом последняя была сестрой предшественника данного царя. Здесь высокое положение царицы-матери подчеркивалось еще и тем, что она обладала правом предоставлять, защиту от наказания любому преступнику.

Дошедшие до нас сведения о браке царя Мономотапы с родной сестрой можно рассматривать как попытку примирения принципов родства по материнскому и отцовскому праву. Весь комплекс явлений, связанных с брачными отношениями в правящих семьях у многих народов Африки,- наследование престола по материнской линии, браки между братьями и сестрами, высокое положение матери и сестры правителя — все это указывает на живучесть материнского права в династических вопросах.

В «империи» Мономотапа (12-17 вв.) в семейно-родовой структуре крестьянской общины женщина независимо от ее лет и старшинства в масштабах одного поколения пользовалась большим уважением как сестра брата (сестра мужа) и тетя племянников — ватете. Определяющую роль здесь играли связи по поводу брачного выкупа (роворо), когда полученный за сестру выкуп шел на обеспечение брачных платежей ее брату. Иными словами, сестра давала возможность жениться своему брату, и поэтому последний вместе с женой и детьми всегда находился в определенной зависимости от нее до конца жизни.

Роль сестры мужчины вплоть до настоящего времени оставалась очень значительной в семейной общине. Особенно тесные и дружеские отношения у нее с детьми брата. Для них она «женский отец» (самукадзи) — их советчица и наперсница во всех жизненно важных вопросах, она готовит их к супружеской жизни, выступает в качестве посредника между ними и отцом и т.п.⁹

И хотя среди скотоводческих народов реже можно встретить обычаи соправления брата и сестры, но все же и среди них сохраняются элементы матрилинейного счета родства, как, например, у одного из племен туарегов-аххагаров, и допущение высокого положения отдельных представительниц женщин.

Историкам хорошо известно имя зулусской принцессы Maya (1770-е гг. — 1848 г.) — младшей сестры инкоси Сензангахона, ставшего отцом трех известных зулусских правителей — Чаки, Дингаана и Мпанде. Во время правления своих племянников Чаки и Дингаана она являлась королевским представителем в подчиненных им городах (с 1815 по 1840 гг.). Но после того, как один из ее племянников Мпанде свергнул Дингаана и уничтожил другого брата, которого поддерживала тетя-королева, Мауа с несколькими тысячами зулусов в 1842 г. ушла на территорию Наталя, где она собрала всех убежавших с нею соплеменников и создала постоянное поселение с разрешения английской колониальной администрации¹⁰.

Для всех приведенных случаев соправления характерно, как подчеркивал Л.Е.Куббель, что, если жена правителя пользуется широкими правами в административной и судебной областях, то эти права принадлежат ей скорее как сестре царя или — после смерти мужа-как матери его восприемников, чем как супруге. При этом сестра-жена, если говорить о лукокеше или кабаке (у баганда), не может иметь детей ни от супруга, ни от своих многочисленных любовников. Это подтверждается тем обстоятельством, что во многих случаях царица-мать в действительности не была матерью правителя (так же как и сестра, которая чаще была не родной, но классификационной).

Но родство по матери или по сестре для многих африканских правителей прошлого было столь значительно, что в большинстве случаев имя, титул или талисман женских родственниц, стоявших во главе клана или государства, часто превращались в титулатуру царской власти и для мужских наследников и для обладателей престола.

Литература